📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгКлассикаНоктюрны (сборник) - Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк

Ноктюрны (сборник) - Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 29 30 31 32 33 34 35 36 37 ... 177
Перейти на страницу:
по первому взгляду.

– Почему же какой-нибудь хам знает, кто я такой и зачем я пришел? Ведь на мне не написано, что я ищу места, как отравленная крыса ищет воды…

– Повторяю: никто не виноват, что мы глупы… Да, все мы, провинциалы, неизлечимо глупы: потеряем место в провинции и летим в Петербург искать новое, а здесь никто его для нас и не думал приготовлять. Кажется, просто и ясно?

– А другие-то, Валечка? Ведь они как-то устроились же? Да… Нужно иметь терпение, Валечка… да… Будет время, и мы устроимся не хуже этих других… Да, терпение и терпение…

Лохов подошел к жене и хотел ее обнять, но она брезгливо отстранила его рукой.

– Сергей Иваныч, от вас опять разит водкой? Вы опять пьяны? Господи, до чего я дожила…

– Валечка, я, действительно, заходил опять к Доминику, – виновато забормотал Лохов. – Как-то легче на людях… Смотришь на всех и думаешь: ведь вот люди и одеты прилично, значит, у каждого есть свое место… да…

– Вы мне гадки… отвратительны! – стонала Валентина Яковлевна, ломая руки. – И это отец семейства…

Эта жалкая семейная сцена походила на тысячи других таких же сцен, какие разыгрываются в тысячах других семей, и под влиянием специального раздражения обещала закончиться обычным финалом, т. е. Валентина Яковлевна трагически умолкала и начинала собираться уезжать из дому «навсегда». Это было сигналом, что Сергей Иваныч должен был просить прощения, унижаться и брать на себя все вины настоящего, прошедшего и будущего. На этот раз, однако, дело обошлось и без такого финала, потому что в передней послышался звонок. Валентина Яковлевна сделала движение, чтобы убежать в свою комнату, но это был опять не Мейчик, а дочь. Она вошла в столовую легкой, уверенной походкой и, снимая на ходу перчатки, коротко спросила:

– Чернолесов был?..

– Гм… Кажется, нет, – ответил Лохов.

Девушка была высокого роста, с некрасивым, но пикантным лицом. Светло-русые волосы небрежно выбивались на лоб сбившимися прядями и частью прикрывали маленькие розовые уши, образуя живую рамку. Всего лучше были темные, серые глаза, глядевшие с скрытой дерзостью. Серое осеннее платье облегало высокую фигуру, как перчатка. Вообще девушка не походила на дочь несчастных родителей.

– Нюта, какой тон! – укоризненно заметила Валентина Яковлевна.

Девушка как-то строго посмотрела на отца и на мать, потом на остывший суп, и строго проговорила:

– Опять разыгрывалась приятная семейная сцена? По всему вижу, что ссорились…

– Нюта, как ты говоришь? – вступилась Валентина Яковлевна, напрасно стараясь придать голосу авторитетную строгость. – Разве можно так держать себя с отцом и матерью? Ты еще девушка и не должна даже подозревать о существовании таких вещей, о которых могут говорить между собой большие.

– А вы, maman, не можете обойтись без жалких слов? – небрежно ответила девушка, снимая шляпу.

– По-твоему, отец и мать только жалкие слова? – обиделась Валентина Яковлевна. – Несчастная, что тебя ожидает в будущем? Сергей Иваныч, вот плоды вашего воспитания. Полюбуйтесь… Будь у Нюты другой отец, разве она позволила бы себе говорить так с матерью?

– Валечка, что же я… то есть я тут ничего не понимаю.

– И я тоже, папа… Ну, довольно, maman. Право, нехорошо ссориться с ближними, а кроме того – я страшно проголодалась.

Это была маленькая военная хитрость, чтобы прекратить неприятную сцену. Питать дочь было слабостью Валентины Яковлевны, и она бросилась сама ставить прибор. Лохов сразу повеселел и приободрился. Попробовав ложку холодного супа, девушка сделала гримасу и проговорила:

– Разве можно так долго ссориться?

– Можно подогреть суп, Нюта…

– Нет, не нужно. Что у нас на второе.

Валентина Яковлевна позвонила и, не садясь, говорила:

– Твои милый papa, Нюта, не может сойтись характером с швейцарами – в этом все наше несчастие…

– Валечка, всему есть границы…

– Бедный папа, у тебя сегодня нехороший вид, – с участием проговорила девушка, делая вид, что не расслышала ядовитого замечания матери. – Мы больны? Мы хандрим?

– Да, то есть нет… вообще ничего особенного.

Лохов как-то терялся и даже краснел от каждого ласкового слова дочери.

III

Это демонстративное внимание к отцу было последней каплей, переполнившей чашу терпения. Валентина Яковлевна заговорила каким-то придавленным голосом, каким говорят провинциальные трагические актрисы:

– Нюта, ты ничего не понимаешь… да. Да, бедная моя девочка… Наших средств едва хватит до весны, а потом мы очутимся на улице… Вот этот человек (трагический жест в сторону Сергея Иваныча) погубит и тебя, как погубил меня… Он целый год без всякого толка мыкается по Петербургу, мы доедаем последние крохи, и впереди ничего. Да, ничего… Тогда как стоило только обратиться к Мейчику… Да, к Мейчику!.. Одного слова Леонида Павлыча достаточно, всего одного слова, чтобы мы устроились не хуже других. Этот человек может сделать все…

Сергей Иваныч покраснел, стукнул по столу кулаком и проговорил самым вызывающим тоном:

– Все, что угодно, но я к Мейчику не пойду!.. Да-с, не пойду…

Валентина Яковлевна была поражена не самым ответом, а дерзостью его тона. Она что-то хотела сказать, но дочь ее предупредила. Она подошла к отцу, поцеловала его в лоб и ответила в его тон:

– Браво, папа!.. Мы с тобой к Мейчику не пойдем. Молодец папа, дай я тебя еще раз поцелую. Проживем и без Мейчика…

– Хорошая моя… дочь моя… – шептал Сергей Иваныч, растроганный этим вниманием до слез.

Целуя отца, девушка проговорила вполголоса, но настолько громко, чтобы мать могла слышать:

– А у меня для тебя, папа, есть маленький секрет… Совсем ма-а-ленький!..

Последние слова девушка проговорила с детской шепелявостью, как говорила, когда еще ребенком ласкалась к отцу.

– А теперь папочка пойдет отдохнуть после обеда… да? – прибавила она шутливо. – Папочка устал…

Серией Иваныч уже начинал падать духом, ожидая бури, но дочь с чисто-женской ловкостью спасла его. Буря, конечно, будет, но лучше уж пусть будет завтра, а только не сегодня. На сегодняшний день совершенно достаточно…

– Да, мне, действительно, нужно отдохнуть, а вечером опять придется идти по делам…

Когда Сергей Иваныч вышел, в столовой царило несколько времени самое мучительное молчание. На лице Валентины Яковлевны выступили красные пятна, а руки лихорадочно комкали салфетку.

– Что это у вас за секреты, сударыня? – проговорила она наконец, напрасно стараясь придать голосу спокойствие. – Ты не понимаешь, что такое твой отец… Это сумасшедший, это несчастие всей нашей жизни.

– Мама, напрасно ты говоришь мне все это, – спокойно ответила девушка. – Ведь я не должна и подозревать того, что иногда волнует больших. А затем, как мне кажется, ты просто изводишь отца… Он такой жалкий и несчастный…

– И ты против меня? Вот награда за все мои заботы и хлопоты о

1 ... 29 30 31 32 33 34 35 36 37 ... 177
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?