Исчезающая земля - Джулия Филлипс

На другое утро Наташа отвезла брата с матерью на городскую лыжную трассу. Двоюродная сестра Аллы Иннокентьевны, которая переехала в Петропавловск больше десяти лет назад, согласилась показать им тропу здоровья. Когда они припарковались, мать обернулась и посмотрела на внуков. На ней был зимний пуховик, ткань зашелестела.

— Точно не пойдете с нами?

— Они идут в гости к другу, — ответила Наташа.

— Опять в эту игру играть будете? Нельзя целый день смотреть в телевизор. Нужно выходить на свежий воздух.

— Ты же сама сказала, что воздух слишком холодный. — Наташа потянулась к двери со стороны пассажирского сиденья. — Пока, мама.

— Морской воздух слишком холодный, а здесь горный, — ответила Алла Иннокентьевна, выходя из машины. Денис поставил ноги в зимних ботинках на снег.

— Я заеду за вами в четыре, — напомнила Наташа.

На кухне у Анфисы они пригубили виски и разговорились о мужчинах. Мишин отец был военным, как и Юра, — так сказала Анфиса. Она принесла из спальни альбом с фотографиями: ее муж совсем мальчишка, волосы топорщатся, обнажая слишком большие уши, из воротничка солдатской формы выглядывает непропорционально тонкая шея. Хозяйка с нежностью перевернула страницу альбома. Желтоватые фотокарточки, снятые на пленку.

— Это ты? — спросила Наташа, указав на девушку с двумя хвостиками, в юбке до колен.

Анфиса ответила:

— Мне здесь пятнадцать, я уже беременная. — И она развернула альбом, чтобы соседка могла лучше рассмотреть снимок.

Женщины обсуждали, каково в одиночку воспитывать детей. У Анфисы в Палане семья была полная, но вот Наташина мать вырастила троих одна.

— Нет, ну мне жаловаться не на что по сравнению с… Юра по полгода на суше, я не совсем одна, — сказала Наташа.

Анфиса покачала головой:

— Таша, ты серьезно? Да ты делаешь все сама! Юра хороший мужик, но его же практически никогда нет рядом; ну какой он родитель! Не то что ты. — Гостье слова хозяйки пришлись по душе, а еще понравился ее тон — ласковый, уверенный, сестринский. Она добавила: — Я не шучу.

Заговорили и о работе. Наташа писала докторскую и работала в Институте рыбного хозяйства и океанографии. Вместе с другими исследователями она проводила все время в лаборатории, делала прогнозы улова на ближайший сезон. Сейчас она жаловалась на то, как тяжело писать диссертацию.

— Ты такая умная, — заметила Анфиса. Сегодня она накрасилась не так ярко, щеки раскраснелись от виски.

Сама хозяйка работала секретаршей в городской полиции.

— Ты, наверное, знаешь все о деле сестер Голосовских, — предположила Наташа.

Анфиса пожала плечами:

— Не больше, чем остальные. То есть почти ничего.

— Есть какие-то подвижки? — Хозяйка закатила глаза, но Наташа не сдалась: — Хоть что-нибудь можешь рассказать?

Анфиса сделала глоток и ответила:

— Так… Мы изъяли записи с камер наблюдения на всех городских заправках. Попытались отследить телефон старшей девочки — ничего. Обыскали все машины на свалке. Слышала про это? Мы даже искали их тела с собаками.

— Жесть.

— Нашли только двух пьяниц, развезли их по домам. Что еще… Слышала, что следователи какое-то время подозревали отца Голосовских? Он живет в Москве, местные полицейские его допросили. Вели себя так, как будто это все шуточки.

— Значит, отец ни при чем?

— Это было так унизительно! Он не видел дочерей несколько лет. Он и алименты не платит, а про взятки за организацию похищения и говорить нечего. Короче, незаметно уехать из Петропавловска они не могли.

— Ну, не знаю… — Пустые дороги за городом. Высоченные лиственные леса. Наташина сестра уехала, и никто ее не видел.

— Посуди сама. Их мать заявила об исчезновении. Всего четыре часа спустя о нем объявили по всему городу. Далеко бы ты уехала за это время? В пригородный поселок? Как же! С двумя детьми! Куда бы похититель ни повез девочек — в доки, в аэропорт — его бы заметили.

Накануне побега Лиля сказала матери, что переночует у подруги, — взяла себе фору в два дня. Сестра ушла налегке, с небольшой сумкой. Позже стало известно, что ни у какой подруги она не оставалась. Годами она куда-то ходила по ночам, а куда — известно ей одной.

— Да ты голова, — заключила Наташа. — Все сходится.

Анфиса улыбнулась.

— Есть только одна логичная версия: девочки погибли в тот же день. До того, как мать сообщила в полицию. Генерал-майор считает, они утонули.

Наташа придвинулась к столу.

— А как же версия с похищением? Ведь был свидетель.

— Вот что бывает, когда веришь городским сплетням, — ответила Анфиса. — Так называемый свидетель… Женщина видела, как ей кажется, мужчину с двумя детьми. В дорогой машине. Мельком. Из ее собаки получился бы более толковый свидетель.

— То есть ничего она не видела?

— Она и сама так говорит. Мать девочек работает на «Единую Россию». Начальство пришло в ужас, когда в дело вмешался губернатор. На нас давили, нужно было найти виновника, большого страшного похитителя, вот и пришлось его придумать.

Наташа цокнула языком. Похитителя выдумали! Слышала бы это ее мать!

— Новостям нельзя верить. Отныне буду все узнавать у тебя.

— Надежный я источник, а? Правда, большую часть рабочего дня делаю вид, что ничего не знаю, чтобы следаки не донимали. — Анфиса выпрямилась, сложила руки на столе и с безмятежным выражением лица посмотрела на соседку. Румяные щеки, идеально гладкий лоб. Ничем не озабоченный.

— Откосить от работы и остаться красоткой? Да тебе в майоры надо, — сказала Наташа. Анфиса налила еще по бокальчику.

— Мам, — неожиданно позвала Юля, и Наташа подпрыгнула, а хозяйка засмеялась. Девочка переминалась с ноги на ногу на пороге между гостиной и кухней.

— Что случилось, зайка?

— Пойдем домой.

— Почему?

Дочь храбрилась. Глаза на мокром месте, но подбородок не дрожит. Наташа никак не могла свыкнуться с мыслью о том, что у них с Юрой получилось создать два настолько удивительных, необыкновенных и самобытных существа, хотя молодой матерью себя давно не считала. Эту роль она примерила на себя впервые с Лилей: сестра была на девять лет младше, и уже тогда Наташа поражалась, как из младенца, из чистого листа, получается ребенок с характером.

Она с интересом наблюдала за тем, как растет маленький человек, как настойчиво стремится быть собой. Когда не стало отца, Лиле было всего пять. Несколько дней тело покойного лежало дома. Лиля садилась к Наташе на колени и задавала вопросы. Папе плохо? Он нас слышит? Если ему открыть глаза, что мы увидим? Наташа отвечала, что папа умер, но сестрино любопытство не утихало. Они могли сидеть вот так часами: старшая клала голову на спину младшей, между позвоночником и острым краем лопатки, обхватив сестру руками за пояс. От Лилиного тела поднималось тепло. Сколько в ней было жизни!