Исповедь на краю - Евгения Михайлова

– Ну, кому-то можно, конечно, сказать. Но так, чтобы звон по всему дому не пошел.

– Ну что ты! Я только Вере и Нине скажу. Они умные, серьезные женщины.

– В школу мне сходить или ты сможешь?

– Тяжело это. Но я пойду. Я во дворе поспрашиваю. Дашка, Наташина сестра младшая, по-моему, может дать характеристику всему здешнему мужскому населению – от первоклассника до ветерана войны дядя Васи из второго подъезда.

– Узнавай. И не по половому признаку. Отморозки – существа бесполые. А завтра с утра, значит, в дом ребенка. Я позвоню.

Дина попрощалась с Сергеем, Топик вильнул хвостом без всякого сожаления, и они отправились гулять по периметру двора.

* * *

– Какие развлечения у богатых и знаменитых! – насмешливо протянула Сандра, прочитав из-за плеча Раисы приглашение на выставку в «Черном бриллианте». – А мне нельзя на этот тусняк? Как передовику производства.

– Извини. – Раиса спокойно убрала приглашение в ящик стола. – В чужой монастырь со своими прошмандовками не ходят.

– Не стоит извинений. – Сандра чуть оскалила острые зубки. Похоже на улыбку акулы. – Раз тебя пригласили, значит, будет только чертова элита.

И она зацокала каблуками к двери, отчаянно виляя тощими бедрами под норковой шубой. Вышла из кабинета и, доставая из сумочки сигареты, налетела на щуплого старичка.

– Сандрочка, дорогая, – зашелся тот от восторга. – Сколько лет, сколько зим! А я все спрашиваю у Раисы, где же Сандра, наша красавица?

– И за каким хреном я тебе так уж сдалась?

– Ты мне сдалась, Сандрочка. И все. Прими это как факт. И я жду, когда ты примешь мое приглашение.

– Куда ж ты меня зовешь?

– Ко мне, Сандрочка. Недалеко. Посмотришь, как я живу.

– В холостяцкое логово, значит, меня, невинную девушку, хочешь затащить. А что? Поехали. Даже интересно, что ты со мной делать собираешься.

* * *

«Ниссан» Сергея остановился у дома ребенка. Дина вошла в здание. Кольцов остался в машине. В кабинете Валентины Петровны стояли, прощаясь, сотрудницы, дежурившие ночью.

– Ладно, идите, девочки. Отдыхайте, вечером не опаздывайте. – Валентина Петровна встала Дине навстречу, и по ее лицу было видно, что она взволнована.

– Что-нибудь случилось?

– Ничего плохого, к счастью. Просто итальянский миллионер к нам приезжает с женой. Ребенка хотят усыновить.

– А можно иностранцам? Там же какие-то идиотские преграды поставлены. Нашим алкоголикам – пожалуйста, а их миллионерам – ни боже мой. Хотя миллионеры, наверное, знают, как эти преграды обойти.

– Этот не собирается обходить. Согласен удочерить больную девочку. Только чтоб она была похожа на Арину. Помнишь, ты о ней передачу снимала?

– Конечно. Она потом пропала из детского дома.

– Да. Но они видели ее мельком в какой-то документальной киноленте. И жена влюбилась в нее. Его секретарь звонит и просит найти похожую, сказать, что это Арина. Они этой женщине не говорят, что фильм снимался давно и та девочка выросла.

– Да. Ситуация. А есть у вас такая – черноглазая и «отказная»?

– Есть две. Поможешь выбрать?

– С удовольствием.

Катя, медсестра, вышла во двор, подняла воротник норковой шубки из кусочков, посмотрела на часы и заспешила на проезжую часть. Сергей дождался, пока она поймает такси, и поехал за ней.

* * *

Андрей Ильич открыл дверь квартиры и пропустил Сандру в скромно обставленную прихожую. Она бросила ему на руки шубку, поправила волосы перед зеркалом в пластмассовой рамке под бронзу.

– В сортир можно пройти? Сил нет терпеть.

– Конечно. – Андрей Ильич показал ей дверь, выкрашенную голубой краской. Сандра вошла и в ту же секунду издала изумленный вопль:

– Ни фига себе сортир! Слушай, иди сюда! Это что – золото?

– Высочайшей пробы, – скромно ответил хозяин.

В большой ванной, облицованной малахитом, сияли золотой унитаз и золотые краны на сверкающем черном джакузи.

Стены спальни детского доктора были обшиты дубовыми панелями и увешаны золотыми светильниками. Хрустальная шикарная люстра тоже была отделана золотом. На туалетном столике из черного дерева – золотые безделушки. На огромной кровати – золотистое покрывало, на окнах такие же парчовые шторы.

– Слушай, ты фанат, – повернулась Сандра к Андрею Ильичу. – Тебя что, золото так заводит?

– Все для тебя, любимая моя, – забормотал старик, пытаясь унять дрожь в руках. – Тебе будет хорошо, девочка моя. Такие, как я, умеют быть благодарными.

– Да уж, – протянула Сандра. – Может, предложишь выпить, пожрать?

– Да, сейчас, конечно. Ты располагайся как хочешь. Можешь душ принять.

– Я чистая. – Сандра сбросила сапоги и с удовольствием развалилась на кровати. Когда Андрей Ильич вышел, она одним прыжком оказалась у зеркала и, выбрав три маленькие золотые фигурки – тигра, льва и лошадку, – сунула в карман юбки.

Вскоре в спальню въехал большой сервировочный стол, уставленный угощениями и бутылками, за ним взволнованно семенил хозяин.

Сандра выпила два бокала вина, съела четверть утки и огромное яблоко.

– Ладно, иди сюда, – лениво проговорила она, стряхивая на пол юбку и свитер. На ней не было ни лифчика, ни трусов. Только прозрачные колготки. Сандра стягивала их медленно, не спуская с него глаз, как профессиональная стриптизерша. И когда он бился над ней, захлебываясь, всхлипывая и бормоча непристойности, она смотрела на сверкающую разноцветными огоньками люстру и брезгливо кривила губы. Оделась она быстро. В прихожей сунула не глядя в сумку оказавшуюся в ладони плотную пачку зеленых купюр.

– Ты еще придешь?

– Конечно, папик. Ты меня удивил. Чао, бамбино.

Он послушал, как хлопнули створки лифта, затем дверь подъезда и дверца ее машины. Вернулся в спальню. С жалкой улыбкой пересчитал свои золотые фигурки, сел на черный шелковый ковер у кровати и втянул голову в плечи, съежился, попытался спрятаться неизвестно от кого. Он боялся оставаться один, но еще больше боялся молодых наглых женщин. Особенно эту молодую даму, которая доставила ему блаженство рая и муки ада. Ему казалось, что он может из-за нее умереть.

Дина с наслаждением потянулась в своем огромном бледно-розовом джакузи, вдохнула нежный аромат пены. Топик поднялся с пушистого фиолетового ковра и положил нос на край ванны. Он тоже любит тепло и хороший запах. Дина взяла флакон шампуня, налила определенное количество в фарфоровую чашку и добавила растворенные в воде две таблетки аспирина. Потом осторожно и тщательно намылила мокрые волосы. Это был ее маленький секрет. Вымытые с аспирином золотистые от природы волосы начинают просто сиять всеми оттенками старого золота. Промыв как следует голову, Дина вытерлась большим полотенцем и, не надевая халата, прошлепала босыми ногами в гостиную, где на светлом кожаном диване лежало платье для вечера. Чудо от Александра Маккуина из бледно-желтого шифона и органзы. Простой, совершенно прозрачный лиф с глубоким вырезом, строго по фигуре, с правого плеча спускается воздушный волан, чуть прикрывающий грудь, а на расширяющейся книзу юбке – тысячи оборок, нашитых таким образом, что невесомая ткань смотрится как диковинный пушистый мех. На журнальном столике – коробка из белого бархата, в ней на подушечке из алого шелка – гарнитур, который Дина наденет на презентацию коллекции авторских украшений. Длинные серьги с крупными черными бриллиантами в оправе из белого золота и колье. Рядом записка от Ричарда. Он целует любимую племянницу и сообщает, что дарит ей платье и гарнитур. Дина прерывисто вздохнула от счастья и неизбывной печали. Почему сейчас рядом нет тех, кто мог порадоваться за нее? Мама, бабушка, милая деточка, я так верю, что вы меня видите, что вы посылаете мне привет, что вся эта красота имеет смысл…