Ловец снов - Стивен Кинг

Вертушка исчезла в облаках.

5

Джоунси, разумеется, кое-что расслышал, особенно объявлениев мегафон, но в мозгу почти ничего не отложилось: слишком сильна была тревогаза Маккарти, наглухо замолчавшего после нескольких тихих горловых вскриков.Запах, ползущий из-под двери, продолжал усиливаться.

— Маккарти! — окликнул он, едва на пороге показался Бивер. —Откройте или мы сломаем дверь!

— Убирайтесь, — возопил Маккарти писклявым, каким-то несвоим голосом. — Мне нужно просраться, вот и все, НУЖНО ПРОСРАТЬСЯ! Если ясмогу просраться, все будет в порядке.

Такая откровенная грубость из уст человека, по-видимому,считавшего причитания «О Боже» и «Господи» выражениями на грани допустимого,перепугали Джоунси куда больше, чем окровавленные простыня и белье. Онобернулся к Биверу, не обращая внимания на то, что тот весь в снегу и походитна Деда Мороза.

— Идем, помоги ломать дверь. Нужно как-то ему помочь.

Бивер показался ему растерянным и измученным. На щекахмедленно таял снег.

— Ни за что. Тот малый в вертолете сказал что-то насчеткарантина: а если он заразный и вообще? Вспомни эту красную штуку у него налице…

Несмотря на собственные отнюдь не великодушные чувства поотношению к Маккарти, Джоунси с трудом сдерживался, чтобы не отвесить оплеухустарому дружку. В марте прошлого года он сам лежал, истекая кровью, на мостовойКембриджа. А если бы прохожие отказались дотронуться до него, боясь СПИДа?Оставили без помощи? Прошли мимо лишь потому, что под рукой не нашлосьрезиновых перчаток?

— Бив, мы уже общались с ним, так что если это действительноинфекция, мы скорее всего уже ее подхватили. Ну, что скажешь?

Бивер предпочел промолчать. В мозгу Джоунси привычнощелкнуло, и на мгновение он увидел Бивера, с которым вместе вырос, мальца встарой потертой мотоциклетной куртке, который кричал: «Эй, парни, кончай! ДаКОНЧАЙ же, мать вашу!»

Увидел — и понял, что все в порядке.

Бивер выступил вперед:

— Эй, Рик, как насчет того, чтобы открыть? Мы всего лишьхотим помочь.

В ответ — ни звука. Ни стона, ни дыхания, ни шороха одежды.Только мерное гудение генератора и тающий «плюх» вертолета.

— Ладно, — сказал Бивер и неожиданно перекрестился. —Придется вломиться.

Они вместе отступили, повернулись боком к двери,бессознательно подражая копам из полицейских сериалов.

— На счет «три», — велел Джоунси.

— А твоя нога выдержит, старик?

По правде говоря, бедро и нога как на грех разнылись, хотяДжоунси до последней минуты этого не сознавал.

— Ну да, а мой зад — повелитель мира.

— На счет «три». Готов. — И дождавшись, пока Бивер кивнет,скомандовал: — Один… два… три…

Они одновременно ринулись к двери, ударили в нее плечами.Дверь подалась с такой абсурдной легкостью, что они, хватаясь друг за друга испотыкаясь, с ходу ввалились в ванную. И тут же поскользнулись на мокром открови кафеле.

— А, блядство, — прошипел Бивер, прикрывая ладонью рот, вкотором на этот раз не было зубочистки. — Блядство, дьявол, блядство!

Джоунси обнаружил, что не может ответить.

1

— Леди, — окликнул Пит.

Женщина в мешковатом пальто ничего не ответила. Лежала назасыпанном опилками брезенте и молчала. Питу был виден только один глаз,смотревший на него, или сквозь него, или в центр закрученной рулетом вселенной.Кто знает? Мурашки по коже бегут.

Между ними весело потрескивал огонь, вытесняющий холод иобдающий теплом щеки. Пит огляделся. Генри ушел с четверть часа назад и, порасчетам Пита, вернется не раньше чем часа через три. Три часа, когда ему ужесейчас не по себе под жутким стеклянным взглядом незнакомки.

— Леди, — повторил он, — вы меня слышите?

Молчание. Правда, однажды она зевнула, и Пит заметил, что ворту не хватает половины чертовых зубов. Какого хрена с ней сотворили?

Но так ли уж ему хотелось это знать?

И да, и нет, немного подумав, решил Пит. Конечно, егоразбирало любопытство, а кого бы не разбирало на его месте, но в то же времялучше от этого держаться подальше. Зачем ему нужно знать, кто она, кто этотсамый Рик и что с ним стряслось. «Они вернулись! — визжала женщина, завидевогни в небе. — Вернулись!»

— Леди! — позвал он в третий раз.

Молчание.

Она упомянула, что Рик — единственный, кто остался, а потомкричала: «Они вернулись», возможно, имея в виду огни, но с тех пор лишьнепрерывно пукала и рыгала, если не считать зевка, обнажившего беззубые десны…И этот взгляд… жуткий остекленевший взгляд. Генри нет всего пятнадцать минут:он ушел в пять минут первого, а теперь на часах Пита — двенадцать двадцать.Этот хренов день грозит оказаться чертовски долгим, и если он выдержит его, несломавшись (он все время думал об одной истории, которую они читали в восьмомклассе, только не мог вспомнить, кто ее написал, о парне, который убил старика,потому что не мог выносить его взгляда, но в то время Пит не понимал такихвещей, зато теперь понял, лучше не надо, да, сэр), значит, необходимо чем-топодкрепиться.

— Леди, вы меня слышите?

Ничего. Только жуткий стекленеющий взгляд.

— Мне нужно вернуться к машине. Я вроде как забыл кое-что.Но с вами ничего не случится, верно ведь?

Ответа он не дождался. И тут она снова выпустила газы снеприятным визгом циркулярной пилы и натужно сморщилась, как от боли… судя позвукам, это, наверное, и в самом деле больно. И хотя Пит постарался повернутьсяспиной, смрад все равно ударил в ноздри, тухлый, зловонный, какой-тонечеловеческий. Но и на вонь навоза это не походило. В детстве он работал наЛайонела Силвестра и выдоил немалое количество коров, а они иногда пердели, какраз когда сидишь на табуретке и дергаешь за вымя: тяжелый запах перебродившейзелени, болотный дух. Но этот был совсем другой. Похоже на… словно ты сновавернулся в детство и держишь свой первый химический набор, а потом устаешь отдурацких надоедливых опытов, тщательно изложенных в брошюре, съезжаешь скатушек и смешиваешь все дерьмо подряд, чтобы посмотреть, а вдруг взорвется.

И именно это, понял Пит, отчасти не дает ему покоя.Действует на нервы. Конечно, это идиотизм. Люди не взрываются просто так,верно? Но все же без помощи не обойтись. Потому что от нее у него сердце впятки уходит.