Чистый кайф - Андрей Валерьевич Геласимов
Шрифт:
Интервал:
– Ты, по ходу, действительно долго молчал, – сказал я, когда он наконец перевел дух.
Сибиряк ответил не сразу. Минуту или две мы шагали, позвякивая его инструментами в ящиках, а потом он вздохнул.
– У меня сын в Чечне погиб. В девяносто пятом призвали, а через полгода запаянный гроб привезли… Такой вот, как ты, был. Рэпом тоже этим вашим… увлекался.
Дальше до деревни шли молча.
Заговорил он только у первых огородов:
– В общем, я до вечера тут проковыряюсь. Ты меня не жди. Сделаешь, как отец Михаил велел, и возвращайся.
– Хорошо, – сказал я.
У дома, где жили родители погибшего пацана, стояла та девушка из Москвы. В руках у нее был аккордеон. Зачем он ей, она явно не знала.
– Я думал – ты уехала.
– На твоем месте я бы туда не ходила.
– Да? – Я остановился, приоткрыв калитку. – А чего там? Совсем?
– Да не то слово. Я им еды принесла, вещи кое-какие, а им пофиг. Выгнали меня. Вот эту штуку еще зачем-то дали. А она тяжелая.
– Давай помогу.
Она с радостью избавилась от инструмента.
– Меня Юля зовут.
– Круто. Тебе куда его отнести?
– Вообще-то он мне не нужен. Имя свое не хочешь назвать?
– Нет.
– Тогда неси в самый конец улицы. Я там остановилась.
Отца она убедила оставить ее здесь, пообещав на обратной дороге выпрыгнуть из машины. Он решил, что снять у местной бабушки жилье будет безопаснее. Сам тут же свалил. В принципе, правильно. Головняки в любом случае рассосутся. А так – вроде и не поссорились.
– По ходу, кризис у вас, – сказал я, входя следом за ней в просторную комнату с очень низеньким потолком. – Куда ставить?
– Да куда хочешь.
Я опустил аккордеон на табуретку рядом с трюмо, из которого торчало с десяток древних новогодних открыток.
– А почему решила остаться?
– Ты же остался.
– При чем здесь я?
– Ни при чем. Но Шемякин тоже какое-то время жил в монастыре. И тоже недалеко от Пскова. Настоящий художник должен… Ему необходимо… Понимаешь, он никому…
Она задохнулась, как от порыва ветра, и беспомощно посмотрела на меня. Я не понимал, отчего ее вдруг накрыло.
– Шемякин – это кто?
Она подавила улыбку.
– Известный скульптор. Он с Высоцким дружил.
– С Высоцким? Круто. А ты как в этой теме? Тоже лепишь чего-нибудь? Или поешь?
– Нет… Я ничего не делаю. Мама дружит с Шемякиным. Она в Париже живет.
– Понятно. Не остался, выходит, твой скульптор в монастыре? Париж покруче будет.
– Нет, нет, ты не понял…
– Да ладно, забей. У тебя веревка есть?
Она опешила.
– Какая веревка?
– Ну такая, обыкновенная. Чтоб подлинней. Надо руку за спину привязать. Вот так, – я показал.
– Зачем?
– Долго рассказывать. Есть?
Она пожала плечами:
– Не знаю. Наверное, есть. Мы же в деревне.
Пока искали веревку, пока обматывали меня, этой Юле позвонил отец. Я сначала не понял, что за звук. В местной глуши НЛО с пришельцами, наверное, чаще встретишь, чем сотик. Но она вытащила из-под подушки такую изогнутую трубу и говорит в нее:
– Не надо меня проверять, я в полном порядке.
А сама руку мне сзади к спине приматывает веревкой. Трубу держит плечом и щекой. От этого лицо сбоку сплющилось.
– Папа, – она продолжает. – Ты немного достал…
Нет… Нет… Я сейчас занята… Что?.. Учусь вязать снопы…
Смотрит мне в глаза, улыбается и подмигивает.
– Ну, какие, какие?! Обыкновенные. Какие снопы бывают? Я же теперь обычный человек. Самый ординарный.
Поэтому занятия у меня самые скучные… Я не ерничаю…
Нет, все в порядке. Пока. Да, конечно.
Уронила телефон на кровать.
– Говорит, что любит.
Подергала за веревку.
– Не слишком туго? Рука не затечет?
– В самый раз. Ты ему верь.
– Насчет чего? Что любит? – Она усмехнулась. – Он же обязан любить. Он папа.
– Не обязан, – сказал я.
Короче, в таком виде и пришел к этой горестной Кате. Послушание есть послушание. Раз уж вписался, надо за базар вывозить.
Мужа, как выяснилось, зовут Колей. Он поорал для приличия, чтобы я уходил, а, когда понял, что бесполезно, спросил, чего там с рукой. Я объяснил. После Юлиных заходов на всяких скульпторов и музыкантов мне было надо. Причем по-жесткому.
– Коля, я тоже хочу, – сказала его жена.
Так я узнал Колино имя.
– Ты совсем сдурела? Я без того по дому один кручусь! Ты как столб – то в огороде, то посреди кухни. А теперь еще руки себе привяжешь?! Да пошли вы оба!
Он швырнул в тазик с картошкой ножик и убежал. Так и не дочистил свою картоху.
Через десять минут мы с Катей были уже двое подвязанных. Однорукие бандиты по-псковски.
– Ну как? – спросил я. – Легче?
Она кивнула. Походила немного по кухне, будто приспосабливалась, потом остановилась и вздохнула всей грудью.
– Может, это… картошку дочистим? – сказал я.
Она усмехнулась, хотя горечь в глазах такая, что ой, мама.
Я говорю:
– Не, в натуре, давай попробуем.
Она подошла к тазику, постояла, потом присела на корточки рядом с ним, взяла ножик и посмотрела на меня.
– Резать будешь? – говорю. – Тогда я держу. Только смотри, пальцы не отфигачь мне.
Взял из таза картофелину и протянул к ней.
Она говорит:
– Крепче держи.
Голос у нее оказался красивый.
* * *
За деревней слегка прихватило дождем. Зашелестело по кустам, по деревьям, стукнуло по макушке, но скоро стихло. Минут через десять меня догнал мужичок на раздолбанном мотоцикле «Урал» с коляской. Остановился, объяснил, что сибиряк отправил его в монастырь за уровнем. Утром мы почему-то не взяли его с собой. Я сел к мужичку за спину, и мы затряслись по ухабам. Наносило то бражечкой, то бензином. Далеко не уехали. «Урал» пару раз крепко подбросило, что-то в нем скрежетнуло, мотор заглох.
Пока этот гонщик возился со своей развалюхой, хвастаясь баней, которую отгрохает ему сибиряк, небо стало совсем больным. Со стороны деревни проворчал дальний гром. Мужичок сказал, чтобы я забирался в коляску. Когда полило всерьез, я уже сидел под негнущейся черной клеенкой и смотрел то на пацанов, скачущих невдалеке у заброшенного сарая, то на мокрого насквозь мужичка, и слушал, как барабанит по старому мотику проливной дождь. Мужик чему-то смеялся, пацаны орали, а я думал про девушку Юлю со странным телефоном в руке, про несчастную Катю, не понимающую, как дальше жить, оттого, что слишком резко перестала быть мамой, и про
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!