Подвал - Алексей Шолохов

– Семен!.. – окликнул его Дима. Но он махнул на него рукой.

– Шел бы ты, малый, домой. – Седой положил руку ему на плечо. – Ты уже сделал, что мог.

Мужчина налил две рюмки. Одну подал Диме, а вторую взял сам. Дмитрий не отказался. К чертям трезвую жизнь. У него сейчас было такое состояние, что, казалось, к чертям вообще жизнь.

* * *

Он очень надеялся, что Вера, или кем бы она ни была, сейчас дома. И она ему все объяснит. Мол, пошутила, так и так, я знать не знаю этих товарищей. Так, услышала что-то где-то, вот и наплела. Он очень этого хотел. Пусть это глупая шутка. Даже тупая, а самое главное, злая. Дима простил бы ее. Вряд ли бы понял, но простил бы. Бред! Это какой-то бред.

Соседки не было. Дима достал пакет, собранный Никиткой со словами: «Батька сказал, вы приличный человек». Приличней некуда. Испоганил человеку вечер этот «приличный». Дима вынул и аккуратно разложил на скамейке под яблоней выпивку и закуску. Никита положил ему бутылку коньяка (ту, что он взял в дар), на утро четыре бутылки пива и тарелку с нарезкой – сыр, колбаса. Слабенькое сомнение в необходимости выпить все-таки было, но он его отогнал, твердо сказав себе: надо выпить! Но, как ни удивительно, не смог выпить больше двух рюмок. Сложил все в пакет и поставил под лавку. У него даже не было особого интереса оставить все на завтра. Он еще не знал, захочет или нет. Утро, как говорится, вечера мудренее. Именно поэтому он и не стал выбрасывать содержимое пакета.

Он еще раз дернул дверь Вериной комнаты и пошел к себе. Спать не хотелось. Ноутбук стоял на столе. Дима подошел и открыл его. Подвинул стул и сел. Операционка загрузилась, и Дмитрий увидел то, о чем забыл напрочь. Файл «Дверь в полу» был пуст. Это его не расстроило. Это просто не могло его расстроить. Во-первых, привычка очень прилипчивая вещь, во-вторых, события последних пары часов уж вряд ли что-либо переплюнет. Ну, разве что собственная смерть. «Тоже выход, – не без тени улыбки подумал Дима. – Не надо будет роман писать, да и долг за пакеты, потерявшие счет, можно будет не отдавать».

Сысоев взял ноутбук и пошел к сараю. Он знал, где ему хорошо пишется, а в подвале будет еще лучше. Все-таки пакет может пригодиться. Дима подхватил его по дороге. Предчувствие незабываемой ночи не покидало его. Алкоголь не самый худший проводник при погружении в роман. Мысли и образы, возможно, будут недостаточно яркими, но для него незабываемыми, это уж точно.

Он спустился в подвал и сел за стол. Посмотрел наверх, на тайник.

Что здесь происходит? К нему подселяется какая-то девка. Выдает себя за племянницу местного Крестного отца. «Вешает лапшу» о каком-то изнасиловании… Стоп! Ну, стоп же, твою мать! Браслет с гравировкой «Кошечке от ее котика» – это что?! Он был здесь. Как он попал сюда и почему она его взяла? Присвоила чужое? Он это может узнать, только когда поговорит с самозванкой. Ведь вернется же она когда-нибудь.

– Вот тогда и потолкуем, – сказал Дима и открыл ноутбук.

Клацнул по папке «Дверь в полу», потом по файлу Дверь в полу. doc и улыбнулся. Он так и знал. Все было на месте. Что-то или кто-то играл с ним. Он улыбнулся еще шире и погрузился в роман.

* * *

– Шлюха!

Дмитрий вздрогнул. Повернулся в сторону лестницы и замер. Лестницы не было. Отец стоял у окна в их доме, в доме его детства. Он был зол.

– Я тебя научу, тварь!

Мать сидела на полу и всхлипывала. Дима встал из-за стола. Он знал (откуда-то знал), что отец сейчас будет избивать мать. И мужчина не заставил себя долго ждать. Он подошел к женщине, слегка пригнулся и ударил наотмашь. Голова матери дернулась и на мгновение повернулась лицом к Диме. Это была его непутевая жена Лена. Дима замер и вжал голову в плечи. Отец замахнулся и ударил еще раз. Снова голова женщины повернулась к Диме. Теперь это было лицо Веры. Когда отец ударил в третий раз, лицо у женщины было маминым.

– Хватит! – крикнул Дима и подбежал к отцу.

Он не узнал свой голос. То есть он определенно понимал, что говорит сам, но вот голос был детским.

– А, щенок! – Отец схватил Диму за руку. – Я тебе покажу, тварь! – Он поволок пятилетнего Диму за собой.

Машина стояла у подъезда. Всю дорогу отец что-то бубнил себе под нос. Дима только смог расслышать: «Я тебя, тварь, проучу». Он тогда не знал, что собирается сделать горячо любимый папа. Что он каким-то образом попал в «тогда», Дима сообразил почти сразу же, когда услышал свой голос. Отец усадил его на заднее сиденье, а сам сел за руль.

– Шлюха! – выругался он и завел машину. – Я ведь любил ее! Понимаешь?

Дима понял, что отец смотрит на него в зеркало заднего вида, а стало быть, и разговаривает тоже с ним.

– Да ты меня не слушаешь, ублюдок! – взревел мужчина и вдавил педаль газа в пол.

Двигатель взревел, и машина рванула с места как раз тогда, когда из подъезда выбежала мама. «Волга» неслась по дороге, обгоняя машины. Дима уже знал, чем закончится эта поездка, но ничего сделать не мог. Когда впереди показался тот самый грузовик, Дима закричал. Перед глазами появились буквы. Он осмотрелся. Подвал. Ни машины, ни отца рядом не было. Дима снова посмотрел на монитор. Попытался уловить смысл написанного, но так и не смог. Все. На сегодня хватит. Если он начал дремать за компьютером, то все, надо отдыхать.

С ним бывало такое, и не раз. Мозг отключался. Он засыпал на несколько секунд, сидя перед ноутбуком. Но всегда обходилось без сновидений. Да и что можно было увидеть за пару минут? Оказывается, можно. Сегодняшнее видение доказывало обратное. Он просто вернулся на тридцать лет назад, в тот день, когда погиб отец. Только теперь эти воспоминания имели другую окраску. Я тебя проучу, сука! Вот она, ключевая фраза, придающая его воспоминаниям новые цвета. Отец намеренно выехал на встречную полосу. Он хотел погибнуть и убить ребенка. Я тебя проучу, тварь!

Дима вытер слезу. Столько навалилось на него. Воспоминания и кошмары, девушки-самозванки и Крестные отцы, обыски и браслеты, Кошечки и Котики. В общем, весело. Ему захотелось позвонить Андрею и попросить забрать его отсюда. Такая тоска засела внутри. Какой-то сгусток скорби, тягучий и обжигающий, выдавливал из него слезы. Ему стало так одиноко. Нет, не именно сейчас. Просто сейчас это чувствовалось особенно остро. Он осознал, что в этом мире он совсем один. Один. Мама умерла, когда ему было двадцать. Тогда в его жизни появилась Лена. Поэтому у него было кому поплакаться в жилетку. Сначала. Потом вроде все шло даже неплохо. Через тринадцать лет она сбежала. И он остался один со своими мыслями. Хреновыми мыслями, которые он топил в водке. Был Андрей, но он не мог ему быть «жилеткой для плача». Да он и сейчас показал себя как «лучший друг», завезя его сюда. Удивительные вещи приходят в голову, когда человек начинает трезветь. Он начинает видеть то, чего не замечал до этого. Мир, скрытый за пеленой хмеля, теперь показывается во всей красе. Только сейчас его душа не готова к этому обилию красок. И она морщится, словно глаз от яркого света. Морщится и причиняет боль, готовую вылиться горючими слезами.