Во имя Рима. Люди, которые создали империю - Адриан Голдсуорти

Лигурийцы были горным народом, не имевшие еще социальной структуры, за пределами своих поселений они признавали лишь немногих вождей. Они были в основном скотоводами, в самом начале весны противник мог уничтожить их стада, потом лигурийцы угоняли скот с зимних пастбищ на высокогорные луга. Проведение кампаний в такой труднопроходимой местности всегда являлось рискованным делом, а захват одного поселения редко могло удержать остальных горцев от набегов на ближайшие римские колонии и союзные государства. Сражения продолжались до середины II века н. э., и только лишь после переселения горцев в колонии в Италии лигурийцы были усмирены.

В Испании боевые действия шли почти непрерывно до 177 г. до н. э., когда консул Тиберий Семпроний Гракх, используя сочетание военной силы и умелой дипломатии, установил мир, который продолжался более двадцати лет.

Ко времени, когда спокойствие, установленное Гракхом, было нарушено в 50-х годах II века до н. э., римская армия вновь пришла в упадок. Участники Второй Пунической войны либо уже умерли, либо стали слишком старыми для службы в армии, а накопленный ими опыт был большей частью утрачен. Временный характер, который носила система призывной армии, не позволял сохранить военные знания в какой-либо институциональной форме, к тому же эта проблема усугублялась еще и тем, что войны в это время случались реже, чем раньше. К 157 г. до н. э. сенат очень хотел отправить военную экспедицию в Далмацию, поскольку опасался, что продолжительный мир может сделать мужчин Италии женоподобными.

Неопытность сочеталась с самонадеянностью, так как многие римляне были уверены, что длинная череда побед Рима была сама собой разумеющейся, а не являлась результатом тщательной подготовки и долгих тренировок. Действия римской армии на поле боя до конца II века до н. э: часто представляли собой жалкое зрелище.

Юные годы Сципиона Эмилиана и Третья Пуническая война

Усыновление наследника или наследников для сохранения родового имени было обычным явлением среди сенаторской аристократии, и усыновленный ничем не отличался от настоящего сына. Он юридически становился членом новой семьи, и та относилась к нему как к родному. Но это не исключало сохранения усыновленным сильной связи с его кровными родителями[20]. Хотя Сципион Эмилиан был усыновлен в раннем возрасте сыном Сципиона Африканского, он провел большую часть своей молодости в доме Эмилия Павла и, как мы видели, служил с ним в Македонии и участвовал вместе с отцом в его последующем триумфе.

Ничто в молодости Сципиона не говорило о его блестящем будущем. Как и его отец он был осторожным и в какой-то степени замкнутым. В отличие от большинства молодых людей, начинавших государственную карьеру, он не произносил речей в суде и не стремился сделать себе имя в качестве адвоката. Вместо этого он предпочитал спортивные занятия и военные упражнения, готовя себя к защите республики на службе в армии. В битве при Пидне он хорошо сражался, хотя, может быть, и с излишним пылом, а затем в Греции после окончания войны проявил свою любовь к знаниям. Вместе со старшим братом и друзьями он отправился в обширные поместья Персея. Павел позволил сыновьям взять лишь немногие вещи из царской сокровищницы, но зато разрешил выбрать самые лучшие свитки из огромной царской библиотеки. Греческая литература и культура сыграют большую роль в жизни Сципиона Эмилиана. Его интересы поощрял и направлял Полибий, который после войны оказался в Риме в качестве одного из греческих заложников.

Со временем Сципион и его друзья, среди которых был Лелий — сын одного из старых соратников Сципиона Африканского, стали лучшими представителями сторонников эллинизма. Они были настоящими римлянами, обладавшими всеми традиционными качествами, свойственными членам сенаторских семей, но к этим достоинствам они добавили изысканность и мудрость греческой культуры. Цицерон представит свои философские рассуждения о природе римской республики в трактате «Государство» (De Re Publico) как воображаемые дебаты между Сципионом, Лелием и их сторонниками в 129 г. до н. э. Сципион был рационалистом, хорошо знающим как римские, так и греческие предания и интересующимся философией. Ни в одной из посвященных ему историй нет намеков на мистицизм, которые постоянно присутствовали в рассказах о победителе Ганнибалла.

Конфликты, окончившиеся тем, что Сципион Эмилиан разрушил Нуманцию, начались в 153 г. до н. э. Племя кельтиберов, или беллы, решило увеличить свой главный город Сегеда, расширив окружавшие его стены и приведя туда, добровольно или принудительно, жителей соседних поселений. Сенат не мог допустить появление такой большой и удачно размещенной крепости в Ближней Испании и отправил против этого племени консула Квинта Фульвия Нобилиора с сильной консульской армией численностью приблизительно в 30 000 человек.

Укрепления Сегеды не были еще воздвигнуты полностью к моменту римского наступления, поэтому беллы бросили работу и устремились на территорию соседнего племени ареваков, чьим главным городом являлась Нуманция. Племена объединились, и под командованием выбранного командира эта совместная армия устроила засаду Нобилиору и нанесла римской колонне тяжелые потери, прежде чем той удалось отбить атаку варваров. Консул решил напасть на саму Нуманцию, но атака закончилась катастрофой. Одного из римских боевых слонов ударили камнем по голове, и он начал метаться. Скоро все десять слонов помчались назад, топча всех, кто попадался им на пути. Кельтиберы воспользовались этим беспорядком для проведения контратаки и обратили римлян в бегство.

В 152 г. до н. э. Нобилиора заменил Марк Клавдий Марцелл, внук «Меча Рима», который в этот год стал консулом в третий раз. Более опытный военачальник захватил несколько небольших городов и, предложив им приемлемые условия, вынудил ареваков и беллов искать мира. Как Фламинин в 198 г. до н. э. Марцелл хотел блестяще закончить войну, прежде чем истечет срок его пребывания в должности консула и ему успеют прислать замену. Поэтому он укрепил веру кельтиберийских послов в то, что сенат, возможно, заключит с ними мир на тех же самых условиях, какие за несколько десятилетий до этого были предложены Гракхом.

Хотя делегации прибыли в Рим и было еще точно не известно, окончена война или нет, сенат решил, что Луций Лициний Лукулл, один из новых консулов на 151 г. до н. э., должен в любом случае отправиться в Ближнюю Испанию с новой армией. Набор этой армии оказался неожиданно трудным, так как на этот раз римские граждане всех классов не желали идти на военную службу в легионы. Слухи о свирепости кельтиберов поощрялись Нобилиором и его офицерами после возвращения в Рим, предстоящая война считалась трудной и невыгодной. В день, на который был объявлен набор рекрутов, немногие выказали желание записаться в легионы, отовсюду звучали жалобы, что за последние годы тяготы воинской службы легли на плечи небольшой группы людей, поскольку новые командующие предпочитали набирать ветеранов. Поэтому в тот год рекрутов набирали по жребию. Из молодых сенаторов также нашлось немного желающих стать военными трибунами, хотя прежде за эти должности разгоралась нешуточная борьба, поскольку звание военного трибуна давало возможность заслужить хорошую репутацию, проявив мужество и мастерство.