Восстание - Дмитрий Павлович Шишкин

за неделю Царёв его даже не весь изучил. Сейчас он прогуливался, осматриваясь, по шикарному кабинету с дубовым паркетом, резной массивной мебелью, огромной библиотекой, диванами и креслами из тёмно-коричневой кожи. Специально для «Ильича» где-то добыли и поставили на дубовый письменный стол классическую «ленинскую» лампу с зелёным абажуром.

Царёв, рассмотрев и потрогав всё это великолепие, добрался до стеллажей с книгами. Один из шкафчиков привлёк его внимание – с дверцей не стеклянной, как у всех, а с глухой, декорированной позолотой и зеркальными вставками. Внутри оказался бар, полный чудных бутылок, многие из которых актёр впервые в жизни видел.

Немедленно схватив более-менее знакомый напиток (виски двадцатиоднолетней выдержки) и стакан, он, довольно крякнув, утонул в гигантском кресле за письменным столом.

Налил полстакана, выпил, блаженно сощурился, занюхал кожей кресла. Потянувшись за бутылкой снова, заметил на столе хьюмидор. Достал из него длинную сигару, налил ещё полстакана виски. Проигнорировав стоявшую тут же гильотинку (или просто не поняв, что это за канцелярский прибор такой), откусил кончик сигары, выплюнул его прямо на толстый персидский ковёр. Выпил, чиркнул спичкой, раскурил. Жизнь определённо удалась, и это было написано на его мгновенно пьянеющей физиономии. Царёв закинул ноги на стол.

***

В одном из соседних домов, в резиденции Зверева, оформленной в стиле охотничьего домика, в это время обмывали с хозяином свои депутатские корочки Кирилл и Антон.

Если это сам Зверев добыл все трофеи, которые украшали огромную гостиную, то, стало быть, на охоте в общей сложности он провёл не один год.

Все кресла и диваны были покрыты шкурами зебр и антилоп, на полу лежала шкура тигра с оскаленной пастью, стены были увешаны головами всевозможных животных вплоть до самых экзотических и краснокнижных, от зубра до сайгака.

Между диваном, где разместился несколько скованно Кирилл и вполне вальяжно – Антон, и широким креслом, занятым Зверевым, на маленьком, обтянутом змеиной кожей столике стояла бутылка дорогого коньяка, фрукты и шоколад.

– Ну что, друзья, – Зверев отхлебнул из пузатого коньячного бокала как-то неуклюже, с хрюканьем. Судя по всему, не большой он был знаток и любитель элитных напитков. Коньяк, затянутый с воздухом, попал не в то горло, Зверев поперхнулся и болезненно сморщился.

– Вы убедились в нашей верности слову.

Он поднял бокал и, глянув поверх него на парней, взглядом пригласил присоединиться. Новоиспечённые депутаты подняли свои бокалы. Чокнулись. Антон залил всю жидкость себе в горло, замер, ощущая послевкусие, потянулся за шоколадкой. Кирилл лишь слегка пригубил. Выглядел он напряжённым.

– Теперь ваша очередь доказать свою преданность делу и честность! – продолжил Юрий Алексеевич, не закусив.

Кирилл мрачно на него посмотрел. Только сейчас у него в одну общую картину стали складываться кадры этих безумных дней: шикарные магазины, швейцарские часы, сгоревшие бутики, убитая пенсионерка, плачущая Катя, толпы омоновцев на улицах, Дума, водка с икрой, значок, ошалевшие журналисты, несколько машин охраны, зелёные ящики в подвале… Ничего хорошего почему-то он сейчас от зампредседателя какого-то мифического революционного совета услышать не ожидал. Антон же был увлечён поеданием шоколада и разливанием коньяка по бокалам. Разговор, казалось, его не интересовал, либо он был заранее со всем согласен.

– Сегодня вечером, – Зверев поднял бокал, – нужно выложить короткое выступление на вашем сайте. Вы немного расскажете о себе, о том, что являетесь давними сторонниками коммунистической идеологии, единственно верной, как показали последние мировые события, бесконечные кризисы и так далее.

Он выпил до дна и, наконец, закусил виноградинкой. Антон смаковал коньяк, щурясь, как греющийся на солнце кот. Кирилл выдохнул, словно в руках был стакан палёной водки, и выпил залпом.

– Особо нужно подчеркнуть, что настало время нового поколения, что партия созрела для серьёзных преобразований, и поэтому вы пришли. И по согласованию с реформистским крылом партии изъяли тело вождя из Мавзолея и вернули его к жизни, чтобы он возглавил процесс, – депутат строго посмотрел на не особо увлечённого напутствием Антона, голосом недовольного преподавателя окликнул его. – Антон!

Тот поставил бокал на стол и изобразил полнейшее внимание.

– Скажи там несколько словечек модных: антиглобализм и всё такое. Надо молодёжь активнее вовлекать. А то что-то нет серьёзной пока идеологической составляющей в последних сообщениях на сайте. Что вы зациклились на старых выступлениях Ленина и статьях? Кальку делаете практически. Хорошо, что не взяли с собой этого вашего соавтора Ильича. Что это такое: «О природе последних мировых кризисов», «О национальной политике в современных условиях», «О детской болезни правизны в либерализме»? Увлеклись теорией. Давайте что-то актуальное, на злобу, так сказать, дня. А то так недолго и мозг народу запудрить, дискредитировать саму идею выступления. Итак всякая шваль интеллигентская присоединилась без числа.

Антон согласно затряс головой, подобострастно заглядывая в глаза командиру. Кирилл посмотрел на друга с нескрываемой брезгливостью.

– И потом, – продолжил Зверев, – пусть Ильич скажет о наступившем моменте, о том, что небывалого размаха достигла власть капиталистических монополий, ну и… – коммунист замялся, умные слова он знал, но в нужный момент они всегда вылетали из памяти. – Ну, он прекрасно знает, как надо. Пусть призовёт народ активнее выражать протест, пусть выходят на улицу. Мы должны показать режиму свою решительность, что мы сила, мы масса!

Он задумчиво посмотрел на бронзовый бюстик Ленина, неизвестно как затесавшийся среди лосей и оленей.

– Давайте допьём, и за дела. Антон, разлей! – распорядился Зверев, и Антон с готовностью официанта бросился к бутылке.

– Есть, правда, одна проблема, парни… – разглядывая остатки коньяка в бокале, изменился в лице Юрий Алексеевич. – Я тут хотел с Владимиром Ильичом пообщаться по душам, так сказать, ну, понимаете. Легенда. Я всю жизнь об этом мечтал, может, хотя и не знал, что такое возможно когда-то станет… – он явно мялся, не зная, как правильно высказаться. – Но вот какое дело… Вы предупреждали, конечно, но я не думал, что в таком масштабе. Наши привезли ящик водки, вы же сказали, что надо шлаки выводить, химикаты. А нас долго не было: мотались, всё организовывая. И вот представьте, он выпил всё за четыре дня. Я поговорить же хотел, но ни разу его трезвым не видел.

– Бли-и-ин! – тихо застонал Антон, закрыв лицо руками. Ему было сейчас искренне, неимоверно стыдно перед благодетелем. Кроме того, увлечение Царёва спиртным ставило под угрозу всё их предприятие, так неожиданно повернувшееся. Раскройся он в пьяном угаре, всё, прощай роскошь – здравствуй тюрьма.

Кирилл тоже нервно заёрзал на некогда убитой коммунистом зебре. Все трое одновременно и нервно выпили.

– Вы уж, ребята, позаботьтесь о вожде! – жалобным тоном попросил Зверев. – Как-то надо избавляться от этого… побочного