Исповедь на краю - Евгения Михайлова

– Светлана Викторовна Белкина? Извините, вы меня не знаете. Я – Сергей Кольцов, частный детектив.

* * *

Володя Пантелеев три часа сидел в своем стареньком «Москвиче» на Красноармейской улице, у дома, где жил Андрей Ильич Панин. Володе удалось ненавязчиво получить у консьержки информацию о том, что Панин сегодня еще не выходил из квартиры. Совсем не ранняя пташка. Володя несколько раз покурил, прочитал две газеты и вышел попросить у консьержки кипяток: у него был растворимый кофе. Но тут дверь подъезда открылась и появился невысокий пожилой человек в коричневой дубленке и норковой ушанке. Володя взглянул на фотографию, добытую в паспортном столе, и бросился к машине. Красный «жигуленок» Панина выехал на Ленинградку и направился к центру. Неопределенного цвета «Москвич» уютно пристроился за ним.

* * *

Сандра вошла в детскую поликлинику № 87 и нерешительно огляделась.

– Кто последний с грудничками?

– Мы, – весело ответила толстушка, облепленная детьми со всех сторон.

– Да вы, по-моему, совсем не груднички, – засмеялась Сандра – девочке, похожей на большую белокурую куклу, было года три, мальчику с темными раскосыми глазами не меньше пяти.

– Это эскорт, – объяснила словоохотливая толстуха. – К врачу вот эта дама. – Она вынула из коляски крошечную девочку в ползунках, которая удивленно таращила голубые глаза. – Это наша Машенька-замарашенька. А вы своего на улице, что ли, оставили? Я никогда этого не делаю.

– Да нет. Я просто пришла посмотреть, нет ли тут очереди. Мой немножко сопливит, я не рискнула его сразу тащить. Может, домой врача вызову. – Сандра села поближе к многодетной мамаше и заговорила почти шепотом: – Я вообще-то узнать хочу, какие здесь врачи. Мы только переехали из другого района. К детским врачам ведь привыкаешь. Хорошо, когда они знают ребенка с рождения, у них ответственность появляется. А к новеньким, мне кажется, они не так внимательны.

– Ну что вы. Все от человека зависит. Здесь очень хорошие доктора. Вот Алиску наблюдают с рождения, а Максим у нас приемный, мы его вообще из Киргизии привезли. И отношение к нему все годы исключительное. Машку Татьяна Ивановна – врач – вообще обожает. У меня близнецы должны были родиться: мальчик и девочка. Но мальчик умер во время родов, а Машку долго выхаживали в больнице. Дома она только в два месяца появилась. Вот с тех пор и ходим сюда на прием. И все у нас хорошо.

– Как у вас интересно. Просто молодцы. Теперь я с детьми знакома. А вас как зовут?

– Оля. А вас?

– Меня Лиза. А сына Артур. Ему шесть месяцев. Машеньке тоже столько, наверное?

– Скоро семь.

– Очень хорошенькая. У тебя, Оля, все дети красивые. А я пока ничего не решила.

– Знаешь, что я тебе посоветую? Сегодня уже поздно. Пока ты за ребенком пойдешь, прием закончится. Приходи завтра. Мы тоже с утра будем. Прямо к девяти. Машеньке нужно прививку от гриппа сделать, а Максим с Алисой к зубному записаны. Так что мы здесь надолго. Приходи. Познакомим Машку с женихом.

– Правильно. Я так и сделаю. Ой, как я рада, что с вами познакомилась.

* * *

– Не знала я, что у него такое несчастье. – Светлана сидела неподвижно, ее руки, лежавшие на коленях, не шелохнулись, лишь между тонкими бровями появились две глубокие вертикальные морщины. – Я давно о нем ничего не слышала. Не пойму, почему вы ко мне приехали? Что узнать хотите?

– Это обычная практика. Мы встречаемся с людьми, которые имеют или имели отношение к семье, в которой произошло преступление. Никогда не знаешь, какая информация окажется полезной. Вот и вам я просто хочу задать несколько вопросов. Если вы не возражаете, конечно.

– Ну почему. Задавайте. Но вы сразу поймете, как мало мне известно.

Сергей с интересом смотрел на сидящую перед ним Светлану. Бледную, но отнюдь не бесцветную женщину в белом интерьере. Трудно сказать, сколько ей лет, какая у нее профессия, есть ли у нее семья, но совершенно очевидно, что она откроется, только если сама этого захочет. Лицо замкнутое и в то же время страстное. Умный лоб, глубокие темные глаза, изящный рисунок рта. Негустые волосы, расчесанные на прямой пробор, наполовину седые, от носа к углам рта пролегли почти старушечьи складки, но женщина не кажется старой. Сергею на ум пришло другое слово: смиренная. Смирившаяся со своей судьбой.

– Вы долго встречались с Олегом?

– Мы с ним жили пять лет. Как муж и жена. Вот в этой квартире. Все вместе жили. Бабушка, мама, я и он. Он, правда, все больше в отъезде был. Он дальнобойщиком работал.

– Почему вы расстались?

– Он в Москву уехал. Говорил, снимет квартиру, устроится на работу и меня заберет.

– Не забрал?

– Он приехал за мной. Только изменилось у нас все. Стали говорить, что у него есть женщина, кажется, в Александрове. Будто она беременная. Я у него спросила. До сих пор помню, что он сказал. «Я по полгода в поездках. Ты что думаешь, у меня бл…й не было?» А у меня самой четвертый месяц. Сказать ему собиралась. Но после его слов что-то оборвалось во мне. Думаю, когда-то он про меня так скажет. О моем ребенке. Ну и пошла на аборт. Чуть не померла. Два месяца в больнице лежала. Он один раз пришел, а я попросила его не пускать. Так все и кончилось.

– А потом… Семья у вас есть?

– А потом я решила, что семья мне не нужна. Похоронила бабушку, маму и живу одна.

– В Москве бываете?

– Нет. Я не бываю там, где много людей. Мне одной хорошо.

– И с тех пор Олега ни разу не видели?

– Видела издалека. Слышала, что он женился, дети есть. А про несчастье не знала. Мне очень жалко. Но, значит, есть за ним грех.

Дина третий день поджидала Олега Федорова у выхода с платной стоянки, где он работал, плелась за ним до пивбара, где он пил пиво исключительно с мужчинами, а затем вела его до дома. Он, конечно, о такой чести не догадывался. Дине было холодно и противно. Ни за что в жизни не стала бы выслеживать ни мужа, ни сына, ни американского шпиона. А вот таинственную девушку Сандру повидать необходимо. Без аргументов. Дина это чувствовала. Завтра у Олега выходной, пусть Вера его пасет. Ей сейчас легче выполнять самые глупые поручения, чем думать о чем-либо. Олег и Дина без происшествий дошли до булочной на углу дома, где последняя с удовольствием от него отстала. Пусть преодолеет оставшиеся метры самостоятельно. Дина вспомнила про бабу Лиду. После похорон Степана, которые Дина полностью взяла на себя, она к ней еще не заходила.

В булочной Дина отогрела окоченевшие руки и купила «Киевский» торт.

Баба Лида стала еще меньше, суше и казалась совсем беспомощной. Дина больно прикусила губу, справляясь с острой жалостью. Прошла на кухню, поставила торт, потянула носом:

– Бабушка Лида, давай проветрим квартиру? Нет, знаешь что: лучше сделаем генеральную уборку. И в комнате Степана тоже. Пойдем туда.