Яд персидской сирени - Инна Бачинская

— Это я, — сказала вслух Татка. — Я, а не… она. — Вскочила, распахнула дверцы шкафа, выдернула синее платье — Вера любит синее, половина гардероба — синие одежки. Сдернула с себя бесцветные тряпки, проскользнула в платье, изогнувшись, потянула доверху молнию на спине. Потянула носом — платье пахло духами тети Тамары. Они обе любили одни и те же духи, мать и дочь. Тяжелый пряный запах. Татка поморщилась. Недолго думая, сбросила серые матерчатые домашние туфли; стояла босиком на мягком щекотном ковре в Верином платье с синей подвеской на груди — подарком отца…

Она вздрогнула, услышав шаги за дверью, и метнулась за шкаф. Шаги прошелестели мимо, и Татка перевела дух. Погрозила пальцем своему отражению и принялась салфеткой стирать грим.

Подвеску она так и не сняла…

— Пойдет направо — песнь заводит, налево — сказку говорит. Куда пойдем, Леша?

— Направо. Там во дворе кто-то есть.

Во дворе дома справа на клумбе возилась женщина средних лет. Монах, умильно улыбаясь, тронул калитку и громко сказал:

— Бог в помощь!

Женщина выпрямилась, приставила руку козырьком ко лбу, уставилась на них.

— Здравствуйте! — Добродеев поклонился. — Можно поговорить с вами?

— И вам здравствуйте. — Она присмотрелась и воскликнула: — Ой, вы Лео Глюк?

Добродеев скромно улыбнулся и кивнул. Он подписывал свои материалы разными псевдонимами — в зависимости от темы. Лео Глюк, как правило, высказывался о барабашках, летающих тарелках и призраках подземных пещер, где постоянно теряются спелеологи-любители. Лео Глюк из «Вечерней лошади»! Кто в городе не знает Лео Глюка и кто не читает «Вечернюю лошадь»! Нет таких. Однодневка для дам среднего возраста, пенсионеров и реализаторов дешевого товара на рынке, то есть для самой читающей аудитории, — с барабашками, летающими тарелками и рекламой домашних средств от выпадения волос, морщин, мозолей, выпирающей косточки и давления. Читающей и благодарной, несущей прочитанное в массы.

— Заходите! — гостеприимно предложила женщина.

— Злой собаки нет? — пошутил Монах.

— Есть добрая, — махнула она рукой. — Прошу в дом!

Они поднялись на крыльцо. Женщина распахнула дверь и закричала:

— Мама, к нам гости!

Навстречу им с громким лаем бросился крохотный почти лысый песик, запрыгал мячиком, но близко не подходил.

— Люся, брысь! — прикрикнула хозяйка. Песик продолжал лаять. — Это он не со зла, он у нас любит гостей, да, Люся?

— Кто там? — прокричал женский голос из глубин дома. — Кто пришел? Аня!

— Мама, к нам пришел Лео Глюк! — закричала в ответ Аня. — Сейчас! Проходите, проходите, там мамочка смотрит сериал. Вот радость-то нечаянная!

— Кто пришел? — снова прокричали из глубины дома.

В гостиной работал телевизор, показывали турецкий сериал. Слезы, роковая любовь, ревность и коварство. В кресле-качалке сидела старая дама с короткими седыми волосами в цветастом платье. Оторвавшись от экрана, она с любопытством уставилась на гостей.

— Мама, это Лео Глюк! Ты же любишь его читать?

— Лео Глюк? — воскликнула старая дама, с трудом поднимаясь с кресла. — Ой, а я не одета!

— Вы прекрасно одеты, — галантно произнес Добродеев с порога. — Добрый день! Не вставайте, сидите! Разрешите войти?

— Господи, конечно! — воскликнула старая дама. — Такая честь, такая честь! Я читаю все ваши статьи! Вон, целая гора. А в прошлом году Анечка принесла ваш автограф со Дня города, вы там выступали. Я так радовалась, так радовалась! Никогда не думала, что вы к нам вот так запросто. Аня, чайку! А может, покушать?

— Уважаемая… как вас по имени?

— Валентина Андреевна. — Старая дама раскраснелась и в полном восторге переводила взгляд с Добродеева на Монаха.

— Уважаемая Валентина Андреевна, мы с другом… кстати, позвольте рекомендовать, мой друг, господин Монахов Олег Христофорович, известный экстрасенс и путешественник.

— Здравствуйте, Валентина Андреевна, — степенно произнес Монах. — Извините за внезапное вторжение. От чайка не откажемся, разговор предстоит долгий.

— Разговор? — Старая дама слегка растерялась.

— Видите-ли, наше золотое перо Лео Глюк собирает материал о заброшенных домах, так называемых проклятых, в которых никто не живет и которые пользуются дурной славой. Вот мы и обходим все пригородные районы, выявляя такие дома. Поразительные вещи обнаруживаются, смею вам доложить. Теперь дошла очередь до вас. Вы, как я понимаю, давно живете в Еловице?

— Давно! Лет тридцать. Заброшенные дома? Господи, да рядом с нами! Дом Мережко! Почти двадцать пять лет пустует, зарос бурьяном, сад одичал. Все вынесли, все разграбили, никому и дела нет. Там и бомжи одно время собирались, орали, костры жгли. Вот когда мы страху-то натерпелись, не передать. Каждую ночь полицию вызывали. Кое-как выжили. Потом молодежь крутилась, ну, с теми попроще было. А лет десять уже тихо.

— Мамочка тут всех знает, — с гордостью сказала Аня.

— Замечательно! — воодушевился Добродеев. — А можно поподробнее про дом… Мережко, вы сказали? Кто такой Мережко?

— Володя Мережко был бизнесмен, очень хороший человек. Уже умер, царствие ему небесное. Купил недостроенный дом, привел новую семью. Лет двадцать пять назад. Я, конечно, против разводов, но мне он сразу понравился. Пришел знакомиться… они оба пришли. Она в интересном положении, простенькая, маленькая, невидная, в его тени. А он красавец! Крупный, улыбчивый, принес торт, говорит, чай будем пить. Мы здесь надолго, говорит, а как закончим ремонт, прошу на новоселье. Очень хороший человек. Да и она славная, только молчала все время. И было видно, что любят друг дружку. Прожили они у нас чуть больше четырех лет, родили девочку Танечку, а потом она возьми да сбеги! Бросила ребенка и сбежала, говорят, со своим прежним, вместе в цирке работали. Володя черный ходил, искал везде, даже детективов нанимал, из полиции не вылазил, а только все без толку. Не нашли ее. И он вернулся к своей семье. Мы думали, дом продадут, желающие были, ходили, спрашивали, да, видать, он не хотел. Ждал. Приходил иногда, навещал нас. Надеялся, что она вернется, так его и тянуло сюда, как магнитом. А потом мы узнали, что умер наш Владимир, уже лет десять. Опять думали, дом продадут, а он как заколдованный, никак! Так и стоит, страшный, разваливается, да и ремонт полностью не закончили, все недосуг было — так и жили на одной половине.

— Отчего же она сбежала? — спросил Монах.

— Говорили, вернулась к своему старому дружку, тоже из цирка. Она в цирке работала, а мы и не знали. Только сразу было видно, что не ровня ему. Они очень разные были: он козырный, она простенькая. А потом в одночасье взяла и уехала, бросила их.