Первая смерть Лайлы - Колин Гувер

– Ради того, чтобы поесть тако – не возражаю. Тебе с телятиной или с курицей?

Пусть будет сюрприз.

Я закрываю ноутбук и вприпрыжку бегу наверх, предвкушая, как проведу целый день с Лайлой. Хотя, кажется, еще больше я предвкушаю, как ночью снова буду говорить с Уиллоу.

Конечно, я сознаю – с моей стороны имеет место определенная уловка. Только как определить, где провести черту, если отсчет координат ведется в разных мирах?

В радиусе часа езды от городка Ливан в Канзасе возможностей поесть и пройтись по магазинам оказалось немного, так что мы пересекли границу штата Небраска и наткнулись на город под названием Хейстингс.

К тому времени я уже умирал с голоду, однако Лайла решила сначала заняться шопингом; мы посетили несколько бутиков и лишь после того отправились в ресторан. Оказалось, Лайла поступила разумно – после четырех коктейлей «маргарита» и всего одной порции тако она едва смогла встать без посторонней помощи.

Она была слишком пьяна, чтобы задаться вопросом, почему я решил заказать еще несколько тако. Я просто упомянул, что она мало ела за ужином и нужно взять с собой про запас.

Лайла хихикнула и потянулась через столик, чтобы поцеловать меня, при этом опрокинув стакан с коктейлем. Он упал на пол и разбился. Это настолько смутило ее, что она принялась извиняться перед всем персоналом ресторана, пока официантка убирала осколки. Даже перед самим разбитым стаканом извинилась.

Обратный путь занял у нас не больше часа, разве что останавливаться пришлось дважды – Лайла бегала в туалет избавляться от «маргариты». Я все время болтал с ней, не давая заснуть. Было еще довольно рано, и я не хотел, чтобы она выспалась в машине, а потом не ложилась допоздна.

Я чувствовал укор совести за свое желание уложить Лайлу спать пораньше, чтобы Уиллоу смогла взять ее тело.

Мы вернулись в гостиницу как раз на закате. Лайла захотела остаться на улице и посмотреть заход солнца; этим мы сейчас и заняты. Сидим на травке под ореховым деревом и наблюдаем, как светило опускается за горизонт.

Процесс идет мучительно медленно.

Я частенько смотрю на часы, будто куда-то тороплюсь. И хотя я никуда не опаздываю, мне еще никогда так не хотелось, чтобы Лайлу поскорее сморил сон. Увы, она еще пьяна. Смеется надо всем и ни над чем.

Мне хочется задать Уиллоу много вопросов, и потому меня тянет в дом, однако у Лайлы другие планы.

Когда последний луч солнца гаснет, она кладет руку мне на грудь, заставляя лечь на спину. Затем наклоняется и находит мои губы, одновременно нащупывая кнопку на джинсах. На ее языке еще сохранился кисловатый привкус лайма.

Я отвечаю на поцелуй. Ничего не поделать. Я обязан страстно желать Лайлу. Жаждать ощутить вкус ее языка у себя во рту, тепло ее тела в моих ладонях. Страстно желать войти в нее. А я сейчас хочу не этого, меня терзает другая, непреодолимая страсть.

Не знаю, как разобраться со своими желаниями. Я приехал сюда, чтобы мы с Лайлой вернули утраченное, однако чем дольше мы находимся в этом доме, тем больше отдаляемся друг от друга. Я слишком очарован миром, которому мы не принадлежим, и это начинает каким-то образом оказывать на нас воздействие. Наверное, я поступаю неправильно. Позволять Уиллоу использовать тело Лайлы – извращенная форма обмана. Вот только стоит мне об этом подумать, как я нахожу себе оправдания.

Лайла запускает руки мне в джинсы и разочарованно выдыхает – я в отличие от нее совсем не готов.

– С тобой все нормально? – спрашивает она.

Обычно такого со мной не случается. Если Лайла меня хочет, достаточно поцелуя, и я тут же становлюсь твердым в нужном месте. Но сейчас мои мысли витают где-то далеко. По глазам вижу – Лайла подозревает, что я к ней охладел.

– Все в порядке. – Я поглаживаю ее щеку и провожу большим пальцем по губам. – Кажется, мне камешек под спину закатился. – Я переворачиваю Лайлу на спину и предлагаю, глядя на нее сверху вниз: – Давай закончим попозже. В нашей постели.

Она улыбается.

– Не попозже. Но в постели. – Лайла сталкивает меня с себя, встает и хватается за голову. – Ой, какая я пьяная! – Ее бросает из стороны в сторону, так что приходится поддерживать.

Я отвожу Лайлу в дом. Надеюсь, в таком состоянии она не захочет продолжения.

Тут я ошибаюсь.

Едва переступив порог, она начинает целовать меня, снова запускает руки в джинсы и тянет в Большой Зал.

– Давай на диван…

Я медлю. Где сейчас Уиллоу? Довольно странно осознавать, что она может нас видеть.

Не хочу трахать Лайлу в Большом Зале. Вообще не хочу ее в данный момент. Неловкая ситуация – знать, что мы не одни в доме. Лайла очень громко ведет себя во время секса, когда считает, что поблизости никого нет. И пусть сейчас фактически мы одни, но все равно это не так!

Тем не менее наша поездка еще не завершилась, и я не смогу избегать секса в оставшиеся дни. Лайла догадается – что-то произошло. И примет это на свой счет. А последнее, чего я хочу – вновь заставить ее почувствовать себя так, как в туалете самолета.

– Идем наверх. – Я оттаскиваю ее от двери в Большой Зал. Она надувает губы, однако позволяет мне увести себя. На лестнице я ее поддерживаю – вдруг споткнется?

В спальне я тут же закрываю дверь, уверенный, что Уиллоу осталась внизу. Лайла снимает джинсы и швыряет на кровать. Затем начинает стаскивать через голову футболку, но запутывается в ней и едва не падает. Я помогаю ей освободиться, бросаю футболку на пол. Лайла хихикает.

А потом я вижу только Лайлу. Она в настроении. Она хохочет. Она пьяна и беспечна. В последнее время Лайла очень редко раскрепощается. Пальцев одной руки хватит, чтобы пересчитать, сколько раз она вот так хохотала после больницы.

А мне не хватает ее смеха.

Я целую ее и с облегчением ощущаю, что все мои желания вернулись. Я выбрасываю из головы Уиллоу и сосредотачиваюсь на Лайле – так сильно, как могу. Она срывает с меня рубашку я расстегиваю ее бюстгальтер, хотя мы все еще стоим у кровати. Она прижимается ко мне всем телом; наш поцелуй длится, пока она не теряет равновесие и не валится вправо.

Лайла не может отдышаться. Я разворачиваю ее и нагибаю над постелью. Хриплые стоны девушки переходят в смех. Боже, как я люблю ее смех! Я не снимаю с Лайлы трусики, просто оттягиваю в сторону и стремительно вхожу в нее. Будто опасаюсь, что желание пройдет, если я не потороплюсь.

Она стонет. Стонет очень громко, а сегодня мне бы не хотелось этого. Я зажимаю ей рот, продолжая свои движения. Теперь все ее крики приглушает моя ладонь.

Сам я кончаю без единого звука.

Затем переворачиваю ее, кладу на спину и раздвигаю ноги, не переставая целовать.

Я по-прежнему ощущаю присутствие Уиллоу – пусть даже где-то на задворках разума, – и почему-то не хочу, чтобы она нас слышала.