Остров обреченных - Богдан Сушинский

Тем временем стихли последние возгласы, упали на воду недоброшенные до борта букеты цветов; незнойное нормандское солнце прощально осенило уходящие вдоль склона возвышенности черепичные улочки.

Земля, которая казалась теперь герцогине особенно теплой и ласковой, медленно отходила от кормы корабля, удаляясь все дальше на юг, и мощные паруса жадно ловили первые порывы ветра, подстерегавшего корабли сразу же за холмистой горловиной бухты.

Каждый из сотен людей, оставлявших сегодня эту землю, думал сейчас об одном и том же: увидит ли ее когда-нибудь; суждено ли ему вернуться сюда из неизведанных далей океана? И лишь ощущение того, что она не одна, что вместе с ней судьбу вольных или невольных изгнанников разделяют сотни храбрых мужественных людей – придавало Маргрет чувства уверенности в себе.

1

Шторм, захвативший эскадру у северо-западной оконечности Пиренеев, всю ночь терзал ее, разрывая паруса, круша реи, испытывая на прочность деревянные корпуса и надстройки. Духи моря словно бы не желали выпускать ее в открытый океан, охраняя остатки древней тайны, которая испокон веков разделяла два – европейский и американский – континента, два мира, две цивилизации.

Когда взошло солнце и полоса грозы и шторма стала удаляться на юго-восток, адмирал Жак-Франк де ла Рок де Роберваль – таким было его полное имя, хотя сам он всегда представлялся как Роберт де Роберваль – обнаружил, что под его командой остались только четыре корабля, причем один из них, «Сен Жермен», был военным кораблем сопровождения. Ничего не зная о судьбе невесть куда исчезнувших «Ажена», «Нормандца» и корабля сопровождения «Норда», командор Стенли Брэд приказал капитанам выстроить корабли в бортовую линию, на расстоянии предельной видимости, и медленно, в полудрейфе, идти курсом норд-вест, поджидая затерявшиеся корабли.

– Позволю себе напомнить, сэр, что северная оконечность Африки и россыпь островов – самое пиратское место в этой части океана, – сдержанно проговорил командор Брэд, когда бледный, измученный качкой адмирал наконец-то оставил свою каюту и появился на квартердеке. После первых же порывов ветра он уединился в каюте, приказав вестовом тревожить его только в том случае, когда судно ляжет на дно, и предоставив командору самому заниматься и судьбой корабля, и судьбой – как он называл ее – «Великой эскадры».

«А ведь даже по виду ясно, что адмирал чувствует себя неважно», – заключил командор, вспомнив рассказы о том, что де Роберваль не только скверно переносит штормы, но и безбожно трусит при встрече с ураганным ветром, крутой волной и пиратами. Поскольку речь шла об адмирале, верилось в такое с трудом, но кто знает?..

Впрочем, самоустранение адмирала Брэда вполне устраивало. С первых же часов выхода в море, стало понятно, что на одном корабле с де Робервалем ему тесновато и что они – явно не те люди, которые способны мирно сосуществовать под одними парусами. Спокойный и меланхолично-рассудительный норман-англичанин Стенли Брэд терпеть не мог безрассудной горячности и озлобленности новоиспеченного адмирала, и даже не пытался ни скрыть этого, ни, тем более, подстраиваться под его стиль командования.

– Где эскадра, командор? – и на сей раз свирепо взревел адмирал, как только, осмотревшись, убедился, что под флагом его находится лишь часть кораблей, вышедших из Гавра.

– Это-то – судьбу трех кораблей «Ажена», «Нормандии» и «Норда» – мы как раз и пытаемся выяснить, господин адмирал.

– То есть? Эти мерзавцы подколодные ушли, оставив нас?! – похмельно уточнил де Роберваль.

– Скорее наоборот, сэр, это мы ушли, оставив их. Шторм, насколько мне помнится, – язвительно подчеркнул это свое «мне помнится» – был одним из тех, которые редко случаются даже в таком штормом проклятом месте, как Бискай.

– Тогда какого дьявола вы разбросали корабли, вместо того, чтобы держать их в кильватерном строю?

– Увеличиваю шанс отставших и сбившихся с курса кораблей обнаружить нас.

– Но им известен мой курс! – сплюнул себе под ноги адмирал, изумив этим командора: плевать на палубу не позволительно было ни одному уважающему себя моряку. – И если они не в состоянии определить свое местонахождение в океане и выйти на заданный курс…

– Мы определили курс, а надо было определить еще и место сбора на тот случай, когда корабли разбросает штормом.

Адмирал хотел что-то возразить, но вместо этого лишь похмельно икнул и, пытаясь утолить разгоравшуюся головную боль, болезненно, остервенело поморщился.

– Когда эскадра будет в сборе, командор, потребуйте, чтобы все капитаны судов прибыли на флагман. Я научу этих мерзавцев, как надо ходить в эскадре, тем более – под флагом адмирала королевского флота.

Еще раз икнув и сумеречно осмотрев потрепанный корабль, снасти которого команда «Короля Франциска» приводила в порядок, он хрипло прокричал:

– Пошевеливайтесь, пошевеливайтесь, христопродавцы эшафотные! Боцман!

– Я, господин адмирал!

– Что вы молча наблюдаете, как эти мерзавцы ползают по реям, словно полуоблезлые крабы?! Я не для того нанимал вас на судно, чтобы вы потакали этим бездельникам!

– Я с них шкуры спущу, господин адмирал, – попытался вытянуться боцман Рош. Но, как всегда при подобных попытках, почти квадратная, сутулая фигура его оставалась малоподвижной и горилообразной.

С кислой, недоверчивой ухмылкой адмирал понаблюдал, как, стараясь угодить ему, боцман пинками подгоняет матросов, которые из без суетных усилий его трудились на совесть, и вновь обратил взор на командора.

– Герцогиня перенесла шторм неплохо, – по-джентльменски истолковал этот его взор Стэнли Брэд. – Хотя, конечно, качка слегка измотала ее. Сейчас она…

– А мне наплевать, как именно перенесла она этот шторм, – процедил Жан-Франк де ла Рок де Роберваль. – И не смейте больше упоминать в моем присутствии ее имя до тех пор, пока я сам не поинтересуюсь ею.

Командор даже не почувствовал себя оскорбленным, а лишь тоскливо взглянул на адмирала, затем на небо…

– Как прикажете, сэр. – И на сей раз попытался он сохранить свою прирожденную невозмутимость. Хотя ответ адмирала явно изумил его.

Первым обнаружился «Норд». Его марсовый матрос заметил дрейфующего на северной фланге эскадры «Дракона» и вскоре присоединился к нему. Особых потерь он не понес. Если, конечно, не считать, что во время грозы молнией прожгло парус да исчез один из солдат отряда. Впрочем, капитан не был уверен, что его смыло за борт, ибо вполне допускал, что он был убит кем-то из матросов, поскольку вчера между командой и солдатами произошла стычка.

Тем временем, ближе к полудню, установился почти полный штиль, тучи развеялись, и на корабли снизошла гавайская благодать, давая возможность их командам спокойно подремонтировать свои суда, прийти в себя, отдохнуть и отогреться.

Солнце уже было в зените, когда на «Сен-Жермене», на самой малой скорости идущем на южном фланге, заметили три корабля. Два из них шли почти борт в борт, третий держался чуть позади и южнее. Он был явно быстроходнее двух первых, и капитан его постоянно менял курс, пытаясь сохранять нужную дистанцию, не обгоняя своих подопечных, но и не теряя их из вида.