Охота на банкира. О коррупционных скандалах, крупных аферах и заказных убийствах - Александр Лебедев

В своих заявлениях в правоохранительные органы я отметил, что банк «Электроника» стал жертвой деятельности организованной группы, специализирующейся на незаконных финансовых операциях по выводу активов. Сообщество, по моему мнению, создал в начале 2000-х бывший начальник управления операций на фондовых рынках Сбербанка Александр Алтунин при участии Владимира Романова. Несколько позднее в состав группы вошли Павел Лучкин (бывший исполнительный вице-президент «Электроники») и Игорь Речистер (совладелец Мультибанка). Фирмам, контролируемым этими персонажами, выдавались огромные кредиты, которые впоследствии не возвращались.

Удивительно, но следователям так и не удалось обнаружить фирмы, которым выдавались кредиты банка «Электроника», по месту их регистрации. Между тем, после вывода активов из «Электроники», преступная группа переключилась на Мультибанк. По данным следствия, Владимир Романов летом 2010 года обратился к Матвею Урину, известному банковскому мошеннику, в настоящее время отбывающему наказание в местах лишения свободы, с просьбой дать взаймы 500 миллионов рублей «для покупки на своих доверенных лиц контрольного пакета акций Мультибанка». Господин Урин, по мнению следствия, дал Романову эти деньги, которые затем были выведены из банка путем покупки акций ИК «Форвард Капитал». Эта компания также фигурировала как инструмент для вывода средств в прежнем уголовном деле Урина. Позже стало известно, что из банка было похищено еще 750 миллионов рублей.

В марте 2013 года уголовное дело по «Электронике» было закрыто. Пресс-служба ГСУ при ГУВД по Москве сообщила, что проведенные экспертизы не обнаружили состава преступления в действиях сотрудников банка. Но уже через год обанкротился Акционерный Коммерческий Банк Сбережений и Кредита (С Банк), к которому также (может, случайность?) имел отношение Романов. 18 марта 2014 года у банка была отозвана лицензия. Накануне банкротства проводились масштабные операции по продаже и переуступке активов, реальных к взысканию, без фактического поступления денежных средств. Как говорится в сообщении на сайте ЦБ, объем таких операций, выявленных временной администрацией банка, составил не менее 2,5 миллиарда рублей.

По данным наших источников, деньги из С Банка выводились через выдачу кредитов под залог активов (и кредитополучателями, и залогодателями выступали фирмы, контролируемые Романовым). Договоры залогов аннулировались банком в одностороннем порядке. В итоге банк оставался и без денег, выданных в кредит, и без залогов. Временная администрация также установила практически полное обесценивание кредитного портфеля банка, реальная стоимость которого была оценена в 300 миллионов рублей. Стоимость активов не превышала один миллиард рублей при величине обязательств перед кредиторами в 10,5 миллиарда. Как отмечалось в сообщении ЦБ, финансовые операции, осуществленные бывшими руководителями и собственниками банка, имели признаки уголовно наказуемых деяний.

Материалы были направлены Банком России в Генеральную прокуратуру РФ и МВД для рассмотрения и принятия соответствующих процессуальных решений. Однако, насколько я знаю, никакие действия по расследованию так и не предпринимались. АСВ выиграло иск, в котором ответчиком выступал Романов как физическое лицо. По решению суда он был обязан возместить АСВ около миллиарда рублей, однако в апелляционной инстанции решение о взыскании с Романова денег было отменено.

И ведь на этом череда событий не прекратилась! После банкротства С Банка в 2014 году Романов приобрел рязанский банк «Ринвест», который в июле 2016 года тоже обанкротился, оставив в своем бюджете «дыру» более чем в шесть миллиардов рублей.

После истории с «Российским капиталом» положено было лечь на дно и вести себя тихо. Но мне захотелось, чтобы общество извлекло для себя урок. Подсчитав безвозвратные потери, я написал донесения руководству страны и правоохранительных органов с подробным изложением действий в отношении моего банка. События натолкнули меня на рефлексию. По роду предшествующей работы мне ближе всего были расследования коррупции среди высокопоставленных чиновников (в частности, изучение жизни и деятельности экс-мэра Москвы Юрия Лужкова и его жены, «успешной бизнесвумен» Елены Батуриной) и хищений в финансовой системе. Последняя тема только недавно стала получать некоторую огласку. Этот вид преступной деятельности весьма сложен, для понимания механизмов мошенничества необходимы специальные знания. Чиновники-коррупционеры и аферисты от банковской сферы выстраивают запутанные схемы, которые, на непосвященный взгляд, выглядят вполне легальными. Такие операции всегда носят трансграничный характер, и глобализирующийся мир создает отличную операционную среду для финансовой мафии.

В декабре 1996 года одной из операций НРБ на фондовом рынке стала покупка на открытом аукционе 8,5 % акций РАО «ЕЭС России». Впервые в истории российской приватизации не было никаких «договорняков» и гешефтов, в торгах мог участвовать кто угодно – за лот предлагались закрытые конверты. Мы выиграли у Credit Suisse First Boston, который должен был победить. Консорциум во главе с НРБ предложил 350 миллионов долларов, Credit Suisse – 340 миллионов. Группа товарищей в правительстве, проводившая аукцион, потерпела поражение, хотя на стороне Credit Suisse играли либералы. А нам благоволил Александр Волошин из администрации президента, который потом стал председателем Совета директоров РАО.

Котировки акций стали очень быстро расти и к лету 1997 года подскочили в шесть раз. Ликвидность принадлежащего нам актива была почти никакая, продать такой объем на бирже было невозможно, но теоретически у нас на счетах образовалась умозрительная куча денег. Я был избран в Совет директоров РАО и несколько лет наблюдал очень интересный процесс, как огромная и системообразующая для экономики страны госмонополия – не менее важная, чем «Газпром», – разделялась на блоки и по частям выносилась в карманы «членов команды» буквально за копейки. Мое голосование «против» ничего не меняло – нужные менеджменту РАО голоса всегда набирались.

Среди решений, против которых я голосовал, была одна феноменальная сделка – апофеоз схемотехники. В начале книги я говорил о грязном триллионе долларов, который формируется каждый год по всему миру. Эта афера, как и многие другие, упомянутые в повествовании, – одна из составляющих этого триллиона. Итак, имелась задолженность Российской Федерации перед Чехией примерно в 3,6 миллиарда долларов. Сейчас уже не важно, что сама она была нарисована искусственно – после развала Союза правительство РФ по чьей-то «заботливой» подсказке признало этот долг, пусть он и образовался из-за того, что СССР в рамках экономической помощи странам социалистического лагеря поставлял в ЧССР энергоносители по ценам ниже мирового рынка, а забирал оттуда по ценам выше мирового рынка продукцию машиностроения, которая по качеству была во многом хуже западной. Видимо, кто-то кому-то заплатил. Я даже догадываюсь, кому: помните, в начале 1990-х было дело фирмы Noga суданско-швейцарского афериста Нессима Гаона? Он должен был поставлять в Россию продовольствие в обмен на нефтепродукты. Получив по контрактам 680 миллионов долларов, Гаон нагло задрал цены, и российская сторона расторгла сделку. Тогда аферист вместе со своим адвокатом Александром Добровинским нарисовал якобы образовавшийся перед ним долг в размере полутора миллиардов долларов и начал терроризировать правительство России в разных юрисдикциях, арестовывая то парусник «Седов» во французском Бресте, то самолеты на авиасалоне Ле-Бурже, то картины Пушкинского музея на выставке в Швейцарии. В правительстве трудилась группа лиц, которая за небольшую мзду подписывала бумаги с признанием несуществующих долгов на миллиарды долларов…