Спаситель и сын. Сезон 2 - Мари-Од Мюрай

— Не нужен мне этот завтрак.

— Ты сам можешь себе приготовить, так? — спросил Спаситель, наклонившись к подростку. — Или вообще без него обойтись…

Самюэль хотел ответить, но мать не дала ему и слова сказать. Нет-нет, мальчик должен питаться правильно: утром нельзя без горячего какао и бутербродов, «вы же доктор, сами должны понимать!». Они буксовали на месте. Одни и те же упреки, все та же агрессия. Спасителю хотелось рявкнуть этой тетке, которая выедала мозг и ему, и собственному сыну: «Оставь мальчика в покое! Заведи себе дружка!» Но как клинический психолог он обязан был помочь этой матери, наладить ее отношения с сыном, а вовсе не судить и не осуждать ее. После получаса разговоров Спасителю удалось предложить ей в качестве выхода интернат для Самюэля «в воспитательных целях». У Самюэля хватило ума не выказать по этому поводу ни малейшего энтузиазма. Спаситель излагал положительные стороны этого решения и сообщил, что в интернате Ги-Моке есть свободные места. Мадам Каэн не сказала ни слова, но взгляд у нее стал умоляющим, она искала выхода и помощи. Ей бы очень хотелось возразить доктору, потому что перспектива потерять власть над сыном приводила ее в ужас.

— Я подумаю, разузнаю, — пробормотала она и заторопилась поскорее уйти.

— Значит, в девять сорок пять в будущую среду, — сказал Спаситель, записав время консультации в еженедельник. — Мы неплохо продвинулись, мадам Каэн, будем так держаться.

Спасителю хотелось уверить мадам Каэн, что ей тоже по душе мысль об интернате. Но когда, прощаясь, он пожал ее вялую руку, то понял: она не стала ему союзником.

Чувствуя необходимость переключиться, Спаситель наклонился над клеткой с потомством мадам Гюставии. Он помнил, что в прошлом помете двое детенышей у нее погибли. Но на этот раз все семеро чувствовали себя отлично — копошились в гнезде из соломки и бумажных носовых платков. Спаситель выпрямился и схватился за стену — так закружилась у него голова. Слишком много всего накопилось: Луиза делала шаг вперед, а потом два шага назад, Габен обещал ходить в школу и не ходил; психическое здоровье мадам Пупар оставляло желать лучшего, и выписывать из больницы ее не собирались, а тут еще пять непристроенных хомячков…

— Знаешь что? — начал разговор Лазарь за ужином. — Учительница хочет хомячка для своего внука. И она, представляешь, хочет его купить!

Осталось четыре.

— И еще Алиса, я так думаю, мечтает о хомячке, — прибавил хитрец Лазарь.

Теперь только три. «А почему, собственно, не дать хомячка Бландине?» — подумал Спаситель. Кажется, раздача хомячков стала у него навязчивой идеей.

На следующий день в пять часов Спаситель заглянул в приемную и увидел Бландину. Она сидела неподвижно на стуле, чем удивила его несказанно.

— Ты здорова?

— Зачем вы сказали маме, что я ем слишком много сладкого? — сердито спросила она. — Я-то думала, вы никому ничего не разбалтываете!

Спаситель стал оправдываться, как мог: он ни словом не обмолвился об их сладких пиршествах, а просто предупредил мадам Дютийо о том, как вредно есть много сладкого.

— Она даже полную банку нутеллы выбросила, — пожаловалась Бландина, но обиды в ее голосе не чувствовалось.

Она была непривычно спокойной. Даже поникшей. Неужели так действует отсутствие сахара? Неужели возникла зависимость, как от наркотика?

— Ты хорошо себя чувствуешь, Бландина?

— Я устала.

Она и в самом деле сидела, глядя в одну точку, словно в прострации. Неужели то, чего Спаситель опасался, оказалось правдой?

— Ты поздно ложишься?

— Поздно или рано, не важно, я все равно не сплю.

— Не спишь?

Молчание. Возбуждение прошло, вечный двигатель остановился.

— Да. Что? Я думала… — Она попыталась встряхнуться. — Марго дала мне для вас письмо.

Бландина порылась в сумке и вытащила запечатанный конверт. Спаситель взял его и положил в карман.

— Вы не будете читать?

— Не сейчас. Сейчас консультация с тобой, а не с Марго. Что ты делаешь, когда не спишь?

— Вы все расскажете маме?

— Играешь на телефоне? Сидишь в чате с Самиром и Луной? Читаешь манги при свете фонарика? Ешь конфеты? Фотографируешь Пуллипов?

— Зачем спрашивать, если вы все и так знаете?

Бландина спросила без обиды, она даже была довольна, что Спаситель в курсе ее дел.

— Ты беспокоишься? Боишься, что что-то случится?

— Случится что? — спросила она и вся напряглась.

— Что-то вроде того, что было той ночью, когда Марго пыталась покончить с собой?

Отец Бландины и Марго, месье Карре, был женат во второй раз, и в этот вечер они с женой были в театре. Пожарным пришлось взламывать дверь, чтобы дать возможность войти врачам из скорой. Марго унесли на носилках, а Бландина, напуганная вторжением в квартиру чужих людей, выскочила на улицу.

— Какое счастье, что вы тоже там оказались, — вспомнила Бландина. — Вы дали мне свою куртку, я же выскочила в пижаме.

Тогда всем было не до нее. А Бландину долгие месяцы преследовало воспоминание об этой ночи. Ей стали сниться страшные сны. Потом пришла бессонница. Родители забеспокоились, когда учителя стали жаловаться, что девочка очень рассеянна.

— Бландина, твоя сестра находится под наблюдением опытного психиатра. Твои родители тоже предупреждены, они знают, что надо быть бдительными.

— Что значит — быть бдительными?

— Внимательными к Марго, следить, чтобы она…

Спаситель замолчал, потому что Бландина покачала головой.

— Они слишком заняты, — сказала она без малейшего осуждения.

Постепенно она заняла место родителей. Бессознательно, не отдавая себе отчета, она следила по ночам за сестрой. Днем ее нервное возбуждение, ее нескончаемая болтовня продолжали всех обманывать, сладкое поддерживало мнимую гиперактивность. Но тревога и страх продолжали свою подрывную деятельность. Бландина находилась на грани срыва.

Во время консультации Спаситель не раз теребил в кармане письмо, раздумывая, не прочитать ли его в присутствии Бландины, которую Марго выбрала в почтальоны. Прощаясь с девочкой у дверей, он сказал:

— Бландина, тебе двенадцать лет, ты не можешь нести на своих плечах больше, чем твои ровесники.

Он не успел еще договорить, как Бландина бросилась к нему и прижалась. Но тут же опомнилась, подхватила брошенный рюкзачок и исчезла в коридоре. Спаситель снова потрогал в кармане письмо, вытащил его и осмотрел. Марго написала: «Месье Сент-Иву». Он собрался уже распечатать конверт, но все-таки не стал этого делать. У него впереди еще одна консультация, он не должен думать о постороннем.

— Мадемуазель Жовановик?