Америка-мать зовёт? - Оксана Лесли

внимание на то, что в Пенсильвании были города и местечки с интересными названиями: Шотландия, Лебанон, Берлин, Новый Париж, Даллас, Женева, Корсика… Названия некоторых городов переводятся на русский язык так: «Наличка-город», «Чтение», «Хороший город», «Индейская голова», «Бобер», «Кристалл», «Нефтяной город»…

Родители выделили семье сына маленькую комнату, загроможденную старой разномастной мебелью. Здесь Роб с Мариной и Крисом ютились пять долгих месяцев. Марина была уверена, что для старичков, привыкших к тишине, эти месяцы казались более долгими, чем для нее. До этого их взрослые дети со своими семьями никогда не жили с ними под одной крышей.

Роб сказал, что им повезло, когда Марина уснула в дороге и разбила «Исузу». Не надо было платить четыреста долларов в месяц за нее. Страховая фирма выплатила кредитору деньги за машину, предварительно поручив инспектору проверить разбитый внедорожник в Техасе. Робу прислали чек, которым он воспользовался, чтоб купить «Шевроле Беретту» 1996 года выпуска. Так что «не знаешь, где найдешь, где потеряешь», права русская поговорка.

Роб и Марина обрели новый очаг, а с ним и прилагающиеся правила и привилегии. В доме часто шла речь о Боге и Библии. Свекор мог так проникновенно говорить на эти темы, что Марина не сомневалась ни в едином его слове. Она даже стала посещать христианскую церковь «объеденных методистов», где он проповедовал. У свекрови тоже можно было многому научиться. Например, готовить картошку в мундире в микроволновой печи. Оказывается, картошку нужно было помыть, проколоть в нескольких местах вилкой, завернуть в увлажненное бумажное полотенце и только потом поместить в микроволновку… Свекровь тоже умела фаршировать болгарский перец, только она это блюдо называла «дикобраз» и запекала в духовке, залив перцы и тефтели томатным соусом. Какая же раскудесница свекровь! Про таких людей не грех сказать – черный пояс по кулинарии!

Марина, как губка, впитывала все новое от мамы Роба. Она научилась готовить мясные рулеты с добавлением соуса барбекю. Экономная свекровь добавляла в фарш овсяные хлопья, остатки чипсов и любого соленого печенья, предварительно поместив их в полиэтиленовый пакет и раздавив как следует скалкой. Причем мать Роба с каким-то остервенением отбивала куриные грудинки, колола их вилкой, потом смазывала горчицей или майонезом, а затем уже обмакивала в сухарную крошку и готовила. По-секрету она сказала Марине, что в панировочные сухари можно добавлять толченый сыр пармезан.

Новый, 2002, год, они отмечали вместе. Красное бургундское вино, кола, яблочный сидр. Марина хотела удивить американскую родню, приготовив курник, оливье и другие русские яства на Новый Год, но ее остановили. Свекровь не желала пробовать новые блюда, так как привыкла не изменять своей семейной традиции – собственноручно раз в год готовить бигус, скромное блюдо после рождественских обжираловок. Марина не стала настаивать на своем и вникала в тонкости рецепта и семейной традиции. Кислая капуста, купленная в супермаркете, разваривалась со свининой, и подавалась в булках для сосисок. Так Роб и его братья привыкли встречать каждый новый год.

В чужом доме Марина следовала новым правилам – «заморочкам» щепетильной свекрови: чистила специальной пастой совершенно чистую керамическую электрическую плиту, вскипятив воду для чая. Насухо вытирала раковину после мытья посуды.

Раз в месяц приезжала машина, собирающая утильсырье. Свекровь считала необходимым мыть все использованные консервные банки, пустую тару из-под йогуртов, пудингов, масла, варенья, даже бутылки из-под кока-колы и вина, которое свекор пил по стакану в день после перенесенного инфаркта, для профилактики. Марина не перечила свекрови и мыла всё так, как от нее ожидалось. Чтобы утильсырье не занимало много места в баке, в котором его выставляли на улицу, надо было наступать на все эти баночки и бутылочки, раздавливать их и утрамбовывать. Целая система! Свекор собирал пищевые отходы для того, чтобы за зиму они пропрели в металлическом контейнере во дворе. Надо было откладывать в особый контейнер кожуру овощей и фруктов, но выбрасывать в помойку отходы от болгарских перцев, лука и чеснока. Марина раньше думала, что такой компост делают только в российских деревнях. Ей казалось, что все эти действия подобны термитам, которые медленно пожирают личное время изнутри.

Дед ездил в тренажерный зал, посещал больных и умирающих как утешающий пастор, а дома вечером после ужина запирался у себя в офисе. Что он там делал? Смотрел телевизор. Читал книги. Отвечал на электронную корреспонденцию. Оплачивал счета. Играл в пасьянс на компьютере.

Свекор, по мнению Марины, был человеком с доброжелательным открытым лицом и необычайно длинными и густыми ресницами, которым бы позавидовала любая женщина. Он был похож на многих американских стариков, среднего роста, седой, любитель гольфа и долгих прогулок по своему спальному району. Человек интересной судьбы, он в ранней молодости женился, работал автомехаником, потом – учителем математики… Вообще-то автомеханики зарабатывали больше, чем учителя, но высшее образование для умного человека как медаль для спортсмена. Но его духовное призвание – служение Богу – засосало его как болотная трясина. Он поступил в семинарию, быстро настрогал пятерых погодков-детей, за которыми должна была ухаживать жена, бросив под ноги его новой карьере свою мечту – стать медсестрой. Потом стал священником христианской церкви объединенных методистов. У них есть одно главное правило: пастор не может при одной церкви служить всю жизнь. И они каждые два-три года переезжали туда, куда их направлял епископ округа. Церковь, при которой он служил, предоставляла его семье жилье. Таким образом, семья постоянно меняла круг общения, школы, друзей.

Свекор никогда не откладывал на черный день, но отчислял со своей зарплаты десять процентов в фонд церкви. И прихожанам проповедовал нести десятину в дом Бога. Так уж вышло, что никакого наследства для детей и внуков они не нажили.

Некоторые пасторы огромных церквей становятся известными ораторами, их показывают по телевизору, они проповедуют огромным аудиториям, имеют возможность путешествовать, владеют яхтами, особняками и самолетами. Но отец Роба был в долгах и заботах. Его жене в тридцать два года поставили грозный диагноз «красная волчанка». И она после этого не могла ни работать, ни водить машину, даже не способна была на элементарный шоппинг. Она не смела выходить на улицу без шляпы и зонтика, рубашки с длинным рукавом и толстого слоя крема от загара. Солнце и свет, такие живительные для всех, стали ее смертельными врагами. Мужу приходилось часто возить ее к разным врачам: иммунологу, кардиологу, эндокринологу, урологу. Чуть ли не каждый год она оказывалась при смерти то от пневмонии, то из-за потери почки, диабета, перелома ключицы или шейки бедра, то от инфаркта, инфаркта, инфаркта… Родственники не раз съезжались в реанимацию к