Воспитание чувств: бета версия - Елена Колина

По дороге домой мы болтали обо всем: я рассказал ей о Канте, а она мне о том, что виделась с Романом. Думаю, ей все-таки очень хотелось послушать, как он будет хвалить меня за мои педагогические успехи со Скотиной. Все-таки мама всегда на моей стороне: я попросил ее не приходить на Фонтанку, и она встретилась с Романом в его офисе.

Мама счастливая, красивая, поет. Несмотря на папу.

Ларка говорит: «С папой она разговаривает таким бессильным голосом, а сама поет, как павлин». Ларка бывает очень глупой: почему павлин? Мы со Скотиной в зоопарке долго стояли у клетки с павлином – надеялись, что он запоет, но он молчал. Служитель сказал, что павлины обычно держатся тихо, поют только один месяц в году во время брачного периода.

…В следующий раз Энен пришла такая же нарядная, как всегда, с сушками, и как будто совершенно забыла о своей обиде.

– …Я понимаю, что вы не верите в Бога. Не говорите «я не верю в Бога», вы сами не знаете, верите вы или нет. …Алиса, говори в обществе «я агностик» или «я не уверена, что Бога нет, но и не абсолютно убеждена в обратном». И никогда не спрашивай, религиозен ли твой собеседник, к какой конфессии принадлежит, – это еще более невоспитанно, чем говорить о деньгах. Повторяй за мной: Кьер-ке-гор… Кьер-ке-гор… Кьеркегор – очень модно… Он критиковал стремление жить удобно и благополучно и при этом считать себя христианином.

Алиса, радуясь, что прощена, понятливо кивнула.

Алиса записывала: «Конфессия – вероисповедание; агностицизм – учение, утверждающее непознаваемость мира…»

– О-о-о, твою мать! – неудачно повернулась и выругалась от боли.

– С одной стороны, безусловно нет, – водружая ее ногу обратно на подушку, сказала Энен. – С другой стороны, конечно… Тут важно кто.

Энен имела в виду: ругаться матом нельзя, но можно. Алисе использовать обсценную лексику – нельзя, но по-настоящему интеллигентному человеку – можно. Интеллигентный человек матерится, когда считает нужным.

У Алисы загорелись глаза, и я тоже был не прочь услышать, как Энен ругается матом.

– Скажите что-нибудь, а?.. Вы-то по-настоящему интеллигентный человек!

Энен, не задумываясь ни на секунду, сказала.

Это была длинная тирада, после которой мы сразу вернулись к Кьеркегору. Кьеркегор определяет человеческую жизнь как отчаяние, но отчаяние – это единственная возможность прорыва к Богу… делит людей на четыре типа: обыватель (живет как все, работает, создает семью), эстетик (сам выбирает свой путь – наслаждаться жизнью), этик (им руководят разум и чувство долга) и религиозный человек, посвятивший себя служению Богу.

– Бла-бла-бла… – зевнула Алиса. – Так, ладно, а пароль?

– Пароль: «Не вижу здесь ничего принципиально нового, – старый добрый Кьеркегор, этика отчаяния и веры…» – ты говоришь это с легкой усталостью. Вообще фразы должны быть не оконченные, ни в коем случае не оконченные…

Алиса оживилась, привстала:

– Я поняла, поняла, – как будто я все знаю и мне все это надоело! Я скажу: «Нравственность по Кьеркегору всего лишь следствие веры» и вот так пожму плечами, правильно?.. И замолчу. Выучу это на все случаи, и люди будут считать меня суперинтеллигентным человеком.

– Ну, а теперь Ницше. Ницше – модно. Пиши: «ницшеанский сверхчеловек», «ницшеанская мораль», «ницшеанское деление людей на рабов и господ», «ницшеанские настроения», «ницшеанская мораль»…

– …Зачем нам вся эта хрень, отчаяние-вера-разум-долг, зачем вообще философия?

– Затем, что в душе возникает ясность. Человек пережил что-то, но слов про это не знает, как ребенок, плачет, не понимая, почему ему больно. Только назвав словами, человек начинает понимать себя: философия – это язык, который расшифровывает сознание…

И тут Скотина сказал, что у него вши.

Скотина сказал: «По мне бегают звери». Энен посмотрела и сказала – вши, у нее тоже были вши, в сорок шестом году.

Мы с Алисой растерялись и испугались, нет ли у нас вшей, смотрели друг на друга беспомощно – то ли нам вычесывать друг друга, как обезьянам, то ли брить головы. Одна Энен вела себя как пожарник в огне пожара: знала, что делать, и через полчаса все меры против вшей были приняты. Каждый намазал голову керосином и замотал полотенцем, чтобы не так сильно пахнуть.

Все были на своих обычных местах, мы на диванах, Скотина на письменном столе, пахли керосином, и Энен рассказывала, что Ницше и Вагнера объединила любовь к Шопенгауэру, их философско-музыкальный союз был прекрасен, но вскоре Вагнер принял христианство, а Ницше считал, что «Бог умер». Мне казалось, что в этой ссоре я на стороне Вагнера.

– …Ну, а теперь поговорим о ницшеанской морали, это очень интересно… Итак… – Энен сделала жест рукой, как будто объявляет артиста, и сказала: – А вот и Ницше!

И тут вошел Роман. И сказал:

– На лестнице воняет керосином.

– Это от нас, – сказал Скотина.

– Скотина принес вшей, а мы намазались керосином и проходим ницшеанскую мораль, – похвасталась Алиса.

– Понятно. Воняете керосином на весь дом и говорите о прекрасном, – сказал Роман.

Энен вскоре ушла, а Роман остался с нами – есть сушки и обсуждать философию Ницше. Роман считал, что «падающего толкни» и «слабые не должны мешать жизни сильных» – правильно, это жизнь, мы с Алисой – что это фашизм; все разволновались, как будто философия Ницше – это главное в жизни, но сошлись на том, что философия – это все-таки одно, а уничтожение людей – совсем другое. Затем Роман решил тоже рассказать о прекрасном и рассказал, как сделал свой первый капитал.

– Я сидел в НИИ и думал: вот моя жизнь – в этом сраном НИИ, с зарплатой сто десять рублей, и кем я буду, когда вырасту?.. Буду лизать жопу начальнику отдела, чтобы защитить диссер, к сорока сам стану начальником отдела. …А когда началась перестройка, я понял, что мой типа идеал, начальник отдела, замусоленный неприятностями, – маленький человек, не приспособленный к переменам, улитка, которую выковыривают из раковины, до конца жизни будет ныть: «Ах, неужели кому-нибудь так сложно взять и подарить мне пару миллионов?» …В общем, я подумал: неужели сейчас все помчится, как птица счастья, без меня?! Ну нет! И ушел, открыл кооператив, сделал бабки, потом вышел на другой уровень… Ха, и что теперь? Я строю Город Солнца, я долларовый миллионер. Вот сейчас у меня рабочие строят бесплатно. Они-то думают, что я заплачу, а я… ха-ха… не заплачу. В договоре четко сказано: каждый день задержки – штраф. Они уже работают бесплатно, а скоро вообще будут мне должны. Ты что так смотришь, как будто я ем младенцев?

– Они работают, а денег не получат, это нечестно, – сказал я.

– Это честно. Они должны сдать мне объект вовремя. А я долгов не прощаю.

Я сказал: «Все равно нечестно», Роман нахмурился, и Алиса, испугавшись, что он уйдет, заторопилась: