Пандемии и общество: социальные и политические последствия главных пандемий в истории человечества от «юстиниановой» чумы до ковида - Дмитрий Левчик

думали таможенники — если сами караванщики спокойно едят свой товар, то, видимо, он безвреден!». Как вы, уважаемый читатель понимаете, заражённый холерным вибрионом товар попал в Россию. 1829 — в Оренбург и Нижний Новгород, а в 1830 — в Астрахань и Москву.

Активно помогали распространять заразу волжские бурлаки. Среди них было много скрывавшихся от преследований властей преступников, а также староверов-бегунов. В их понимании даже врачи были представителями администрации, от которых следовало прятаться. Прятаться и прятать свои болезни. Но, если можно спрятать веру, то болезнь — нельзя.

Холера проявилась и вызвала в народе панику. Паника возникла на Нижегородской ярмарке, после её начала в 1830 году, где холера из-за традиционного скопления народа нашла отличные условия для своего распространения. «Ужас разлился по улицам. Много состоятельных людей оставило город, менее достаточные пытались, по крайней мере, запастись продовольствием на полтора месяца; цена на потребности жизни поднялась. На следующий день не видно было ни одного экипажа, ворота были повсюду заперты…».

Во время второй пандемии холера прошла по России в 1830 году «дугой» от Оренбурга до Баку и Ростова-на-Дону и ушла на Украину.

Тут уже запаниковали власти и ввели систему локдауна и карантина чуть не в каждом городе России!

В указе о борьбе с холерой от 12 сентября 1830 г. предписывалось всем начальникам губерний принять карантинные меры. К указу были приложены правила для «внутреннего оцепления пораженных холерой мест». В правилах указывалось: «Если болезнь появится в одном каком-либо доме, то немедленно оцепить оный; ежели откроется она в нескольких домах одного квартала, то оцепить весь квартал, а буде язва покажется в разных местах города или уезда, то оцепить весь город или селение. Вообще к оцеплению употреблять военных чинов, отставных солдат и жителей, как городских, так и сельских, из мест, благополучных и, следовательно, не подвергшихся оцеплению».

Таким образом, территория России и её граждане делились на две неравные группы, одна из которых поражалась в личных правах и подвергалась домашнему аресту. Другая военно-полицейскими мерами должна была обеспечить этот арест. Как в анекдоте: половина страны сидит, половина охраняет.

Карантинная территория внутри строго зонировалась. Делилась на кварталы, и в каждый из них назначался полицейский комиссар. Функционально это был главный распорядитель жизни карантинных обитателей, ибо он отправлял в холерные бараки заболевших и главное — распределял продовольствие! Вы представляете, какой властью обладал этот человек?! Вы представляете масштабы злоупотреблений николаевских чиновников, блестяще описанных Гоголем в «Ревизоре», если им было дано право не просто казнить и миловать, а кормить или не кормить?!

Да. На холерных территориях были врачи. Но к каждому из них приставлялся полицейский чиновник. Полиция была обязана дважды в день совершать обходы карантинной зоны, главной задачей которых было смотреть, чтобы «не собирались жители толпами, не пьянствовали, не выходили на двор или на улицу …, чтобы с 7 часов вечера никто не ходил по улицам, кроме назначенных служителей». Другими словами, полиция была занята обеспечением локдауна и комендантского часа. Выезд из пораженных болезнью мест разрешался только после 14-дневного пребывания в карантине.

Естественно, полицейские меры не помогли! В 1831 году, перезимовав в тёплых краях, холера вернулась и нанесла разрушительный удар по Новгороду, Москве, Киеву, Петербургу и Прибалтике. В последней задержалась до 1832 года. Трёхлетнее господство холеры и локдауны привели к обрушению сельскохозяйственного производства и голоду 1833 года там, где его быть не должно — в центральном черноземном районе. Туда же пришла и холера. В 1834-36 году достоверных данных о холере нет.1837-38 она опять появилась в западных губерниях: от Варшавы до Москвы.

Кроме того, известно, что на Руси кому — война, а кому — мать родна. Кому пандемия, а российскому начальству — прибыль! И обрадованное начальство запрещает людям производственную деятельность под предлогом борьбы с пандемией, ограничивает ввоз продовольствия в карантинные зоны, где монополизирует его, а где действует через ассоциированных с властью негоциантов, и взвинчивает цены. Народ должен платить за всё! Ибо нечего болеть!

Пандемодиссидентские восстания

Во время второй холерной пандемии впервые в истории России появляется мощное общественное движение сопротивления репрессивным методам руководства страны по псевдоборьбе с пандемией. Начинаются героические восстания, названные монархической проромановской историографией «холерными бунтами». Увы! Царскую историографию поддержала советская, которая вбила своим адептам в головы, правда уже на основе ленинской статьи «Памяти Герцена», что был в истории России период «дворянской революционности». С 1825 по 1861. Вот — восстание декабристов. И кучка масонов. А факты, упрямая вещь, говорят, что в те годы основной ударной антиправительственной силой были солдаты, восставшие в военных поселениях и мещане-участники «холерных бунтов» и «трезвеннических бунтов» (это, к сожалению, не наш предмет исследования). Севастополь, Тамбов, Старая Русса, Нижний Новгород… — далеко не полная география восстаний 1830–1831 годов. Восстание мастеровых флотских экипажей в Севастополе, части гарнизона Тамбова, военно-рабочего батальона в Старой Руссе… Солдатская и мещанская революционность била через край! Города люди захватывали, альтернативную судебную власть учреждали! Шли недели городской герильи и в Тамбове, и в Старой Руссе. А Севастополь — просто революционный город!

И ненависть властей к восставшим была соразмерной! Десятки казнённых, сотни запоротых шомполами, тысячи сосланных! Это — вовсе не «дворянская революционность»! Друзья-историки! Вы создали культ личности поэта Рылеева, который был не в силах организовать восстание в Питере. А знает ли страна про поручика Соколова, захватившего власть на несколько дней в Старой Руссе?

Не знает? Расскажу.

И я не буду употреблять оскорбляющий память героев восстаний термин «холерные бунты». Это были инакомыслящие свободные люди. Пандемодиссиденты.

И мне хочется сходу отвергнуть распространённый тезис о том, что пандемодиссиденты были отсталыми невежественными людьми, не верящими в медицину и повторяющими средневековые сказки о врачах-отравителях. Нет! Сами посмотрите на арсенал лекарей начала XIXвека.

Он был колоссален и на удивление бесполезен. Поскольку этиология холеры была неизвестна, лечение было патогенетическим и симптоматическим. Наружно холеру лечили горчичниками, ношением набрюшников из кошачьей шерсти, растиранием нашатырным спиртом и распаренным в горшке сеном. Практиковали кровопускание, наложение пиявок и провоцирование искусственных язв. Широко применяли горячие ванны и бани (всё лечит, как известно). Внутренне рекомендовали принимать шпанские мушки, содержащие кантаридин. В большой дозе — это смертельный яд. Также рекомендовали принимать магнезию, гуммиарабик, хинин, яичную скорлупу, однохлористую ртуть (каломель), дёготь и, конечно, опиум. Впрыскивали в вены горячий соляной раствор (это хоть как-то могло помочь на крайней степени обезвоживания). Наконец, рекомендовали просто пить чай. Как в анекдоте.

Некоторые современные врачи считают, что не всё вышеперечисленное было бесполезно. Магнезия и препараты