Алмазный остров - Евгений Сухов

– Как это замечательно, – заполнила возникшую паузу Амалия и ласково посмотрела в глаза банкира.

Конечно, она прекрасно видела, что творится сейчас с бароном Готшильдом, понимала, что это не тот случай, чтобы торопить события. Барон должен немного помучиться. Будучи женщиной опытной не только в делах, скажем так, противузаконных, но и в любовных чувствах, она прекрасно понимала, что существует огромная масса мужчин, охладевающих к женщинам, причем еще совсем недавно очень желанным, сразу же после свершения главного любовного акта. Она и сама не очень понимала, почему мужчина, овладев женщиной, вдруг остывает, хотя буквально за минуту до обладания готов был ради нее на всевозможные безрассудства и вполне искренне клялся в вечной любви. Казалось, все должно происходить наоборот: овладев страстно желанной женщиной и испытав высшее блаженство, мужчина просто обязан был жаждать испытывать наслаждение и блаженство вновь. Но этого не происходит; точнее, он хочет этого, но… уже с другой женщиной.

Посему умная и опытная Ольга фон Штайн не хотела раньше времени испытывать судьбу. А вдруг барон относится именно к такой непонятной категории мужчин? Нет, уж лучше пусть помучается…

– …а возможно, и Нью-Йорк, – закончил перечисление городов Готшильд. В его голос добавился хрип, отчего на губах Ольги фон Штайн появилась едва заметная улыбка. – И я, – он просительно посмотрел на Амалию, – страстно желал бы, чтобы вы… чтобы мне в моих путешествиях… сопутствовала дама… то есть чтобы вы сопутствовали мне… в моих путешествиях…

Банкир посчитал фразу законченной и вытер взмокший лоб. Слова отчего-то давались нелегко.

– Вы предлагаете мне стать вашей спутницей на время ваших путешествий? – пристально посмотрела на барона Амалия. – Я правильно вас поняла?

– Правильно, – проблеял банкир, не понимая реакции женщины: то ли она уточняет вопрос, то ли сердится на его предложение. Поэтому он быстро и с некоторым испугом добавил: – Конечно, вы будете состоять на моем полном пансионе, и вам будет определено содержание в таком размере, какой вы сами укажете.

– Я не кокотка, милостивый государь, – после некоторого молчания отозвалась Амалия. – Я вдова магдебургского пастора, – слова прозвучали со значением, – после кончины которого получаю пенсион, достаточный для того, чтобы продолжать жить дальше. Конечно, – «вдовица» притворно вздохнула и опустила глаза долу, – мне бы хотелось большего, но ведь сколько людей живут хуже моего и не смеют роптать! Вот и я не стану роптать, и смиренно понесу свой вдовий крест через годы до самой смерти…

– Вы… – Барон едва не задохнулся в буре охвативших его чувств. – Вы просто не знаете себе цену!

«А вот это ты врешь, – усмехнулась в душе Ольга Григорьевна. – Цену себе я знаю…»

Ольга фон Штайн глубоко вздохнула, от чего ее пышная грудь пришла в волнительное движение.

– И я не желаю, да и не могу допустить, – продолжал свои восклицания барон Готшильд, – чтобы такая прелестная и красивая фрау жила единственно на один пенсион. – В возбуждении банкир даже приподнялся в кресле. – Вы… Вы должны блистать! Бывать в свете, посещать рауты и балы, одеваться у лучших модельеров Европы. То есть жить полной жизнью, которая создана специально для вас! И поверьте, – банкир судорожно схватил вдруг руку Амалии и прижал ее к своей груди, – я смогу без труда дать вам все это!

Ольга фон Штайн не отдернула руку. Не сверкнула негодующе очами и не ответила гневным отказом, – к чему эти глупости? Уж если богатый человек (влюбленный как юноша, право, неловко!), да еще и с титулом, предлагает ей деньги, причем такую сумму, какую она сама себе назначит, так почему бы и не согласиться? Причем от нее не требуется никаких противузаконных деяний. Нет, надо определенно соглашаться. Конечно, не сразу. Следует немного потянуть время, набить себе цену. Пусть пока помучается в неведении…

– Ваше предложение, конечно, привлекательно, – промолвила Амалия задумчиво и как-то печально, словно ей приходилось переступать через что-то такое, чего в иных обстоятельствах она не решилась бы переступить никогда и ни за что на свете. – Но я, поймите меня правильно, не могу ответить вам сразу…

Готшильд снова было вскочил, но Амалия ласково закрыла ему рот своей ладошкой. Барон принялся ее истово целовать, а она продолжила:

– Я должна подумать…

– Только скорее, умоляю вас!

– Когда вы уезжаете в Вену?

– Это зависит от вас, – едва смог промолвить Готшильд, пребывая в счастливом экстазе. Обладать такой женщиной – да он никаких денег для этого не пожалеет!

– И все же я должна подумать, барон, – повторила Амалия. – Понимаете, решение, которое я должна принять, очень не простое для меня. Оно может перевернуть всю мою жизнь, а я пока совершенно не готова к этому. Вы понимаете меня?

– Понимаю, понимаю, – скороговоркой ответил банкир. – И все же я прошу вас принять его побыстрее.

– Я постараюсь, – ответила Амалия и опустила свою прелестную головку.

Все. Банкир был у нее в кармане.

* * *

– Да, я знаю эту пани, – мельком взглянув на фотографическую карточку Ольги фон Штайн, ответил приказчик модного и, верно, самого дорогого дамского магазина в Варшаве Густава Броневицкого.

Ренке облегченно выдохнул и задал следующий вопрос:

– А вы, случаем, не знаете, где она живет?

…До магазина Броневицкого в доме «Под Базилишком» Владимир Августинович уже побывал в салоне «Богема» на Рыночной площади и в «Парижских модах». Владелица «Богемы» пани Заславская, к которой Ренке провел приказчик салона, даму на фотографической карточке признала, но не знала ни как ее зовут, ни где она проживает.

– Она была-то у нас всего один раз, – припомнила Заславская, совершенно беззастенчиво разглядывая статного Ренке, который пришелся ей явно по душе. – Кажется, она купила шляпку из тонкой французской соломки и взяла ее с собой, вместо того чтобы приказать доставить покупку на дом. Так что сами понимаете, где ваша сестра живет, мы, к сожалению, не знаем и знать не можем. А может, это и не сестра вам вовсе, а? – усмехнулась Заславская, и Влодзимешу показалось, что она даже игриво подмигнула ему. – Может, вы разыскиваете свою даму сердца, которая сбежала от вас с каким-нибудь богатым хлыщом, а? Я бы, к примеру, – владелица салона, сощурившись, пристально посмотрела на Влодзимеша, – от такого, как вы, не сбежала бы никогда…

Ренке в ответ на это сделал несчастное лицо и, поблагодарив за столь своеобразный и прозрачный комплимент в свой адрес, промолвил, что барышня в действительности его родная сестра, которую он безуспешно пытается разыскать уже не первый год. И вот, казалось, встреча с ней уже совсем близко, но, увы, он никак не может установить адрес ее проживания. А это разбивает ему и так уже исстрадавшееся неизвестностью и тревогами сердце. Тем более что после смерти родителей сестра для него единственное родное существо.

– Не посоветуете, где могут о ней знать? – с надеждой спросил Влодзимеш.