Настоящая история злой мачехи - Екатерина Широкова

Холодная земля жгла голые ноги, но я стояла, как вкопанная, не в силах сдвинуться с места.

Девушка в замызганном рабочем комбинезоне не по размеру сидела прямо на асфальте, обхватив голову руками и не поднимая глаз. Волосы спутаны и давно не мыты, на носу и щеках грязные разводы. Превратилась обратно в человека и изображает теперь бедную овечку? Я посмотрела наверх – да, точно под нашими окнами.

Поняв, что прямо сейчас я ничего ей не сделаю, она недоверчиво разжала пальцы и с робостью посмотрела на меня. Никаких сомнений, это дочка Потапова, Лиза, и с нашей последней встречи она явно пошла на поправку.

– Где я? – Лиза попробовала расчесать космы пятернёй, но это плохо получилось. – И ты можешь позвонить кое-кому? Он заберёт меня. Только не звони в полицию, пожалуйста.

– Обойдёмся без полиции. Ещё раз тронешь Алёнку, и тебе конец, – Царёв должен прибежать с минуты на минуту: он уже заметил, что я пропала, и точно не выйдет искать меня без телефона. Не знаю, каким чудом удалось мысленно разбудить его.

– А кто это – Алёнка? – Лиза с беспокойством огляделась вокруг и потёрла висок. – Кажется, они меня чем-то накачали. Вообще ничего не помню и голова трещит, но никаких Алёнок точно не было. У тебя телефон-то есть? И ты чего в таком виде?

– Будет тебе телефон. А кому звонить собралась, Потапову или Ване Волкову?

– Откуда знаешь их? – Лиза нахмурилась.

Царёв выскочил из подъезда с курткой и обувью, крепко обнял меня и бросил беглый взгляд на чумазую Лизу.

– Малыш, ты в порядке? Холодно же. И что вообще происходит?

Забрала телефон и обещала после всё объяснить. Серых ответил после первого гудка и попросил дать ему двадцать минут на дорогу. Лиза напряглась, но я передала ей трубку и она слегка успокоилась, флегматично слушая увещевания с той стороны.

Тащить опасного оборотня в дом не будешь, а Царёв наотрез отказывался оставлять меня здесь одну, так что ждали мы на улице.

Серых – Ваня Волков – приехал быстро, и Лиза бросилась ему на шею. Он коротко поблагодарил нас и уехал, посадив её в уже знакомый микроавтобус. Потапов перезвонил почти сразу и сообщил, что завтра, а точнее уже сегодня в одиннадцать часов нас ждут в Серебряном бору. Предупредил, чтобы добирались сами, и скинул адрес.

– Может быть, наконец поделишься, во что ты вляпалась? – Царёв терпеливо сдерживал вопросы, пока Лиза была рядом, но сейчас уже не было причин молчать. Пришлось рассказать полуправду, что у дочки Потапова серьёзные неприятности и мы нужны, чтобы разобраться с этим в кругу своих. Не думаю, что такой ответ его удовлетворил, но он справедливо решил увидеть всё собственными глазами и тогда уже делать выводы.

– Может быть, стоит привлечь мою службу безопасности? Ты же знаешь, у меня отличные ребята работают, кого хочешь скрутят в два счёта.

– Не думаю, что это понадобится. Мы просто поговорим.

С утра Алёнка несколько раз порывалась уговорить меня всё бросить и немедленно съездить в детский дом, чтобы проверить, почему все молчат. Узнав, что будем неподалёку, сошлись на том, что обязательно заедем туда на обратном пути.

О ночном происшествии – молчок.

Дача в Серебряном бору встретила нас высоким забором – Татьяна впустила на территорию и сразу же сказала, что остальные подъезжают, а пока предложила располагаться на террасе, где уже готовились угли для шашлыка.

Из дома вышла Прасковья Лисицина и завела оживлённую беседу с Царёвым, пока Алёнка с любопытством осматривалась вокруг. За большой стеклянной дверью обнаружилась маленькая девочка лет трёх с огненно-рыжими волосами. Татьяна с гордостью представила свою дочь, извинившись, что её отец сегодня отсутствует.

– Она так мечтала познакомиться с Алёнкой, но пока стесняется новых людей. Может быть, попозже она выйдет с тобой поиграть, хорошо? Давай дадим ей время освоиться.

Алёнка кивнула и они продолжили игру в гляделки – одна из дома, а другая со двора.

Судя по шелесту гравия на парковке, гости продолжали собираться.

Из микроавтобуса вывели Лизу – ноги её от страха подкашивались, но невозмутимый отец поддерживал под локоть и только движение желваков выдавало, что он в бешенстве. За ним семенила худая женщина в некрасивых очках, постоянно поправляющая непослушные вьющиеся волосы и не скрывающая нарастающей паники. Потапов что-то коротко сказал ей, и та сжала губы, но трястись как осиновый лист перестала.

Серых за рулём – бледный, но весьма решительный. Алёнка наградила дедушку поцелуем и с интересом уставилась на главную виновницу торжества, ту самую Лизу Потапову.

Хозяева фальшиво поприветствовали вновь прибывших и пригасили в до странности аскетичный дом, претендующий на лаконичность и продуманность интерьера, но лишённый живого уюта. Даже комнатные цветы в здоровенных дизайнерских кашпо казались агрессивными, раздражающими акцентами.

Неприметная дверь под лестницей ведёт в подвал – просторный и абсолютно пустой, только несколько массивных каменных колонн посередине. Ни тебе бильярда, ни сауны, только яркий искусственный свет и полное отсутствие окон. Что бы мы тут ни делали, соседи об этом не узнают, кричи, не кричи.

Прасковья убедилась, что вход заблокирован, и попросила всех встать вдоль стены.

Татьяна Лисицина отвела свою дочь в сторонку и шепнула мне, что дети из обвиняемой семьи и всех судейских по правилам обязаны присутствовать, как будущие носители традиции оборотней. Девочка исподлобья смотрела на нас из своего угла и недовольно перебирала губами, а Таня сделала ей знак вести себя хорошо и помалкивать.

Выдержав томительную паузу, Прасковья ласково улыбнулась Лизе Потаповой и протянула ей раскрытую ладонь. Та с искажённым от волнения лицом обернулась на мать и отпустила отцову руку, сделав шаг вперёд и положив свою ладонь поверх протянутой.

Обе замерли, с яростью глядя друг на друга. Царёв бросил на меня недоумевающий взгляд, но я покрепче сжала его пальцы, мол, так и должно быть.

Потом Прасковья отдёрнула руку и резко развернула Лизу к гостям.

– Виновна, – прозвучало, как пощёчина, – в нарушении волчьих законов. Обязательные свидетели в сборе, так что можно приступать к развоплощению. Танюша, она твоя.

Лиза захохотала, как безумная, и с презрением уставилась на хрупкую Таню, едва достающую до её плеча.

Бывшая жена Потапова с визгом вцепилась в его плечо, а Серых сжал кулаки и начал превращаться в Ваню, хотя Потапов успел крикнуть: «Не смей!».

Царёв инстинктивно попытался задвинуть меня и Алёнку за спину, и тут Таня обернулась гигантской лисицей, с треском разорвав одежду. Шерсть дыбом, зрачки пылают. Клыки, как у акулы. Она несколько раз ударила хвостом, едва не задев саму Прасковью, отошедшую назад, и прижалась к полу.

Лиза повалилась на колени и чуть не сложилась пополам – позвоночник дико выгнулся, а из груди во все стороны полезли ошмётки шерсти, собачья беззубая голова, огромные кривые лапы с острыми лезвиями когтей. Силуэт девушки там по-прежнему угадывался, особенно тонкие руки, повисшие сбоку плетьми, но даже самым небывалым магическим животным это существо назвать было бы нельзя. Так, диковинный монстр, настоящее недоразумение. Её мать всхлипнула и зажала рот ладонью, с ужасом глядя на то, что недавно было человеком.