Жизнь цирковых животных - Брэм Кристофер

– Спасибо, Джесси. Всего доброго.

Джесси повесила трубку и обернулась к Генри.

– И это все, что нарыла для меня тупая корова? – возмутился он. – Использовать мой голос в рекламе мыла?

– Стирального порошка.

– Тупая корова!

Джесси нравилась Долли Хейс. Она не понимала, откуда у Генри такая антипатия, почему он решил сменить ее на американку.

– Она заботится о вас. Хотела поговорить…

– Моя мамочка давно умерла. Спасибо – другой мне не надо. Ей важно одно – как бы я не смылся.

– Но ведь вы так и поступили! И до сих пор ничего ей не сказали?

Генри нахмурился.

– Нас связывают не только деловые отношения, но и дружба. Не хочется обижать Долли. – На миг Генри почувствовал себя виноватым, но тут же спрятал неловкость за громким смешком. – Спасибо, что прикрыла, Джесси. Ты замечательно умеешь лгать. Мне должно быть стыдно, что я пробудил в тебе эту способность.

– Нечего стыдиться, – рассмеялась она. – Лгать – моя профессия.

– Ты так добра ко мне. Чем тебе отплатить?

Генри направился к двери, но Джесси поймала его на слове.

– Кстати, насчет пятницы. После спектакля. Какие планы?

– Планы? Вроде никаких.

– Пойдете со мной? На праздник. – И к черту Фрэнка. Если он не хочет идти к Калебу, у нее есть Генри.

– На праздник? – Он скривился, словно его угощали вареной собачатиной.

– На день рождения к моему брату. Он устраивает большую вечеринку. Мой брат Калеб, помните? Вы говорили, что хотели бы познакомиться с ним.

– А, драматург! Конечно-конечно. – Теперь он заинтересовался. Еще не знает, что к чему, но явно заинтересовался. – Будет много народу, так что он вряд улучит минутку рассказать Вам про алгоритмы. Но, по крайней мере, вы познакомитесь.

– Алгоритмы! Нуда, алгоритмы. Почему бы и нет?

– Придете?

– Это самое малое, что я могу сделать для тебя, Джесси! И потом, мне нужно бывать в обществе. Заодно и познакомлюсь с твоим таинственным братом.

– Калеб не такой уж таинственный.

– Для меня он – загадка. Я должен встретиться с автором «Теории хаоса».

– Он все еще переживает из-за этой пьесы, – встревожилась Джесси.

– Я буду сама деликатность. Положись на меня. В пятницу вечером. Отлично. Жду не дождусь. – И Генри удалился в столовую к своему тренажеру.

Его интерес к Калебу то вспыхивает, то угасает. Джесси не могла понять, насколько искренен этот интерес. Но какое ей дело? Генри Льюс проводит ее на праздник Калеба – не просто день рождения, а настоящий околотеатральный вечер. Пусть люди поговорят.

Из соседней комнаты доносилось пыхтенье и лязганье. Джесси продолжала возиться с почтой. Подумала было о Фрэнке – и выбросила его из головы. Ведь Фрэнк не хочет идти на день рождения к Калебу. Он сам так сказал. В конце концов, она ему одолжение делает.

– Генри? – окликнула она босса. – Вам пора одеваться к ланчу.

– К ланчу? А, верно. – Он снова возник в дверях, лицо лоснилось от пота. – С кем я встречаюсь?

– С Адамом Раббом, продюсером. В основном ставит спектакли, иногда финансирует фильмы. В театре преуспевает, кино плохое. Известная задница.

– Все они задницы. Что ему от меня надо?

– Долли говорит, просто встретиться.

– Искупаться в лучах моей славы?! Ладно. По крайней мере, угостит меня в ресторане. Надо бы мне помыться.

И он скрылся в спальне. Джесси, усмехнувшись, покачала головой. Когда Генри в настроении, с ним весело.

Настало время проверить телефонные счета. Джесси всегда с удовольствием просматривала длинный список междугородних телефонов, гадая, каким знаменитостям звонил Генри. Ему всегда легче позвонить, чем написать. В очередном счете появилась строка «Платные услуги». У Джесси были свои соображения, что это могут быть за «услуги», но к Генри она обращаться не стала, а позвонила в справочную.

– Это так называемая «Горячая линия для взрослых», – пояснил оператор. – Хотите заблокировать, чтобы члены вашей семьи не могли звонить по этому номеру?

– Нет, все в порядке. Пусть звонят. Я только хотела уточнить. Благодарю вас.

Она не была шокирована, но очень удивилась: разве секс по телефону не слишком «технологичен» для Генри? Пожав плечами, Джесси выписала чек и перешла к следующему вопросу.

Солнечный свет, ясный день. Здесь, в Америке, случаются славные деньки, даже в Нью-Йорке. Бредя по Бродвею в сторону Центрального парка Генри прикрыл ладонью глаза, – прямо вампир, пробирающийся сквозь спешащую перекусить толпу, очень даже стильный призрак в льняной куртке и рубашке без ворота. Придется раскошелиться на солнечные очки.

Он начал напевать про себя «Сентиментальное путешествие», ту самую мелодию, которую все утро старался вспомнить, да мешали другие песенки сороковых годов. Только на улице, в движении, память возвратилась к нему. Разумеется, все дело во вчерашнем знакомстве. Тоби. Тоби Тайлер.[41]Тоби Тайлер сбежал из дома вместе с цирковыми артистами. Этого Тоби надо бы присоединить к личному цирку Генри. Секс, ничего кроме секса. Может, немного сантиментов, но и это – лишь тоска по собственной веселой, бессердечной молодости, – ни дня без палки – по той поре, когда он был ровесником Тоби.

Вот и Коламбус-Сёркл, жуткая помесь Пиккадилли с Марбл-Арч. Джесси предупредила: ресторан «Жан Жорж» – в уродливом черном здании, которое нависает над парком. Вот и здание – действительно, очень уродливое. Вместе с толпой Генри остановился у перекрестка, дожидаясь зеленого света.

А жаль, что до завтра они с Тоби не увидятся. Если б они встретились сегодня, когда у Генри свободный вечер, к ночи он, пожалуй, сумел бы его обработать. Сколько времени понадобится, чтобы вытряхнуть парня из штанов? На редкость наивен для стриптизера – впрочем, все актеры наивны.

На дальнем конце площади, у входа в парк, высился белый монумент. Что за сооружение? – гадал Генри. Мраморный торт, с золотыми финтифлюшками наверху и меловыми нагими фигурами по бокам. С десяток мальчишек, черных, коричневых и розовых, носились вокруг памятника на роликовых коньках и скейтбордах, кружились, подпрыгивали, взлетали в воздух. Генри приостановился, заглядевшись на них. Мальчики были прекрасны. Они не замечали никого, никого не стеснялись, поглощенные своим мастерством, растворившись в движении. Мешковатые джинсы сползали так низко, что стройные тела казались тюльпанами, только что проклюнувшимися из луковиц. Очень сексуально. Весь мир насыщен сексом. Спереди на монументе красовался обнаженный мальчик – из мрамора – с воздетыми к небесам руками. На каждой ладони у него сидело по голубю. Живому. Генри, усмехаясь, пошел дальше. Похоть – лучшее средство, чтобы вернуться к реальности.