Познакомьтесь с собой. Как гены, микробы и нейроны делают нас теми, кто мы есть - Билл Салливан

Еще более тревожным являются свидетельства, что некоторые эпигенетические изменения, происходящие при НДО, могут наследоваться, а это потенциально позволяет дурному обращению сказываться на протяжении нескольких поколений. Группа Мини обнаружила, что крысята от равнодушных матерей отличаются повышенным метилированием ДНК в генах, кодирующих рецепторы эстрогена, что ведет к пониженному уровню этих рецепторов во взрослом возрасте. Из-за сниженной способности обрабатывать эстроген самки не получали громкого и ясного сигнала о воспитании. Другими словами, ДНК «беспризорных» крыс была запрограммирована так, что они сами стали нерадивыми матерями.

Исследования также показали, что социально-экономическая среда, окружающая детей, может влиять на их эпигеномы, что дает биологическое оправдание для срочных инвестиций в бедные районы и школы. В 2017 году нейробиолог Дуглас Уильямсон из Университета Дьюка провел исследование, обнаружившее, что подростки из семей с низким социально-экономическим положением отличались повышенным метилированием ДНК в гене SLC6A4. Вследствие пониженного уровня соответствующего серотонинового транспортера их мозг в процессе развития претерпевал изменения, приводившие к гиперактивному миндалевидному телу – области мозга, связанной с нашей реакцией на страх и угрозы. Когда дети росли в бедности, это порождало эпигенетические изменения, в результате которых миндалевидное тело застревало в состоянии перегрузки. Скорее всего, это объясняет, почему позднее у тинейджеров появлялись симптомы депрессии.

Помимо стрессовых событий, на развитие и функционирование генов могут также повлиять культурные особенности. Эта относительно новая область, называемая теорией двойной наследственности, изучает воздействие генов и культур друг на друга. Генетические вариации упомянутого переносчика серотонина (5HTT), по-видимому, по-разному влияют на настроение в зависимости от того, живет носитель в культуре, ценящей индивидуализм (как в Северной Америке) или коллективизм (как в Восточной Азии). Вариант 5HTT, связанный с депрессией, гораздо более распространен в Восточной Азии, чем в Северной Америке, но при этом серьезные депрессии в Америке развиваются чаще.

Чем можно объяснить такое несоответствие? Возможно, другими генами или разницей в диагностике. Однако некоторые специалисты приписывают это различие культуре. Предполагается, что мутантный вариант 5HTT необязательно предрасполагает людей к депрессии, но заставляет их увеличить чувствительность и к положительному, и к отрицательному опыту, особенно социальному. Обладая повышенной чувствительностью к социальному взаимодействию, носители 5HTT, живущие в коллективистских обществах, которые дают больше социальной поддержки и не оставляют человека в одиночестве, могут оказаться лучше защищенными от депрессии. Если у детей с депрессивным вариантом гена 5HTT есть какой-то наставник в жизни, они значительно меньше подвержены депрессии; с другой стороны, дети с тем же вариантом гена, но испытавшие на себе, что такое быть изгоями, демонстрируют наивысший уровень депрессии.

При депрессии гены явно важны. Однако важна и среда, особенно в детстве. Если обеспечить детям надежную систему социальной поддержки, то это обещает свести к минимуму развитие сильных депрессий во взрослом возрасте – даже у тех, кто генетически к этому предрасположен.

Как кишечник влияет на настроение

Если бы вы до 2000 года сказали ученым, что обычные кишечные бактерии могут влиять на мозги, над вами бы, вероятно, посмеялись. Однако появление «безмикробных» мышей все изменило. Как вы помните, мыши, содержащиеся в стерильных условиях и не имеющие микробиоты, не похожи на нормальных. В дополнение к проблемам с весом, которые мы уже обсуждали, некоторые линии стерильных мышей невротичны, как Джордж Констанза[85], а уровень гормонов стресса у них зашкаливает.

Один из способов определить, встревожена ли мышь, – поместить ее в приподнятый крестообразный лабиринт. Такой лабиринт имеет вид большого плюса, у которого два рукава, отходящие от центра, закрыты с трех сторон, а два – открыты (там есть только пол). Встревоженные стерильные мыши тяготеют к закрытым рукавам и не желают исследовать открытые, как это обычно делают нормальные мыши. Естественно, ученых интересовало, что произойдет, если пересадить бактерии беспокойным стерильным мышам.

Когда им «подсаживали» кишечную палочку (Escherichia coli), это ничего не давало, а вот бифидобактерии (Bifidobacterium infantis) восстанавливали «интерес к жизни». Вот вам и вывод: бактерии могут «прочищать мозги», однако годны не все – требуется определенный вид. А если серьезно, такие результаты оказались совершенно неожиданными и подали идею, что бактерии в нашем кишечнике способны на большее, нежели простое переваривание пищи. Они могут влиять на поведение, личность и настроение.

В 2011 году нейробиолог Джон Крайан из Ирландского национального университета в Корке провел захватывающий эксперимент, вызвавший новую вспышку интереса к потенциальным возможностям пробиотиков. В этом эксперименте мышей кормили бактериями Lactobacillus rhamnosus (весьма популярный штамм пробиотиков) и у животных отмечалось снижение гормонов стресса, уменьшение тревожности и ослабление депрессивного поведения. Поскольку мыши не склонны ложиться на кушетку психотерапевта и рассказывать о своих проблемах, для оценивания депрессии биологи обычно используют стимул, угрожающий жизни, например тест на плавание. Бросьте мышь в ванну и посмотрите, попытается ли она плыть (нормальное состояние) или скажет «прощайте» и пойдет ко дну (депрессивное). (Разумеется, исследователи не дадут утонуть испытуемым животным.)

Идея о том, что наши кишечные бактерии в определенной степени могут контролировать наш разум и настроение, обрела доказательные черты после 2000 года, когда наводнение привело к загрязнению системы водоснабжения в городе Уокертоне в Канаде и люди подхватили бактериальную дизентерию. Когда острая стадия желудочно-кишечного заболевания завершилась, у многих появился синдром раздраженного кишечника. Спустя годы ученые также зафиксировали значительный всплеск депрессий у тех, кто заболел при наводнении; предполагается, что это стало результатом дисбаланса в составе кишечных бактерий, вызванного инфекцией. Так могут ли крошечные микробы, в огромных количествах населяющие наш живот, вносить серьезный вклад в аффективные расстройства вроде депрессии или тревожности?

Другие исследователи впоследствии обнаружили, что микробиота людей с депрессией отличается от микробиоты людей без расстройств настроения. Однако оставался ключевой вопрос о причине и следствии: кишечные бактерии вызывают перемены в настроении или, наоборот, перемены в настроении влияют на бактерии кишечника? В 2016 году Крайан с коллегами рассмотрел эту проблему причинно-следственной связи, проверив, заразно ли плохое настроение и можно ли его передать с помощью каких-нибудь бактерий. Удивительным образом у крыс без микробов, получивших кишечные бактерии от депрессивных людей, развились симптомы депрессии: животные стали отличаться беспокойным поведением и не выказывали интереса к сладкому. Но если кишечник «стерильных» крыс заселяли микрофлорой от людей без депрессии, то у животных все было в порядке.