Мустанкеры - Ник Одинцов

– Мы бежим из Москвы. Нам нужна помощь.

– Вот так вот, без долгих бесед? – усмехнулся старик. – Люблю прямолинейность.

– А чего куму зря мордовать, когда квашня текла? – как всегда к месту громыхнул Сэмэн.

– Помочь помогу. У нас с ментами договор. Слышали уже? Городу нужно сбывать товар без хлопот и надзора корпорации, уж слишком она многого хочет. Нам же нужен покой и печеньки. Хе-хе. Над областью у них контроля нет, кишка тонка, но поезд будут охранять спецы. Так что особо не высовывайтесь.

– Подождите, вы хотите сказать, что вокзал работает? – удивился Тихон. – А как же запретная зона?

– Запретная зона – удобная вещь. Можно спрятать то, что не хочешь показывать, – пояснил Волхв, достал из кармана клочок бумаги, послюнявил края и щедро засыпал в самокрутку табака.

– Значит, городские власти робят дела под носом у «Алатыря»? Надоблачникам это может не понравиться, – хохотнул казак.

– Ну и что с того. Я не червонец, чтобы нравиться всем! – отрезал старик. – Вокзал работает, а я начальник вокзала. Главный по тарелочкам. Врубаешься? – Волхв достал из-под вороха старых журналов потрепанную фуражку, нацепил на голову и приосанился.

– Так-то!

Тихон не понимал всего, что говорил седой. Это был диалект с той стороны времени. Сколько же лет Волхву?

– Ребята вас спрячут, дадут еды и посадят в поезд. Ближайший идет на юг, там хорошие места, дикие. Туда корпорации не добрались, даже спутник не везде ловит. Старая лафа, короче, как после войны. Бродят, понимаешь, по степи свободные кони и люди. И так до самых Гималаев!

Волхв сделал долгую затяжку, мечтательно посмотрел вдаль поверх голов собеседников и продолжил:

– А как доедете до Волгограда, ищите способ свинтить по-тихому. На реке кордон федералов, груз досматривать будут. Пересекайте реку своим ходом, а дальше – в любом направлении. Свобода или смерть. Усекли?

– Мы можем уйти прямо сейчас? – спросил Тихон.

Он прикидывал, сколько времени займет путь до Волгограда. И что потом? Куда дальше?

– Отправление в полночь. Еще успеете закинуться хавчиком с дороги, – усмехнулся начальник вокзала. – Но сначала я тебе погадаю.

Костистый палец с желтым от табака ногтем уперся в Тихона.

– Вы ясновидящий?

– Ясно – не ясно, это мы поглядим. Ты, здоровяк, иди с Глобусом, это плешивый, что вас привел. Поешь пока. А ты пожалуй вот сюда. – Старец ногой перевернул низкий столик, под которым обнаружилось отверстие, закрытое решеткой ливневой канализации.

– Садись, – велел Волхв. – Поглядим, что тебе на роду написано.

Дежнев отдал вольер с Алисой Сэмэну и, как мог, устроился на решетке. Начальник вокзала опустился напротив и крикнул: «Качай!» Внизу заскреблись, зашуршали, и сквозь решетку повалил сладковатый дым. Снова резко запахло жжеными травами. Седой предсказатель между тем принялся раскачиваться, словно ковыль под непостоянным степным ветром, а затем вдруг взвыл громким пронзительным голосом:

– Дух огня! Приди в игру! Нам не начать без тебя! Распиши горизонт кострами новых зарниц! Вскрой душное небо скальпелем утренних птиц!

Голос Волхва стих, опустился до шепота, и Дежнев уже не мог разобрать слов. Дым стал очень густым, и фигура Волхва совсем исчезла из виду. Завеса, светло-серая и плотная, охватила Тихона со всех сторон. Ему подумалось: вот бы это были облака, высокие, густые и долгие. Такие бывают над Москвой в мае, когда приходит пора весенних гроз. Там, в глубине облачной массы, невозмутимой и безмятежной снаружи, спрятана душа непогоды. Вскипают ослепительные бутоны разрядов, скручиваются жгуты ураганного ветра…

Внезапно Дежнев понял, что падает. Все ниже, ниже, будто решетка незаметно исчезла, а под ним неведомо как оказалось небо. Облака расступились, и взору открылась равнина, а потом…

Тихон вдруг ощутил жуткую тяжесть, словно на грудь положили каменную плиту. Он оказался в ложементе танка, и телеметрия сообщала о движении справа и слева. Опасность! Нужно двигаться. Дежнев потянулся к панели управления, увидел свои руки и очнулся. Перед ним в редеющем дыму сидел Волхв. Веки старика были опущены.

– Теперь ступай, ты видел то, что должен, – сказал провидец, не открывая глаз.

Тихон подождал, не скажет ли седой еще чего, и хотел уже подняться, но бледные пальцы старика впились в запястье танкиста. Волхв приблизил к Тихону иссеченное морщинами, до жути белое лицо. Тонкие бескровные губы разошлись в хищной улыбке.

– Берегись, берегись, запретное дитя! Скоро придет на землю сын падшей звезды. Заложник железа поднимет меч на Западе. Красное и синее сольются вместе, чтобы выжить. Я вижу… – Старик отпустил Дежнева, откинувшись назад и вдруг завопил, выплевывая слова: – Я вижу пожа-а-а-р!!!

– Ты сказал, огонь будет неплотным! Я потерял воинов, машины!

Огромный Матео Брайс, глава вольного братства пустоши, метался по пещере, точно дикий зверь. Шкура красной собаки на его словно каменных плечах топорщила короткий мех. На черной коже вспыхивали отблески пламени. Он повернулся, и господин Ша увидел, что вся правая сторона лица верховного трясуна обезображена чудовищными шрамами. Кое-где сквозь кожу проглядывал металл.

Говорили, что наркотики давно сделали Матео невосприимчивым к боли и совершенно бесчувственным, но взамен однажды отняли у него разум, и тогда сестра и братья под страхом смерти заставили безумного киберхабиба заменить мозг старшего Брайса электронным протезом. Устрашенный хабиб выполнил приказ, но установленный протез был далек от совершенства. Искореженная память вождя давала сбои, а его обычная мрачность и жестокость время от времени прорастали вспышками всесокрушающего гнева.

Этим утром владыка был не в духе, и все его многочисленные клевреты спешили укрыться в своих норах. Лишь господин Ша не смутился пред яростным взглядом атамана пустынных грабителей. Может быть, потому, что его ярость была сильнее.

– Твои люди повели себя глупо, вождь. Когда я сказал «отвлечь внимание», то, разумеется, не имел в виду лобовую атаку.

– Мне неинтересно слушать, что ты имел в виду. По твоей вине я несу убытки!

– Твои убытки – плоды бездарности твоих подчиненных. И твоей собственной! – рявкнул господин Ша.

– Смеешь оскорблять меня в моем доме? – завопил Матео, нависая над посланником Торговца. – Я уважаю наш союз с Изатбаем, но не настолько. Мне хочется глянуть, что там под твоим костюмом? Думаю, то же, что и у всех. Плоть, кости и страх. Я освежую тебя и съем сырым, а потом велю вычистить твой череп и сделаю из него ночной горшок.

– Это вызов? Что ж, принято, – небрежно бросил господин Ша и почти пропал из виду. – Приступим?