«Улыбчивый с ножом». Дело о мерзком снеговике - Николас Блейк

Уехав тогда, Джорджия пропустила страшное событие, которое – во многих аспектах – потрясло Ноттингем. Ее не было в Трент-Бридже, когда с крикетных калиток упали перекладины, хотя мяч не бросали, а ветер не дул. Если бы она осталась, то могла бы не потерять друга, но упустила бы шанс глубже проникнуть в извращенный и сложный ум Чилтона Кэнтелоу.

Во вторник утром после отъезда Джорджии безутешный Питер Бретуэйт сидел на террасе. Он чувствовал себя здесь неуютно и скучал. Питер пытался настроиться на завтрашний матч. Поле в Трент-Бридже было для него не самым удачным. Уж на сей-то раз он должен сосредоточиться и не начинать подрезать быстрые, идущие с отклонением мячи Джо Марстона, пока не настроится как следует, – Джо слишком хорошо знако́м с его маленькими слабостями. Крикет… Если «А.Ф.» победит, не будет больше крикета; все будут заняты построением в ряды и колонны и выкрикиванием друг другу приветствия «Хайль, Кэнтелоу!» Ну, надо отдать ему должное, Чилтон, наверное, не запретит крикет. Однако валять дурака с битой и мячом, когда эта проклятая адская машина тикает в сердце Англии, – это любого доконает.

Роза Альварес тоже бодрости не добавляла. Когда Джорджия находилась рядом, все казалось не так уж плохо, она вдыхала в тебя жизнь, заставляла ощущать себя во всеоружии, чувствовать, что игра стоит свеч. Подкатывание к Розе тоже представлялось тогда славной игрой. Но теперь вспоминалось лишь то раскрасневшееся, глупое, испуганное лицо – то, как ты молча вернул ее палачам, наполовину радуясь, что избавляешься от нее, обманывая себя, что ты просто выполнил свой долг и «Англия ждет», ну и прочая чепуха. Что ж, тогда сделай что-нибудь, чтобы оправдать свое место в команде, почему бы для начала не порыскать в кабинете Чилтона?

Питер встал и тихо двинулся по террасе к открытым из-за летнего дня французским окнам. Он уже давно работал на сэра Джона, но так и не избавился от ощущения, будто участвует в одной из тех шпионских драм, в которых сам играл несколько раз и где над дверями вспыхивают красные огни, из-за стенных панелей появляются руки, а документы с пометкой красными чернилами «Секретно» разбросаны повсюду на виду у зрителей.

Когда он приближался к кабинету, там зазвонил телефон. Питер замер, глядя на парк и прислушиваясь. Предполагалось, что он играет в теннис с другими гостями, поэтому Чилтон никого здесь не ожидает. Вскоре зазвучал голос Дэвида Рентона, секретаря Чилтона:

– От мистера Блэкхема. Он посылает Гольтца, сэр. Он проедет в четыре пятнадцать. Желаете поговорить с мистером Блэкхемом?

– Нет. Просто оставьте для Гольтца адрес. Предполагается, он знает, где его найти.

– Совершенно верно.

Тихо звякнула положенная на рычаг трубка. Кэнтелоу начал диктовать секретарю какое-то деловое письмо. Питер вздохнул. Придется пробраться в кабинет в другой раз, эта парочка засела там, похоже, надолго.

Питер пошел к теннисному корту и остановился, наблюдая за игроками. Для такой томной гурии эта Мэйнверинг отменно владеет ракеткой, подумал он. Стремясь выбить сильно пущенный мяч за боковую линию, дама резко ударила по нему, и он улетел за пределы корта, в кусты. Питер бросился доставать его.

– Спасибо, мистер Бретуэйт, – произнесла она, одаривая его сияющим взглядом. – Вы знаете, где его найти? По-моему, в том лавровом кусте.

Питер бросил мяч обратно на корт. Что-то мелькнуло в глубине его сознания. «Вы знаете, где его найти». Когда же кто-то сказал это раньше? Ну, конечно. Чилтон. «Оставьте адрес для Гольтца». Предполагается, он знает, где его найти. Если этот Гольтц «проедет в четыре пятнадцать» – проедет что? Деревню? На машине? Поездом? Почему просто не сообщить ему адрес? Слова «знает, где его найти» означают, что адрес каким-то образом спрятан. Странный способ вести дела.

Унылое настроение Питера исчезло, сменившись возбуждением в крови, тем ощущением бодрости духа и ясности в голове, которые для него всегда предшествовали хорошим результатам. Он решил внимательно следить за Дэвидом Рентоном. Если в этом Гольтце есть нечто сомнительное, то в поместье он не приедет, поскольку часть политики Чилтона заключалась в том, чтобы не дать агентам «А.Ф.» повода отождествить его с движением. Секретарь должен был «оставить адрес для Гольтца» подальше на нейтральной территории.

Питер должен позволить секретарю привести его к Гольтцу, затем должен сам проследить за Гольтцем. Он уложил сумку, отнес ее в свой двухместный автомобиль и за ланчем объявил, что днем покинет Чилтон-Эшуэлл: мол, вынужден присоединиться к команде в Ноттингеме, чтобы подготовиться к завтрашнему матчу.

– Подвезти вас до деревни? – спросил он у Дэвида Рентона, который перед этим говорил, что отправится за посылкой на станцию.

– Нет, спасибо. У меня нет времени возвращаться пешком, поэтому я лучше возьму одну из наших машин.

Вскоре секретарь уехал. Питер сел за руль автомобиля и последовал за ним до деревни на почтительном расстоянии в три мили. Когда они достигли первых домов Эшуэлла, Питер немного сократил расстояние. «Удачно, что это дорога как раз на Ноттингем, – подумал он, – это мой счастливый день». Преследуемый объект не остановился около почты, а поехал прямо по длинной деревенской улице и перед железнодорожным мостом, в который упиралась дорога, резко свернул направо к вокзалу.

Питер мгновенно перестроился. Изначально он собирался посмотреть, где остановится Дэвид Рентон, подождать, пока тот уедет, а затем поинтересоваться, нет ли сообщения для мистера Гольтца. Природная скромность помешала ему сообразить, что в этой любящей крикет стране Питера Бретуэйта узнают везде и он не сможет выдать себя за Гольтца. Однако теперь он это понял; на расстоянии ста ярдов, что отделяли его от машины Рентона, Питер изменил свои планы. Пропустив поворот к станции, он проехал под мост и свернул направо, к пакгаузу. На запасном пути увидел цепочку пустых угольных платформ – они заслонят его автомобиль от глаз Рентона. Питер тихо остановился, вышел из машины, встал под защитой угольной платформы и закурил.

Маленькая станция на железнодорожной ветке – ее название было выложено камнями среди узора из ярких цветов – дремала в лучах дневного солнца. От шпал пахло креозотом. С противоположной платформы раздался голос:

– Точно так, мистер Рентон. Я положил его сюда, как раз для вас. Вот в этой накладной распишитесь. Вам помочь с грузом?

Рентон и носильщик вместе прошли в зал ожидания.

– Говорят, молодой Бретуэйт приехал к вам в Чилтон-Эшуэлл. Отличный он бэтсмен. Однако, думаю, Джо Марстон завтра его одолеет. Он никогда не мог обыграть Джо. Мягковаты они, эти южные парни.

Носильщик вышел из зала ожидания. Через минуту появился Дэвид Рентон с посылкой, держа ее под мышкой. В следующий момент Питер услышал, как заработал двигатель машины Рентона, и увидел, как она чинно катит под уклон к деревне. Питер прыгнул в автомобиль и снова последовал за Рентоном. Секретарь нигде не остановился, поэтому Питер справедливо предположил, что послание, вероятно, оставили на станции.

Мистер Гольтц не появится раньше 16:15. Значит, у Питера было менее получаса передышки. Он отвез машину в местный гараж, взял сумку и пешком двинулся на станцию. Насколько он видел, Рентон нигде не задерживался, за исключением той минуты, когда он в одиночестве находился в зале ожидания. Но как, черт побери, оставить адрес в зале ожидания? Ответ Питер узнал очень скоро. Носильщик, поклонник крикета, куда-то удалился, и Питер получил свободный доступ в душную комнату с побеленными стенами, откуда Рентон забирал посылку.