Псалом бурь и тишины - Розанна А. Браун

нужны ответы, – требовательно сказала она. – Кто ты на самом деле такой? Зачем ты пытался убить меня во время Солнцестоя?

Он вскинул бровь.

– Если ты считаешь меня лжецом, почему ты думаешь, что услышишь правду?

– Я могу победить тебя в схватке и просто выбить ее из тебя.

– Меня может победить в схватке даже детеныш газели с привязанным к голове кинжалом. Это ничего не значит.

Карина сдержала улыбку. Он не сдает позиции, несмотря ни на что.

Она приставила к его горлу его собственный клинок, заставила его посмотреть ей в глаза – в глаза девушки, которую он чуть не убил.

– Ты не в том положении, чтобы молчать.

Там, где острый металл коснулся его кожи, выступила капелька крови – да, она решила его не убивать, но существует много интересных способов заставить человека говорить.

– Я отвечу на твои вопросы, если ты ответишь на мой. – Даже с кинжалом у горла Малик не отвел взгляда. – Что на самом деле произошло с Тунде?

Рука с кинжалом дрогнула. Любой вопрос – только не этот.

Она не ответила, и он продолжил:

– Когда ты в конце Солнцестоя выбрала его, ты знала, что он умрет?

Во рту Карины появился металлический привкус. Сейчас ее вырвет.

– Да.

На щеках Малика заиграли желваки.

– Значит, это ты его убила.

– Нет! – крикнула она. Ее не должно волновать, что думает о ней этот юноша, но по какой-то невообразимой причине она хотела, чтобы он знал, что в последний момент она решила не проводить Обряд Воскрешения, что она, вопреки всеобщему мнению, не безжалостная убийца.

– Тогда кто это сделал?

Все инстинкты Карины побуждали ее сказать правду, что убийца – Фарид, но она молчала. Она по-прежнему не знала, кто этот мальчик на самом деле. Вряд ли Фарид и Малик знают друг друга, но они оба улраджи. Откуда она знает, что он не сообщник Фарида? Или, с другой стороны, – и это еще хуже, – Фарид может узнать, что Малику известно о его преступлениях, и тогда он накажет его и удвоит усилия по распространению ложных слухов – и правда о смерти Тунде уже никогда не откроется жителям Зирана.

Нет, пока ей нельзя указывать на Фарида. Положение дел еще слишком туманно. Она сыграет эту карту, когда для этого настанет подходящий момент. И ни мгновением раньше.

– Я не могу сказать. Но это была не я. – По лицу Малика по-прежнему ничего нельзя было прочесть: вероятнее всего, он ей не поверил, но и не спорил с ней. – Я ответила на твой вопрос, теперь отвечай на мой. Кто ты такой и почему ты пытался меня убить?

– Это два вопроса. Меня зовут Малик, и мне было приказано убить тебя. Только так я мог вызволить из плена своего родственника.

– Кем приказано?

– Не могу сказать. Но выбора у меня не было, ваше высочество.

Непохоже, что он лжет, но опять же, он казался искренним и когда держал ее в некрополе, и когда обнимал на крыше Храма Солнца. Карина еле удержалась от того, чтобы со злости не выбросить кинжал в реку. Ничего не получалось. Пока он утаивает информацию от нее, а она – от него, они топчутся на месте, и каждое сообщение – одновременно правда и неправда.

Она посмотрела на девочек. Подруга Кхену только что засунула ей лягушку в полосу ткани, закрывающую грудь, и теперь, согнувшись пополам от смеха, наблюдала за ее попытками выудить ее оттуда.

– Кто эти дети? – Она ступила на менее зыбкую почву, чем та, по которой они только что ходили. – Почему мы здесь находимся?

– Точно не знаю. Этих девочек я тоже не знаю, и никакого сознательного усилия к тому, чтобы мы попали сюда, я не прилагал.

Карина обдумала слова Малика, пытаясь понять, что из них следует. Она наконец отпустила его, и он сел на землю и обхватил руками колени.

– То есть в прошлый раз ты не специально показал мне Обряд Обновления?

– Да. Я предполагаю, что это происходит из-за того, что наши силы вошли во взаимодействие, когда я… когда наша магия разрушила Преграду. И теперь, как мне кажется, ты способна заглянуть в мой разум, когда контроль над ним слабеет, а я, соответственно, в твой…

Карина всю свою жизнь будет помнить тот миг, когда разрушилась Преграда. Она почувствовала себя… безграничной. Она была чистой мощью. Явление такого масштаба, безусловно, не могло не повлиять на них обоих.

Если все, что видела Карина в этих снах, видел и Малик, то он знал, что спасти Сонанде можно было, только найдя скипетр и флейту, а потом убив ее.

– Кто еще знает об Обряде Обновления? – резко спросила она.

Нет ответа. Она нахмурилась.

– Совет знает? – «Тварь, притворяющаяся Ханане, знает? Фарид знает?» – вот что хотела спросить она, но если знает Совет, знает и предатель-опекун, и его нежить.

Нет ответа. И вдруг Карина заметила, что все вокруг затихло. Замолкли птицы, щебетавшие в кронах деревьев, замолкли лягушки. Девочки тоже это заметили и застыли на мелководье. Послышался низкий гул барабанов.

– Работорговцы, – прошептала более старшая девочка. – Кхену, беги!

Девочки выскочили из воды, но, как в первом сне, Кхену бежала значительно медленнее, чем ее подруга. Девочка-улраджи споткнулась и упала в грязь: ее стопа застряла между выступавшими из земли корнями дерева. Гул барабанов приблизился, из лесных зарослей донеслись крики.

– Помоги! – крикнула девочка. – Помоги, пожалуйста, Баия!

Карину как будто молнией ударило. Она впервые четко увидела лица девочек, и у старшей оказались высокие скулы и карие, с фиолетовым ободком, глаза – скулы и глаза матери Карины.

– Помоги, пожалуйста! – плача, опять крикнула младшая девочка. Карина поняла, где она видела круглое лицо, эти глаза, черные, как беззвездная полночь.

Это глаза Малика.

Взгляд Баии заметался между Кхену и зеленой стеной деревьев, в которых можно было укрыться. Карине хотелось крикнуть, чтобы она вернулась за подругой, – но этот выбор был сделан еще за тысячу лет до ее рождения.

Уже не оглядываясь и не обращая внимания на испуганные крики праматери Малика, Баия Алахари, величайшая и прославленная в веках царица Зирана, спасительница всех угнетенных и обездоленных, изо всех сил побежала под защиту деревьев, а на другом берегу реки показался караван работорговцев.

Карина вздрогнула всем телом и открыла глаза, мгновенно выйдя из сна в реальность. Перед ее внутренним взором опять пронеслись только что виденные ею образы: юноша, которому она не верила, ее прародительница, о которой, оказывается, она знала не все.

– Что случилось? – пробормотала Афуа, со сна потирая кулаком