Клинок чести - Кирилл Корзун

Блистательная Александра Бладштайнер настойчиво гипнотизировала меня багровым пламенем чуточку раскосых «эльфийских» глаз, нетерпеливо ожидая моих дальнейших слов. А точнее, невольно обманутая в лучших ожиданиях девушка ждала объяснений.

А выражение её лица убеждало меня в том, что единственной приемлемой причиной в её понимании могла бы стать разве что моя скоропостижная смерть. Или метеорит, вдруг рухнувший мне на голову во время приготовлений к Новогоднему балу в Кадетской Школе, что, в принципе, равносильно первому варианту.

Все эти мысли вихрем промчались в моей голове, посеяв сумятицу и переполох в мозгу, напряженно обдумывающем предстоящую беседу с князем Морозовым.

И по непонятным для меня причинам по-настоящему важные проблемы вдруг отступили на задний план, уступая место женщине и тому, что считает важным она. Чудеса, да и только!

Повисла неловкая пауза.

– Алекса… Я…

Услышав мой невразумительный лепет, девушка надменно изогнула жемчужную бровь и скрестила руки на груди. Ощутимо повеяло холодом и отчуждённостью.

– Светлые боги, Лео! Что с тобой?! Ты мужчина или тряпка?! Перестал мямлить и поставил её на место, живо!!!

Слышали когда-нибудь рёв раненого льва? Именно так взревел дед, возмущенный моим поведением до глубины души. Вопль праведного негодования привел мои мысли в некоторое подобие порядка буквально за доли секунды – остатки боевой химии в крови забурлили, щедро сдобренные порцией адреналина, в голове прояснилось, и, что самое важное, получив от деда прямое указание, я сразу бы перешёл к его выполнению, однако Алексей успел раньше.

– Баронесса Бладштайнер, прошу вас простить моего друга. Недавняя рана ещё доставляет ему определённые неудобства… – он доблестно принял на себя основной удар и готов был полностью перехватить инициативу в разговоре.

– Довольно, друг мой, – мягко прервал я его речь в мою защиту и уверенно обратился к прекрасной «ледяной статуе» напротив: – Мужчины рода Хаттори свято чтут данное слово. Не стоило сомневаться в этом столь громко, но я прощаю присущую женщинам эмоциональность, что порой берёт верх над воспитанием. – Хриплые слова негромким эхом отразились от гулких стен, прежде чем десятки любопытных ушей уловили их, и сплетники высшего света принялись обрабатывать полученную информацию. – Моё приглашение на Новогодний бал по-прежнему в силе, и я прошу, баронесса Бладштайнер, позвольте мне сопровождать вас на этом празднике!

Простота решения напрашивалась сама по себе – повинную голову не секут, а что до извинений и объяснений… они вполне могли подождать до лучших времён.

Рядом нетерпеливо притопнул Алексей, но я даже не повернул головы, любуясь тем, как тает маска Снежной Королевы, обнажая чувственную натуру моей визави. Когда она приняла протянутую ей руку, я принял её своей и церемонно склонился, запечатлев поцелуй на тонких девичьих пальцах. Благосклонный взгляд из-под смеженных ресниц девушки послужил мне лучшим из всех доказательств правильности избранного мной пути.

– Не имел чести быть представленным вам, баронесса, – вспомнил о воспитании Лёха, изображая куртуазный поклон, но делал он это с такой нарочитой и подростковой неуклюжестью, что вызвал у Александры негромкий смешок. А смех, как известно, лучшее средство для налаживания хороших отношений.

– Алексей Соколов, я полагаю? Мне неизвестен человек, более близкий Леону. Это рекомендует вас лучше любого другого поручительства, – ответила девушка, делая книксен и обворожительно улыбаясь.

Её близость приятно взбудоражила меня, всколыхнула что-то внутри, вынуждая признаться самому себе – я был безумно рад видеть Алексу.

Но жизнь редко давала насладиться радостью, неизменно подмешивая в бочку мёда обязательную ложку дёгтя, что наводило на мысли о той самой карме.

– Неужели дела Чёрной Вдовы настолько плохи, что она взялась за подрастающее поколение? – смачно хохотнул незнакомый баритон, обретая внешность подтянутого дворянина в камзоле века этак восемнадцатого, с кружевами на рукавах и воротнике, с обязательной для такого образа шпагой на поясе. – Мало того, что вы столь спешно покинули Москву, Сандра, так ещё и изменяете своим привычкам! Или это влияние провинции?

Узкое и грубое, словно вырубленное топором, лицо беспардонно вмешавшегося в беседу мужчины несло на себе отпечаток разгульной жизни – темные круги под глазами, покрасневшие белки глаз, мертвенная бледность кожи. А вот затянутая в бархат стройная и поджарая фигура, высокий рост, манера держаться и некая ленивая и развязная грация придворного дуэлянта выдавали в нём как минимум хорошего фехтовальщика.

Что, впрочем, не давало ему права столь беззастенчиво и нагло себя вести.

– Дурные манеры – бич нашего времени, друг мой, ты не замечал? – нарочно громко обратился я к Лёхе, незаметно подмигнув ему и вовлекая в затеянную на ходу игру: – Уроки этики нынче не в чести…

Алексей многозначительно покивал, выражая согласие и печально, в упор, созерцая нового участника беседы. Ощутив на себе прищур мерцающих зеленью огней, тот невольно почувствовал себя не в своей тарелке. И потому отреагировал с небольшим запозданием.

– Молодёжь изволит показывать клыки. И делает это со свойственной ей горячностью и пылом, – незнакомец всё же обратил на нас внимание, не менее пристальное и лишённое даже капли учтивости. Только холодная вежливость. – Мне и моей старой знакомой найдётся что обсудить, господа, но это сугубо личный разговор! Поэтому мы вас ост…

Уловив краем глаза, как вскинулась и вспыхнула девушка, я стремительно скользнул вперёд, вклиниваясь между благородным хамлом и СВОЕЙ спутницей.

– Не считаю это возможным, господин…

– Шереметев. Эдуард Шереметев, – обескураженно вскинув брови, аристократ всё же представился и молчаливо замер, ожидая моей реакции на одну из известнейших фамилий в России.

– Не считаю ваш разговор с баронессой возможным, господин Шереметев, – терпеливо повторил я, в упор встречая его взгляд. – Во всяком случае, до тех пор, пока вы не пройдёте дополнительный курс этики. Я, Леон Хаттори, готов оказать вам эту небольшую услугу.

– Хаттори… Не слышал. Впрочем, неважно! Я не дерусь с детьми, – прошипел Шереметев, тихо закипая и бешено буравя меня стылыми змеиными глазами, что так часто встречаются среди Одарённых, практикующих стихию Воды.

Обстановка ощутимо накалялась. Шепотки общества, обратившего внимание на зарождающийся конфликт, становились всё громче, а комментарии грозили вот-вот преодолеть грань приличий. Почувствовать беспокойство моей спутницы оказалось на удивление просто – исходящие от неё эмоции тонким ручейком достигли моего сознания, передав последовательную гамму впечатлений. Грусть, сожаление, раскаяние, тревога за меня, вновь раскаяние…

– Всё будет хорошо… – успокаивающе шепнул я, повернувшись к девушке и взяв её за руку. – Господин Соколов, проводите баронессу наверх.

– Сочту за честь, – чуть склонил голову мой друг, подмигнул мне и встал рядом с Алексой, предлагая ей взять его под руку. – В следующий раз я буду учителем этики, договорились?