Туман над Смородиной - Катерина Самаркина

глаза его округлились, и он вскочил из-за стола, побежав в соседнюю комнату.

— Гена! Гена, какой же сегодня день! — за возгласом послышался глухой стук и тихое ругательство, обращённое к ударенному предмету мебели, — Я сейчас, — предупредил он и вышел на улицу.

Агена, вновь увлечённая едой, будто даже не обратила внимания на внезапную суету друга. Через минуту он вновь ввалился в дом, с притворной торжественностью выставляя перед собой маленький букет из сиреневых лилий и держа вторую руку за спиной.

— С днём рождения, царевна, — он протянул ей цветы.

— Это же мои любимые! — Агена отложила ложку и встала с места, радостно хлопая в ладоши, — Спасибо, Мун, ты лучший! Их так сложно вырастить, как тебе удалось?

— Очень постарался, — честно ответил он, — но это ещё не всё. Повернись-ка спиной.

Ведьма послушно обернулась, а Тумун, аккуратно распустив её косы, возложил ей на голову расписной венец и завязал ленты. Агена, казалось, перестала дышать. Он взял её за плечи и подвёл к небольшому зеркалу на стене.

Как только она увидела своё отражение, глаза её заслезились и она закрыла лицо руками, отворачиваясь.

— Эй, нет, посмотри на себя, — Тумун вновь заставил её взглянуть в зеркало.

— Мун, ты…

— Знаю, снова засранец, который потратил деньги, — прервал он её на полуслове, — но ты просто посмотри, ты же теперь точно настоящая царевна!

Озорной солнечный луч, запрыгнувший в дом, пробежался по длинным волнам волос, поцеловал каждую веснушку на лице Агены и мягко обвёл рыжие ресницы и брови, забираясь выше, к вышитому Солнцу на расписном венце. Как только луч достиг цели, золотые нитки будто вспыхнули огнём, отбрасывая солнечного зайчика дальше скакать по комнате. Рисунок Солнца, объятого Луной, отразился на стене аккурат над зеркалом, в которое смотрелись двое.

Тумун, приобнявший Агену за плечи не мог сдержать восторга от того, насколько он угадал с подарком.

— Какая же ты красавица, — ведьма вдруг вздрогнула и обернулась на эти слова, — ты чего, Ген?

— Ничего, показалось, — отмахнулась она, отходя к столу и снимая с головы украшение, — венец просто потрясающий, Мун. Боюсь даже представить, сколько ты на него потратил, но я правда без ума от него!

— По такому особенному случаю сегодня вечером предлагаю совершить прогулку, — колдун шутливо поклонился, выставляя руку перед собой, которую Агена приняла и слегка присела.

— Буду весьма рада, — ответила она, склоняя голову набок и заливаясь смехом.

Выглядела картина действительно до ужаса смешно — такие церемонии в разговорах любили на Юге, и все заезжие купцы имели привычку кланяться при любом удобном случае. Непонятная, но забавная традиция быстро превратилась в шутку в Трёх лесах.

— Тебя проводить? — спросил колдун у заново заплетающей косу подруги. В голове всё ещё сидела мысль, что ночью Агена промолчала о Креславе не просто так.

— Не надо, добегу уж, — завязывая шнурки, ответила она, издавая тихий смешок, — к тому же, я не думаю, что ты соскучился по Меону.

— О, как ты неправа! — Тумун схватился за сердце, притворяясь смертельно раненым, — я скучал по нему и плакал бессонными ночами, не справляясь с тяжестью разлуки!

— Я ему так и передам, — заверила ведьма.

— Вот уж не надо, спасибо. Я сам зайду вечером.

— Хорошо! — прижимая свёрток с подарком и букет цветов к груди, Агена выскочила из дома, направляясь в родные леса.

Тумун, закрыв за ней дверь, принялся за свои дела. Совсем остывшая каша так и осталась недоеденной, зато все талисманы и дядина книга перекочевали на рабочий стол. Заметив аккуратно сложенные листы помятой бумаги и засохшие почерневшие лепестки цветов в стеклянном блюдце на краю стола, он догадался, что Агена приложила свою заботливую руку к его беспорядку.

«Вообще-то это блюдце не для мёртвых цветов», — надоедливый голосок в голове вставил было своё слово, но Тумун не позволил ему портить своё хорошее настроение в этот раз.

— Чтож, пусть останется так. У меня такого порядка отродясь не было, а царевна старалась, — он подошёл к окну, распахивая его настежь и потянулся к яблоневой веточке, что уже раскрыла свои листья, радуясь встрече, — скажи, как она доберётся до дома, чтоб без приключений, — попросил он её, получая в ответ согласный шелест листьев и крупное румяное яблоко, упавшее на подоконник.

Захрустев спелым фруктом, он принялся рассматривать свои запасы трав.

Над кроватью ниткой висели пять пучков засушенной полыни. Настои с ней Тумун принимал почти ежедневно — очень действенное средство для лечения последствий его нервной работы.

На противоположной от окна стене были прибиты полки со стеклянными банками. Липовый цвет, хвощ, шалфей — всё для быстрого и безболезненного заживления бесконечных порезов и ран. В соседнем шкафу со множеством ящичков лежали скромные запасы трав с Севера — женьшень, левзея и люцерна. Названия причудливые, но эффект простой и понятный: первые два укрепляют здоровье тела, а последняя помогает здоровью женскому. Немного подумав, колдун вытащил мешочек люцерны на стол — надо отнести Агене, в её целебной магии она будет куда полезней, чем у него в шкафу.

Он снова обратился к потрёпанному листку. Для ритуала призыва души ему не хватало всего пары ингредиентов — редких корней пятиперстня и жабьей травы.

— Надо будет посмотреть у Гены в запасах, — решил он.

Следующим делом он взял чистый листок бумаги из стопки мятых и обмакнул перо в чернильницу. Разделив руны из описанного талисмана на знакомые и нет, он принялся разбирать их на составляющие, сразу прикидывая в каких из дядиных книг можно найти их значения.

От корпения над работой его отвлекла яблоня, своей веткой стучащая об оконную раму. Тумун поднял голову, устремляя взор на небо за окном, что уже начало приобретать розовые закатные оттенки.

— Вот же засиделся! — он вскочил с пола, поднимая за собой беспорядочный вихрь из бумаги и пыли засушенных трав.

Тумун, на ходу вытащив самую опрятную свою рубашку из сундука и набросив на себя, заторопился к зеркалу.

— Ну что я за лохматое чудище? — ужаснувшись отражения, он принялся приглаживать кудри, пытаясь сделать с ними хоть что-нибудь, чтобы не выглядеть огромным взъерошенным воробьём, — Мама была права, чудище я и есть.

Повоевав с волосами и сдавшись им, он еле оттёр со щеки чернильный след и взялся за одежду.

Рубашка с ровной красной строчкой по вороту, подаренная матерью, хранилась у него для особенных случаев. Справедливо рассудив, что день рождения Агены всего раз в году, и что он может считаться за самый что ни на есть особенный случай, Тумун заправил рубашку в самые чистые и почти неношеные брюки.

— Ну, почти на человека похож, —