Европа против России. 1812 год - Алексей Васильевич Шишов

не знаю Барклая де Толли, но, судя по началу кампании, я должен думать, что у него военного таланта немного. Никогда ни одна из ваших войн не начиналась при таком беспорядке…

– Сколько складов сожжено, а почему? Не следовало их устраивать или следовало их употребить согласно их назначению…

– Неужели у вас предполагали, что я пришел посмотреть на Неман, но не перейду через него?

– И вам не стыдно? Со времени Петра I, с того времени, как Россия – европейская держава, никогда враг не проникал в ваши пределы, а вот я в Вильне, я завоевал целую провинцию без боя…

– Чем вы хотите воодушевить ваши армии, или, скорее, каков уже теперь их дух? Я знаю, о чем они думали, идя на Аустерлицкую кампанию, они считали себя непобедимыми. Но теперь они наперед уверены, что они будут побеждены моими войсками.

Балашов возражал:

– Так как ваше величество разрешает мне говорить об этом предмете, я осмеливаюсь решительно предсказать, что страшную войну предпринимаете вы, государь! Это будет война всей нации, которая является грозной массой. Русский солдат храбр, и народ привязан к своему отечеству…

Император Наполеон прервал его:

– Я знаю, что ваши войска храбры, но мои не менее храбры, а у меня их бесконечно больше, чем у вас…

Миссия генерал-адъютанта А.Д. Балашова была, думается, заранее обречена на неудачу: остановить запущенную военную машину в лице общеевропейской Великой армии было уже невозможно. После этого император Александр I прекратил все контакты с императором Наполеоном I. И на все последующие попытки императора французов вступить с ним в переговоры отвечал молчанием.

…Как великий стратег, Наполеон верно рассчитал направление главного удара в начальный период войны. Его силы превосходили здесь силы русской армии почти в три раза. Севернее Полесья у императора французов оказалось 412 тысяч человек, у русских – 166 тысяч, или в 2,5 раза меньше. Причем на виленском направлении Наполеон наступал ударной группировкой в 300 тысяч человек, тогда как русские имели здесь вместе с иррегулярной казачьей конницей всего 127 тысяч человек.

Начало военных действий складывалось для России неудачно. Уступающие по силе неприятелю три русские Западные армии были разобщены между собой по фронту, растянувшемуся на 500 километров. Первоначально штаб-квартира М.Б. Барклая де Толли находилась в Вильно, П.И. Багратиона – в Волковыске, А.П. Тормасова – в Луцке.

Император Александр I взял было высшее военное командование на себя. Он приказал корпусам 1‑й Западной армии отойти одновременно на новую линию фронта. Багратиону предписывалось отойти к Новогрудку и там ожидать дальнейших распоряжений. Атаману Платову с его казачьими полками летучего корпуса ставилась задача действий против переправ на Немане и во вражеском тылу. Главнокомандующий 2‑й Западной армии должен был поддержать платовских казаков.

Отдав такие первые распоряжения, Александр I вознамерился «дать широкое развитие» скифскому плану войны против французов на российской территории. Он решил подвергнуть неприятеля самым тяжким лишениям походной жизни. Из императорской штаб-квартиры в войска было отправлен высочайший приказ следующего содержания.

Воинские начальники получили распоряжение с началом отступления от государственной границы принять все меры, чтобы затруднить французам движение и пользование средствами пока только Литовского края. Предписывалось портить дороги, гати и мосты, разрушать мельницы, уничтожать казенные и частные магазины с продовольствием, забирать с собой повозки и лошадей и угонять скот, увозить из местных архивов описи и инвентари, разного рода статистические сведения о крае.

Наконец, указывалось на важность «удалять» вместе с войсками тех местных должностных лиц, которые могли бы дать неприятелю сведения о средствах края и облегчить производство реквизиций. То есть речь шла и о такой возможности лишения французов возможности добывать провиант.

Подобные распоряжения императора Александра I исполнить не удалось (или почти не удалось): события в начавшейся войне разворачивались слишком быстро, и ему приходилось принимать более ответственные решения.

Генерал-лейтенант Карл Фуль стал настаивать перед императором и главнокомандующим 1‑й Западной армии о немедленном и безоговорочном отступлении на Свенцяны, чтобы поскорее оказаться в Дрисском лагере, фортификационные укрепления которого были недостроены, а к возведению части из них еще даже и не приступали. Генерал от инфантерии М.Б. Барклай де Толли был против такого предложения.

Он признавал необходимым установить соприкосновение с неприятелем и отступать вглубь страны только под его давлением, замедляя и задерживая французов настолько, насколько это было возможно. Барклай де Толли справедливо опасался, что отступление в той форме, которая ему предлагалась Фулем, могла оказать вредное моральное воздействие на войска.

Кроме того, прусский советник государя, настаивая на немедленном отступлении от Вильно, подвергал большой опасности левофланговый корпус 1‑й армии генерала от инфантерии Д.С. Дохтурова. Тот едва успел достигнуть Лиды и мог оказаться отрезанным от главных армейских сил.

Однако от мысли дать бой наполеоновским войскам у границы пришлось отказаться. Явное превосходство Великой армии в силах, а также неудачное стратегическое развертывание своих армий и отсутствие у них единого руководства вынуждало Александра I, его окружение и Барклая де Толли искать выход из создавшегося положения. Причем ситуация не давала времени на какие-то размышления: французская Великая армия пришла в наступательное движение.

Выход виделся в скорейшем соединении двух Западных армий – 1‑й и 2‑й. Но это можно было осуществить только путем отхода войск Барклая де Толли и Багратиона по сходящимся направлениям. Иного Наполеон Бонапарт просто не позволил бы. В своих «Записках» А.П. Ермолов говорил:

«Неприятель ступил шаг на наш берег Немана, и единственным к соединению войск наших средством было отступление».

Барклай де Толли на военном совете у государя сумел «пересилить» Фуля в его доводах и убедить Александра I принять единственно верное решение. В своей записке, отправленной 18 июня в столицу, военный министр так сообщал о принятом решении:

«Неприятель, вопреки нравам народным, без всякого объявления войны, вторгся в границы наши и, переправясь через Неман, обратил главнейшие силы свои на литовские провинции. Командующему 2‑й армией, князю Багратиону, и графу Платову предписано было отступить через Минск к Борисову для соединения с 1‑й Западной армией».

Войска Барклая де Толли походным маршем отходили по направлению к Дриссе. Наполеон, развернув свои корпуса и кавалерию по нескольким дорогам, стремился войти в соприкосновение с отступающим противником, чтобы понять его намерения. Французская конная разведка на первых порах смогла установить наличие русских войск только на юго-восточном и южном направлении от Вильно. Это были части 6‑го корпуса Дохтурова, 3‑го резервного кавалерийского корпуса Палена и передового отряда 4‑го корпуса под начальством генерал-майора Дорохова.

17 июня произошел кавалерийский бой у Ошмян между бригадой легкой кавалерии генерала Пажоля (авангардом корпуса маршала Даву) и