Small World, или Я не забыл - Мартин Сутер

Он протянул ей леденец на глюкозе.

— Пососите и через час еще один. Утром я зайду опять, и тогда мы посмотрим, надо ли менять дозировку инсулина. Эльвира развернула леденец.

— Сколько времени длится эта болезнь, прежде чем от Альцгеймера умирают?

— От одного до шести лет, в зависимости от течения болезни и ухода за больным. Конрад Ланг и до семидесяти протянет, но может случиться и так, что он не доживет до следующего Рождества. Или болезнь вступит в последнюю стадию.

Доктор Штойбли поднялся.

— В том случае, конечно, если он переживет сегодняшнее. Я пойду сейчас еще раз взглянуть на него. А потом буду все время дома.

Эльвира сделала попытку подняться.

— Не вставайте, я знаю дорогу. — Доктор Штойбли протянул ей руку. — До завтра, приду около девяти.

Эльвира Зенн тем не менее встала и проводила его до двери. Затем подошла к телефону и набрала номер Шеллера.

Если бы Шеллер захотел описать свои чувства к Эльвире Зенн, слово «любовь» там бы отсутствовало. Но обожание, симпатия и покорность нашли бы свое место. И к тому же — зачем скрывать от самого себя? — не без налета эротики. Он был холост, ему было под шестьдесят, и он всегда чувствовал, что его влекут властные женщины старше его возрастом — бесспорный факт, обогащавший отношения еще одной, пусть и не самой важной гранью. Эльвире было уже под восемьдесят, но она не утратила своей женской привлекательности и по-прежнему возбуждала его.

Шеллер, по его достоверным источникам информации, был единственным любовником Эльвиры Зенн, и хотя это случалось нечасто, именно это в известной степени и сделало его ее доверенным лицом, если, конечно, такая независимая и расчетливая женщина вообще была способна доверять кому-то. Он знал, что она информирует его о своих делах настолько, насколько считает нужным, и использует его в своих целях. Но он отличался от всех из ее окружения тем, что это возбуждало его,

И хотя Шеллер не был в их странном союзе доминирующей фигурой. Эльвира всегда могла положиться на него, зная, что он защитит ее. если понадобится. То, что она слабым голосом в мельчайших деталях рассказала ему в этот поздний вечер, окончательно восстановило его против Конрада Ланга. Было уже далеко за полночь, столбик термометра опустился намного ниже нуля, когда Шеллер покинул «Выдел» вне себя от ярости — Эльвира старательно расшуровала тлевшие в нем злобные угольки, подстрекая его к войне.

Подвалы особняков похожи на подвалы больших домов: там пахнет стиральным порошком, затхлостью, керосином и всяким ненужным барахлом.

Котельную виллы «Рододендрон» найти было нетрудно. Она находилась непосредственно рядом с лестницей в подвал, из-за двери доносилось тихое и равномерно подрагивающее гудение. Дверь не была заперта. Центральное отопление на вилле «Рододендрон» имело разводку и регулировочные краны, так что всегда по потребности можно было подсоединить отдельные участки к подаче тепла или, наоборот, отключить их. Свет в котельной погас. Шеллер пошарил рукой в поисках слабо мерцающего выключателя. Свет в помещении вспыхнул снова. Он вернулся назад к вентилям и до упора завернул тот, на котором стояло «Гостевой домик».

Софи Бергер не питала иллюзий, понимая, что произошедший инцидент существенно уменьшает ее шансы на дальнейшую работу. Доктор Вирт, которого срочно вызвали из ресторана, в довольно резкой форме сказал ей, чтобы она наблюдала за пациентом по монитору и тут же сообщала ему или доктору Штойбли, если пациент проснется. И ни в коем случае не входила к нему в комнату. Этому предписанию она последовала с особой радостью. У нее не было ни малейшего желания еще раз встретиться лицом к лицу с этим стариком. За то, что у нее возникли такие трудности, она винила только его. Раньше ей всегда удавалось найти подход к психически больным пациентам. Особенно мужского пола. Чем она виновата, что кого-то напоминает ему?

Так думала она, сидя в комнате для дежурства и неотрывно глядя на монитор. Конрад • Ланг лежал на спине и спал с широко открытым ртом. Может, ей вообще бросить медицину и попробовать работать в баре, где будет не так холодно, как у этих богачей? Она встала, принесла плед, уселась в единственное удобное кресло, закуталась и опять уставилась в монитор.

Она проснулась оттого, что замерзла. Было почти шесть утра. На мониторе Конрад Ланг по-прежнему спал с широко открытым ртом. Только скинул ногами одеяло, и его ночная рубашка при этом задралась. Софи Бергер встала, и тихонько спустилась вниз в спальню. Она подняла с полу одеяло и накрыла Конрада Ланга. Он лежал весь в поту, хотя в комнате было всего двенадцать градусов. Она вернулась наверх к монитору и позвонила садовнику Хугли. Прошло какое-то время, прежде чем тот ответил.

— Это Бергер, ночная сестра из гостевого домика. Что-нибудь случилось с отоплением?

Отопление не входило в круг обязанностей садовника. Но в шесть утра он готов был оказать и эту услугу. Отправившись в котельную, он через некоторое время обнаружив, что распределительный вентиль гостевого домика закрыт до отказа. Он отвернул его и позвонил ночной сестре. «Все в порядке», — доложил он. Он не хотел причинять никому неприятностей.

Сразу после семи появилась дневная сестра Ирма Катирич, в домике уже стало чуть теплее. Тем не менее она сразу спросила:

— Что с отоплением? Здесь холодно, как в морозильнике.

— Вроде бы все в порядке, я справлялась.

Сестра Ирма направилась в спальню, очень быстро вышла оттуда, молча подошла к телефону и набрала номер доктора Штойбли.

— Пневмония, — только и произнесла она в трубку и тут же положила ее.

— Вы что, слепая? — фыркнула она на Софи Бергер, проходя мимо. «Мне запретили входить в его комнату», — хотела та сказать, но сестра Ирма уже исчезла в спальне Конрада Ланга.

Физически Конрад Ланг находился не в самом плачевном состоянии, однако воспаление легких усугубило его болезнь. Из-за кислородной недостаточности усилилось помутнение рассудка, антибиотики ослабили его, он ничего не ел и целыми днями лежал и не реагировал на обращение к нему. Только когда приходила сестра Ранья, он складывал руки под подбородком и улыбался.

Доктор Штойбли навещал его каждый день, осматривал его и при этом уговаривал:

— Начинайте кушать, господин Ланг, вставайте чаще, двигайтесь. Если вы сами не будете ничего делать, чтобы поправиться, я ничем не смогу вам помочь.

Эльвире, которой должен был докладывать после каждого визита о состоянии Конрада, он сказал:

— Если он выживет, то только очень высокой ценой. Это характерно для болезни Альцгеймера, она развивается неровно — или наступает множество мелких незначительных изменений, или, как у него, не частые, но кардинальные.

— Он что-нибудь говорит? — спрашивала она каждый раз. И когда ответ был отрицательный, облегченно вздыхала.

Симону она тоже спрашивала:

— Он может говорить? Вы с ним разговариваете? Симона качала головой.