Луна - Мелани Макгэнни Эхаз

Амайя и Грен смотрели вслед лодочке, стремительно уносимой течением по реке.

«Не волнуйтесь, генерал, – обратился к Амайе адъютант. – Мы последуем за ними и сможем перехватить их, если…»

«Нет, – оборвала его Амайя. – Если эльфийка увидит, что мы за ними гонимся, она просто убьёт принцев. У меня есть другой план».

«Превосходно», – ответил Грен.

Амайя повернулась к отряду и отдала приказ. Грен переводил.

– Корвус! – вызвал он одного из подчинённых.

Из рядов солдат выступил смуглый мужчина с замкнутым выражением лица, закутанный в плотный плащ с капюшоном. Несмотря на свой высокий рост и крепкое телосложение, он двигался на удивление легко.

– Я доверяю твоему опыту, – продолжил Грен переводить слова генерала. – Выследи эльфа и принцев, иди за ними, как тень, но сам оставайся незамеченным. Как только увидишь возможность – освободи их.

Корвус коротко поклонился, его тёмные глаза сверкнули. Опытный следопыт любил такие задания куда больше, чем открытый бой или охранную службу.

– Я найду и верну их, – ответил он с непоколебимой уверенностью.

Амайя кивнула и обернулась к прочим своим людям:

– «Остальные едут со мной».

Наступил второй рассвет с ночи смерти короля Харроу, и солнце поднялось над горными вершинами, озаряя их оранжево-розовым светом, как было и всегда. Несмотря на то, что за последние двое суток он почти не спал, лорд Вирен чувствовал себя на редкость бодрым и свежим. Наконец-то королевство Католис – впервые за долгое время – вот-вот встанет на верный путь.

Но первый же взгляд в зеркало сильно испортил Вирену настроение. Годы занятий тёмной магией наложили на него неизгладимую печать. Тёмные круги под глазами теперь не только порой появлялись от усталости, но, считай, не пропадали. Лицо исхудало, было изуродовано признаками старения и непреходящего стресса. Кожа сделалась мертвенно-бледной, с тёмными старческими пятнами и бороздами, которые жалкое слово «морщинки» толком не описывало.

Некоторые из этих признаков уже стали постоянными, другие появлялись на время – после использования редких или особенно сильных заклятий. Вирен привык воспринимать их как побочный эффект от употребления мощного оружия. Но прочие… простецы… Они неспособны это понять. Он уже привык, что его настоящее лицо пугает и отталкивает людей.

Он проверил, точно ли заперта дверь его кабинета, и только после этого открыл стенной шкафчик. Панель сдвинулась, открывая нишу в стене, содержавшую стеклянный террариум, полный яркими бабочками всех цветов радуги. Нежные крылышки насекомых трепетали, они метались туда-сюда, ища спасения из своей тюрьмы.

– Доброе утро, крошки, – ласково промурлыкал Вирен.

Этих магических бабочек, именуемых солнечными монархами, маг наловил у зедийской границы, а потом годами занимался их разведением. Дневного света они никогда не видели.

Вирен немного отодвинул крышку террариума и запустил внутрь морщинистую руку. Одна бабочка, пурпурная с золотом, немедленно села ему на палец, уцепившись крохотными лапками. Вирен ласково погладил её нежные крылышки, вытащил её наружу.

Всякий раз, совершая ритуал, Вирен ясно вспоминал день, когда выполнил его впервые. Вспоминал своё гигантское облегчение от того, что магия сработала, свою радость видеть в зеркале обновлённое, помолодевшее лицо. Вспоминал, какая великая надежда – даже почти уверенность – наполнила тогда его сердце: казалось, что этот ритуал может изменить всё в его жизни, сделать как раньше. Как он торопился тогда домой, уверенный, что будет прощён! И ещё яснее он вспоминал ледяную пропасть, которая разверзлась в его груди, когда Лисса сказала, что его омоложённое лицо ничего не изменит. Несмотря на то, что тёмная магия выручила их семью, спасла жизнь их сыну, жена всё равно теперь боялась и ненавидела Вирена, и стало ясно, что этого ничем не исправить.

Вирен встряхнул головой, отгоняя горькие воспоминания, и произнёс заклинание. Крылышки под его пальцами прямо на глазах потускнели, теряя цвет, а седина в волосах отхлынула, уступая место чёрному цвету. Щёки заиграли румянцем, морщины разгладились.

Испустив удовлетворённый вздох, Вирен закрыл террариум и вышел из кабинета, тщательно заперев за собой дверь. Мёртвая обесцвеченная бабочка, упавшая с его руки, осталась валяться на полу.

Лорд-маг шагал по коридору к покоям короля Харроу… к бывшим покоям короля Харроу. Наконец-то, паче чаяния, настал день, о котором он не мог даже мечтать! Однако глубоко внутри он всегда верил, что этот день придёт. Король Харроу проявил слабость – а Вирен был надёжно защищён от подобной ошибки.

В покоях короля Харроу до сих пор царил разгром, учинённый ночным боем. Занавеси сорваны с окон, мебель разломана и перевёрнута… Единственным напоминанием о Харроу оставался его любимец – зедийская певчая птица по имени Пип. Сейчас Пипу было не до песен, он сидел, нахохлившись, в своей золотой клетке и молчал. Вирен подошёл к большому зеркалу, возле которого была сложена церемониальная одежда для коронации. Клаудия ждала отца у двери, ведущей на балкон.

– Ты по-прежнему уверен, что это необходимо, папа? – спросила она, глядя из окна на собравшуюся внизу толпу.

– Совершенно уверен, – отозвался Вирен, не отрывая взгляда от зеркала. – Клаудия, моё решение принять корону – это акт великого смирения. Я хочу служить своему народу. Кто ещё способен возглавить страну во время столь великой печали и смуты?

– Но ты правда думаешь, что народ спокойно примет смену власти? – спросила его дочь. – Мы ведь до сих пор не уверены, что именно случилось с принцем Эзраном и с…

– Они несомненно мертвы, – быстро сказал Вирен.

Он знал, что Клуадия дружила со старшим мальчиком, Каллумом, что она тепло относилась к младшему, но пора бы уже привыкнуть к горькой новости. Вирен сообщал её дочери не в первый раз.

– Не может этого быть… – прошептала Клаудия.

Голос Вирена потеплел.

– Клаудия, мне тоже очень тяжело это принять. Но это единственный логический вывод, который напрашивается в подобной ситуации. Ты отлично знаешь, сколь жестоки и кровожадны эльфы. У принцев просто не было шансов.

– Но отец, та эльфийка была какая-то странная, она отличалась от других. Мне казалось, что она добра к принцам, не спешит их убивать, и всё выглядело так, будто они ушли с ней по доброй воле. Есть вероятность, что они до сих пор живы и находятся под её защитой.

Вирен в конце концов утомился болтовнёй дочери.

– Твой оптимизм очень мил, Клаудия, но совершенно безоснователен. Смирись, твоих приятелей больше нет в живых, – он немного помолчал. – Но порой беда порождает новое начало, – продолжил он торжественно. – Наша главная надежда сейчас в единстве, в обретении новых сил. Королевство должно идти вперёд. Мы хотим, чтобы наш народ перестал жить тяжёлым прошлым и уверенно двигался к светлому будущему.