Пылкая страсть - Эйна Ли

— Вы считаете виргинцев чванливыми? — сказал он с укором, слегка посмеиваясь.

— Вовсе нет, мистер Джефферсон. Я только имела в виду, что здесь все кажется более помпезным по сравнению с Бостоном. Вы все время жили в Виргинии, сэр?

— Поскольку вы попросили называть вас просто Патрицией, я настаиваю, чтобы вы звали меня Томом. — Он слегка покраснел. Патриция заметила, что, в сущности, этот человек очень застенчив. Ей пришлась по вкусу его скромность по сравнению с надменностью Стивена. — Что же до ответа на ваш вопрос, Патриция, я родился и вырос в Виргинии. Стивен Керкленд и я вместе росли и посещали одну и ту же школу, пока он не выбрал море, а я не начал изучать право под руководством мистера Уайта. Мы всю жизнь были очень близкими друзьями. — Он улыбнулся. — Но вы не ответили на мой вопрос, Патриция. Вы принадлежите к партии тори?

Патриция посмотрела на него, беспокойно нахмурившись.

— Я не принадлежу ни к одной партии. У меня ни перед кем нет обязательств. Как я уже говорила мистеру Ли и мистеру Генри, я лишь надеюсь, что все проблемы будут разрешены мирным путем.

Джефферсон печально покачал головой.

— Нам всем хотелось бы этого, Патриция, однако свобода личности является естественным достоянием человека. Он может добровольно от нее отказаться, но никто не вправе лишать его права быть свободным.

— Я уверена, что у вас есть рабы, мистер Джефферсон. Разве это не противоречит вашим словам?

— Я считаю рабство отвратительным. Став членом парламента, я пытался освободить рабов в Виргинии. Мистер Ли делал то же самое. И когда уладится конфликт с британскими властями, я намерен продолжить борьбу. Когда-нибудь Виргиния станет колыбелью истинной демократии. Запомните мои слова. Патриция.

— Многие из вас слишком молоды, чтобы брать на себя такие обязательства… и такую ответственность, — возразила она. — Боюсь, вы погибнете в этой борьбе.

— К сожалению, вы правы, мадам. Но дух сопротивления — росток дерева свободы. Мы не можем допустить, чтобы он увял, иначе дерево не принесет желанных плодов.

Неожиданно в двери показалась высокая фигура Стивена.

— Вот ты где, Том. Тебя ждут в библиотеке.

Джефферсон поцеловал руку Патриции.

— Мне было очень приятно, мадам Фэрчайлд. Если у вас будет возможность до возвращения в Бостон, пожалуйста, навестите нас в Монтиселло. Уверен, миссис Джефферсон будет рада с вами познакомиться.

— Благодарю, мистер Джефферсон. Надеюсь, мне представится случай побывать у вас.

После ухода Джефферсона Патриция тихо сказала:

— Он очень приятный человек и слишком молод, чтобы взвалить на свои плечи непомерную тяжесть.

— Ну и как, мадам, вы преуспели в его обольщении ради своих целей? — саркастически спросил Стивен.

— О Стивен, пожалуйста, не начинай. Неужели мы не можем хоть один вечер не ссориться? — сказала Патриция, устало вздохнув. Она отвернулась и подошла к краю веранды.

Стивен встал рядом и облокотился на перила, задумчиво глядя вдаль.

— Ему всего тридцать один год, как и мне. Не сомневаюсь, тебе удастся его убедить, что король Георг даст нам по рукам, если мы будем плохо себя вести.

Патриция спокойно посмотрела на Стивена.

— Думаю, он знает об этом и без меня. Не хочу кощунствовать, но я никогда не верила в библейскую историю о Давиде и Голиафе. Не думаю, что ваша детская рогатка устоит против тяжелой королевской дубины.

Стивен удивленно выпрямился.

— Как интересно! Неужели дама заботится о моем благополучии?

— Ты только посмотри на себя, Стивен. Что на тебе надето?

Он недоуменно оглядел себя.

— Ты имеешь в виду мой килт?

— Вот именно! — воскликнула Патриция, раздосадованно вскинув голову. — Сколько еще мужчин одеты подобным образом на этом балу? Судя по юбкам, я думала, сюда вторгся полк шотландских солдат.

— Это традиция, Тори. Мы всегда надеваем цвета нашего клана в дни семейных торжеств; а сегодня обручились Том и Барбара.

— Традиция! Посмотрела бы я, что ты будешь делать, если начнется война и на этой лужайке появятся шотландские солдаты в таких же юбках? Что ты скажешь тогда о традициях? Ты будешь в них стрелять… или перейдешь на их сторону?

На щеке Стивена задергался желвак, и он сжал плечи Патриции.

— Черт тебя побери, Тори! Не играй на моих чувствах. Придет время, и я во всем разберусь! Прежде всего я коренной американец. Мой отец и дед родились в Америке. Дед был наполовину индейцем. Нет более истинного американца, чем он!

Патриция с вызовом посмотрела на него.

— В таком случае не смей насмехаться над моими привязанностями, Стивен Керкленд, потому что я родилась в Суффолке, в Англии! Когда твои высокопоставленные главари наконец поймут, что не так-то просто принять решение в сложившихся обстоятельствах?

Его руки соскользнули с ее плеч. Он стоял и пристально смотрел ей в лицо. На какое-то мгновение в их глазах промелькнуло взаимное сочувствие и понимание происходящей внутренней борьбы.

— Тем не менее, Тори, мы должны сделать выбор, не так ли? — печально сказал он и, повернувшись, исчез за дверью.

Патриция еще долго стояла на веранде после ухода Стивена. Она не плакала. Между ними сложились отношения, у которых не могло быть благополучного исхода, и ничего здесь не поделаешь. Остается только уехать и обо всем забыть. О, зачем только она поехала в Виргинию!

Патриция хотела вернуться в бальную залу, но передумала, так как оркестр уже давно перестал играть. Она решила прогуляться и спустилась в сад. Ей нравился этот уголок Равенвуда так же, как и Нэнси Керкленд. Здесь в тишине можно было забыть о всех неприятностях и тревогах.

Патриция села на скамейку и тотчас погрузилась в водоворот беспокойных мыслей. Темные облака надвигались на светлый лик луны, но она сидела, ничего не замечая. Бал кончился, гости разъехались, а она все сидела в отчаянии.

Внезапно с моря подул свежий ветер, и Патриция задрожала от холода. Ее руки покрылись мурашками. Патриция встала, чтобы вернуться в дом, заметив наконец, что Равенвуд погрузился в тишину.

Она резко остановилась, увидев Стивена Керкленда, перегородившего ей узкую дорожку. В руке он держал бутылку бренди. Большим глотком он допил ее до дна.

— Коньяк кончился, пришлось перейти на бренди, — сказал Стивен.

Он отшвырнул пустую бутылку и двинулся к Патриции. Она заметила, что он нетвердо держится на ногах.

— Надеюсь, ты не один выпил всю бутылку, Стивен, — сказала она с тревогой.

— Кажется, один, хотя не помню. — Судя по заплетающейся речи, было ясно, что он не вполне владеет собой.

Патриции не хотелось разговаривать с пьяным, поэтому она попыталась его обойти.