Успех и удача - Роберт Фрэнк

Дискуссия, породившая этот сдвиг, отчасти стала результатом освещения в СМИ конкретных историй людей, поддерживающих однополые отношения. Эльмер Локкинс и Густаво Арчилья, познакомившиеся в Нью-Йорке в 1945 г. и жившие вместе 58 лет, сохраняли свои отношения втайне даже от родственников. Наконец, в 2003 г., после того как однополые браки были легализованы в Канаде, пара отправилась туда, чтобы закрепить отношения официально. «Нам такой шанс предоставила Канада», – отметил Густаво Арчилья, выступая в 2007 г. в Нью-Йорке перед сочувствующими участниками ежегодного «Свадебного марша». «Надеюсь, это станет возможным повсюду, – добавил он, – возможно, еще при нашей жизни, хотя лично у нас времени осталось не так много»[101].

Даже убежденные сторонники однополых браков не ожидали, что общественное мнение в США изменится столь быстро. Равным образом, никто из экспертов не смог предвидеть ни распада СССР, ни событий «Арабской весны». Очевидно, что особенностями господствовавших в этих регионах общественных взглядов были их волатильность и непредсказуемость[102].

Эльмер Локкинс (слева) и Густаво Арчилья

Фотография: James Estrin/The New York Times/Redux.

С каждой дискуссией общественное мнение совершает шаг вперед. Мои недавние беседы с преуспевающими людьми показали, как на глазах меняются их суждения. Многие из них, ранее не допускавшие, что своим успехом они обязаны чему-то еще, помимо собственных усилий и таланта, нередко проявляют неожиданную готовность к переосмыслению вопроса. Зачастую после краткого размышления эти успешные люди припоминают конкретные случаи необычного везения, выпавшего им на жизненном пути.

Нежелание граждан платить налоги, вызванное недооценкой роли удачи в жизненном успехе, усложняет нам задачу по привлечению государственных инвестиций. А ведь они необходимы для поддержания инфраструктуры, обеспечивающей грядущим поколениям их долю счастья и благополучия. Мало того, результатом – как мы далее убедимся – является структура расходов, плохо отвечающая нуждам даже нынешнего поколения (в том числе – наиболее успешных ее представителей).

Чтобы улучшить игру на фортепиано, вам потребуется многочасовая практика – время, которое ни на что другое потратить не удастся. Если воскресным вечером вы чуть дольше засидитесь за детективным романом, то утром ощутите недосып. Потратив на покупку велосипеда 2 тыс. долл., вы не сможете потратить их на путешествия и развлечения. Как говорят экономисты, «бесплатных обедов не бывает». Под этим подразумевается, что все блага, которыми мы дорожим, имеют некоторую цену (явную или неявную).

Однако в этом принципе имеется исключение. Предположим, что вы (и не только вы) собирались потратить на то, что – как выясняется – вам совсем не нужно, сумму в 2 тыс. долл. Вместо этого вы за те же 2 тыс. долл. можете приобрести, скажем, велосипед, ничем при этом не поступаясь. Я называю это мнимым исключением из правила «бесплатных обедов не бывает», ибо покупка велосипеда также исключает возможность потратить 2 тыс. долл. на что-то иное. Однако факт остается фактом: если вам нужна дорогостоящая вещь, то приобрести ее будет гораздо легче, если сократить другие, необязательные расходы.

Разумеется, большинство людей тратят деньги весьма экономно, так что выявить ненужные расходы не столь уж легко. Однако, как мы убедимся, структура наших расходов включает лишние траты в значительных объемах, что в целом составляет триллионы долларов в год. Лишние траты объясняются не тем, что мы расходуем деньги неразумно, а скорее тем, что личные стимулы к потреблению часто противоречат нашим коллективным интересам. Представьте себе трибуну стадиона, где все болельщики, желая иметь лучший обзор, встанут и останутся стоять. Окажется, что ни у кого обзор не улучшился и что всем им было бы комфортнее, если бы они продолжали сидеть. Аналогично эгоистичные интересы поощряют нас к расходам, выливающимся в общественное расточительство.

Сколько, например, родители считают нужным потратить на свадьбу дочери? Конечно, они хотели бы, чтобы это событие запомнилось как «особенное», но такой критерий – вещь относительная. Разумеется, в большинстве случаев к праздничному столу вам не подадут гамбургеров из ближайшей забегаловки – и будут правы. Другой вопрос – сколько не зазорно будет потратить на свадебный пир и цветочные украшения?

В разные эпохи у разных народов представления о достойном не бывают одинаковыми. В 1980 г. стоимость американской свадьбы, скорректированная с учетом инфляции, составляла в среднем 11 тыс. долл. В большинстве стран мира эта сумма даже сегодня кажется баснословной. Однако к 2014 г. эта цифра возросла до 30 тыс. долл., а в наши дни свадебная церемония на Манхэттене стоит в среднем свыше 76 тыс. долл.[39]

Почему сегодня люди тратят на такие цели гораздо больше, чем тратили вчера? Краткий ответ – потому что параметры «особенного события» резко изменились – и не в сторону удешевления. Ниже я подробнее расскажу о причинах, а сейчас лишь отмечу, что удорожание свадебной церемонии не сделало молодые семьи счастливее. Напротив, увеличение свадебных расходов повышает вероятность последующего развода[40]. В таком случае, если все более пышные торжества не прибавляют счастья, то несообразный рост свадебных расходов следует назвать чистым мотовством.

Мало того, есть простые, щадящие политические меры, способные высвободить значительную долю ресурсов, расходуемых сегодня впустую. Этих ресурсов более чем хватило бы для решения наиболее острых экологических и экономических проблем. Мы могли бы, не жертвуя чьими-либо интересами, направить эти ресурсы на развитие образования (как гарантию прогресса), обновить социальную инфраструктуру, расширить сферу здравоохранения, смягчить климатические изменения и существенно уменьшить масштабы бедности.

Это утверждение кажется слишком смелым, но вот что удивительно: в его основе – лишь пять элементарных предпосылок, ни одна из которых не является противоречивой.