Пандемии и общество: социальные и политические последствия главных пандемий в истории человечества от «юстиниановой» чумы до ковида - Дмитрий Левчик

В Тамбове было аналогичное восстание.

В начале сентября 1830 года холера пришла в Тамбовскую губернию. 14 ноября заболели несколько крестьян в селе Никольском. Жители села, опасавшиеся локдауна и самоизоляции в разгар подготовки хозяйства к зиме и озимых посадок огородных культур, ни за что не соглашались на то, что в их селе — эпидемия. «Все это выдумки господ да лекарей», — говорили они. От слов перешли к делу. Заняли местную больницу и выпустили из неё всех пациентов, сняли оцепление, а врача Гоффа, «лечившего» больных горячими ваннами, приковали к трупу умершего от холеры.

Для подавления волнения в село был отправлен отряд карателей.

Лидерами сельского пандемодиссидентства стали сельские священники. В селе Озерки Козловского уезда священники Захаров и Фролов объявили своим прихожанам: «Если вы не уничтожите больниц, то мы вас отлучим от церкви». Чтобы усилить впечатление от этих грозных слов, пастыри села Озерок перестали ходить в приход.

15 ноября первые три случая холеры были диагностированы в Тамбове. Власти немедленно оцепили дома заболевших, но безуспешно. Тогда руководители города объявили полный карантин, самоизоляцию, локдаун.

Горожане испугались накануне зимы быть отрезанными от пригородных полей, сенокосов, лесных участков. Торговцы понесли большие финансовые потери, так как в Тамбове сразу были задержаны все иногородние купцы. Рост цен на продукты питания за день совершил немыслимый скачок.

Ситуацию ухудшила ужасная тамбовская медицина. Всех больных стали забирать в холерную больницу, где пациентов сажали в горячие ванны и открывали им кровь. Эти операции производились нетрезвыми фельдшерами и цирюльниками, что привело к дополнительным смертям. При этом в больницу попали пьяные, которых второпях приняли за больных. Очнувшись от хмеля, они в ужасе ломились из больницы вон, разбивали окна, выскакивали на волю и пугали народ рассказами о больничных порядках. В это время появились нелепые слухи о том, что лекари и начальство морят народ.

В результате население начало прятаться по домам. В действиях губернской администрации видели одно зло. Среди тамбовского простонародья поднялся ропот. Началась протестная петиционная кампания. Лидер тамбовских пандемодиссидентов Данила Ильин, декларировал готовность идти к государю и жаловаться на начальство.

16 ноября появились первые умершие от холеры и в тот же день губернатор И. С. Миронов потребовал от городских властей взять с населения подписку о безусловном выполнении всех требований по борьбе с эпидемией

В ответ на действия губернатора 17 ноября произошла несанкционированная демонстрация пандемодиссидентов перед городской думой. Участники демонстрации требовали от властей признания отсутствия эпидемии. Некоторые участники демонстрации попытались ударить в набат.

Митингующие изложили свои требования в «мнении», составленном, упомянутым Д. Ильиным, включавшими:

1) выборы черезвычайного наблюдательного общественного органа по контролю за действиями медиков,

2) права пациента на свободу выбора лечащего врача,

3) согласование с выборными городскими и черезвычайными общественными органами всех санитарных мер,

4) отмену локдауна.

Утром 18 ноября орган территориального общественного самоуправления, сход Стрелецкой и Пушкарской слобод тоже принял пандемо-диссидентские требования и присоединился к действиям горожан.

Митинг горожан и слободчан трансформировался в демонстрацию, участники которой двинулась к зданию губернского правления, куда прибыли губернатор Миронов, тамбовский епископ Евгений, начальник внутренней стражи генерал Зайцев и другие должностные лица. Их уговоры разойтись не действовали. По словам Миронова, «дерзость бунтовщиков более и более возрастала».

На собрании у губернаторского дома горожане во главе с одним из лидеров пандемодиссидентов, Е. Акимовым избрали понятых, чтобы в их присутствии извлечь из могилы тело одной из жертв холеры для выяснения подлинных причин смерти. С той же целью участниками протестных действий было принято решение идти к холерной больнице. У ворот лечебного учреждения произошло столкновение пандемодиссидентов с охраной.

Больница была взята под контроль пандемодиссидентами, лекарства опечатаны, а двое помощников лекарей избиты и заключены под стражу. Вечером больницу у пандемодиссидентов отбил батальон внутренней стражи во главе с губернатором. Однако солдаты отказались стрелять в народ, и губернатор был вынужден отступить за реку Студенец. Но всё же в результате столкновений несколько человек были ранены.

Вечером в городской думе состоялось новое собрание горожан, на котором, была выбрана депутация к епископу Евгению, от которого потребовали освидетельствования мертвых. Тогда же вокруг холерной больницы был выставлен отряд сил сопротивления восставших.

19 ноября на Соборной площади состоялся молебен в присутствии более трёх тысяч человек. В думе происходило собрание мещан, избравшее делегатов для изложения губернатору требований населения.

Однако 21 ноября в город вошли каратели.

219 пандемодиссидентов было арестовано. 176 отданы под суд. Лидеры: Ильин и Акимов были повешены, два человека подлежали наказанию кнутом и каторжным работам, восемь военнослужащих-офицеров, принявших участие в восстании — наказанию шпицрутенами и отправке рядовыми на Кавказ, остальные освобождены от наказания с отдачей под надзор полиции.

Теперь о событиях в Старой Руссе.

Старая Русса — некогда один из центров продвижения варягов вглубь континента, один из самых древних городов Руси. Пожалуй, древнее Новгорода. Центр процветавшего в средневековье солеварения. Но со временем месторождения соли истощились, а в середине XVIII века город был уничтожен пожаром и возрождён не на старом месте, а рядом. То есть нынешняя Старая Русса — не совсем историческая Старая Русса. В начале XIX века на остатках соляных копей устроили больнеологический курорт.

А во времена Александра I, когда государь увлекался прусской системой организации армии и грезил о лендвере, в городе и близь него разместили военные поселения, то есть «посадили» часть солдат на землю — пахать, сеять, обеспечивать армию фуражом и провиантом. При этом солдаты-крестьяне, жители поселений, были военнообязанными, несли службу, подчинялись регламентам и уставу. Баб для них купили. Насильно повенчали. Детей сызмальства учили быть солдатами и унтер-офицерами, для чего семейное воспитание и образование подменили армейским. С малых лет. Хлеб, как известно, в новгородчине растёт плохо. Хозяйства были малорентабельными и убыточны. Но солдатам-крестьянам приходилось выкручиваться. Иначе — неуплата налогов, равно как невыход в поле приравнивался к воинскому преступлению и наказанию. От палок и шпицрутенов до расстрела.

В 1831 году в новгородской губернии началась эпидемия холеры. Лечить её тогда не умели, точнее, лечили «окуриванием» хлоркой (что усугубляло ситуацию, так как провоцировало бронхолёгочные заболевания и увеличивало смертность), локдауном и самоизоляцией. Холерный карантин в новгородских условиях означал полное разорение и так небогатого хозяйства солдат-крестьян.

При этом издевательства над солдатами начинали носить массовый характер. Их обязывали «окуривать» дома, выгоняли из них, держали на улице, пока не «вымрет» в доме холера. Естественно, холера от этого не умирала. И народ не выдержал. Восстал. Фактически выдвинув пандемодиссидентские требования о прекращении нелепых, якобы, противоэпидемиологических мер. Первым на борьбу за личные права выступил военно-рабочий батальон под руководством поручика Соколова.