Золотые крылья - Глеб Владиславович Пономарев

примитивен: от кандидатов требовалось взлететь, набрать высоту не более двухсот метров над уровнем моря, совершить разворот на противоположный от направления взлёта курс, затем, пролетев расстояние в две длины взлётно-посадочной полосы, снова развернуться и снижаться вплоть до посадки. Исключением не стал и Стёпа. Уже через пару минут Гладерика, Ваня Дашков и Миля увидели летящий мимо них аэроплан. Летел он плавно и ровно. На мгновение девушке даже показалось, что она увидела лицо Стёпы, выглядывающее из кабины и смотрящее прямо на стоящих на земле. Впрочем, это было лишь иллюзией, поскольку аэроплан находился на довольно приличном от наблюдателей расстоянии, что уже не позволяло рассмотреть черты лица воздухоплавателя. Постепенно машина стала отдаляться от них и уменьшаться в размерах.

— Сейчас он пролетит чуть дальше, а затем развернётся, — сказал Ваня Дашков.

— Да, — ответила ему Гладерика. — Интересно, что он сейчас чувствует?

— Боюсь, в его голове сейчас кипит настоящий котёл, — отметил Миля. — Страх и смелость, волнение и ликование — всё вместе.

— Как же мы будем встречать героя? — спросила девушка.

— С почестями, как и полагается. Всё остальное нам неподвластно, — вздохнул Миля. — Не забывайте, что сегодня нам троим также нужно отлетать положенный план.

— У меня появилось такое стойкое ощущение, Миля, — претензионно сказал Ваня, — что полёт на аэроплане, для нас даже толком не начавшись ещё, уже превратился в какое-то обыденное действо.

— Всё потому, что нас поставили в один день, да к тому же — в алфавитном порядке.

— Верно ты говоришь, — согласился с ним его друг.

Гул мотора постепенно стихал, а все трое замолчали, напряжённо вглядываясь в горизонт. Аэроплана Стёпы нигде было не видать. «Видно, он отлетел на большее расстояние, чем было ему предписано, — про себя подумала Гладерика». Краем глаза она увидела стоящих вместе Романа Ивановича, Гришу Доброва и Фридриха Брауна, которые о чём-то переговаривались.

Девушка повернула голову в сторону палаток. Там начался большой переполох: все выбегали наружу, вглядывались в небо, перекрикивались друг с другом. Гриша порывался к ним, но Роман Иванович осадил его и приказал стоять на месте. Тот нехотя повиновался. Все остальные восемь кандидатов гурьбой высыпали на лётное поле, изредка возмущаясь, что никто их не предупредил. Гладерика смущённо пожала плечами, а Миля и Ваня Дашков крикнули им:

— Чего уставились? Ваш черёд подойдёт — каждый из вас полетает!

Тем временем, аэроплан — уже в виде чёрной точки в синеве небосвода — совершил разворот и направился в сторону аэродрома. Постепенно очертания его вновь стали явными, а спустя ещё минуту блики на двигателе стали падать на наблюдающих. Когда машина приблизилась вплотную ко взлётно-посадочной полосе, Роман Иванович наконец отпустил Гришу Доброва навести порядок. Тот подбежал к галдящей толпе, стоящей прямо посреди рулёжной дорожки.

— Стройсь!! — неистово закричал он. От его оклика Гладерика вздрогнула, но тотчас подбежала к остальным и заняла своё место в шеренге. — Равняйсь! Смирно! Что вы все здесь забыли?! Хотите быть раздавленными? Немедленно отойдите на десять метров назад!

Кандидаты не смели перечить и послушно отбежали на положенное расстояние, после чего снова выстроились в одну шеренгу. В тот момент, когда они вновь выстроились, гул аэроплана снова возрос, а затем прямо из-за спины Гриши вынырнула машина со Стёпой внутри. Летательный аппарат плавно прокатился мимо стоящих по стойке «смирно» кандидатов, а затем, повернув, направился к месту стоянки. Долго Гриша не стал их удерживать в таком положении и, скомандовав «Вольно!», повернулся к аэроплану лицом. Лишь когда тот полностью затормозил, и гул мотора стал постепенно затихать, командир разрешил разойтись.

Все, едва услышав команду, бросились к вылезающему из кабины Стёпе. Они прыгали вокруг него, хлопали по плечам и груди, поздравляли и что-то кричали. Гладерика стояла чуть поодаль, однако внутри неё было такое же ликование. Дело чуть не дошло до качаний, но Стёпа отшутился, сказав, что в воздухе он только что побывал. Высвободившись, он направился к Гладерике. Улыбка до ушей выдавала все её чувства.

— Поздравляю тебя, Стёпа! — воскликнула она и протянула к нему руки.

— Спасибо, — улыбнулся он и мягко пожал своей немного дрожащей ладонью протянутую ему правую руку.

— Ты дрожишь, — заметила девушка. — Скажи… Там страшно?

— А вот полетишь — и узнаешь. Будешь третьим человеком в небесах и первой девушкой.

— Ох, и не говори, — вздохнула, засмеявшись, Гладерика. — Мне уже сегодня простой народ высказал то, что об этой затее думает.

— И что же он думает?

— Сказать мягко, он удивлён. Ну, да и Бог с ним! Ты идёшь на отдых?

— Какой уж здесь отдых… — вздохнул Стёпа. — От меня будут весь вечер требовать поделиться впечатлениями. Однако они что-то кричали про то, что данное мероприятие нужно отметить. Слушай, как вы с Ваней и Милей отлетаете, приходите в мою палатку! Что-нибудь придумаем. Будет у нас клуб первых воздухоплавателей.

— Я согласна, — улыбнулась Гладерика. — Предложение принято. Ну, а теперь ступай с Богом, праздновать свою победу!

— Да брось, — махнул рукой Стёпа. — А если бы я был не Адлербергом, а Ядлербергом, то что, в таком случае, это было бы?

Гладерика засмеялась.

— Ой, даже не знаю. В любом случае, ты был бы большим молодцом!

— И ещё раз благодарю, — улыбнулся Стёпа. — Ну, пожалуй, я пойду.

Он склонил голову и побежал к палаткам. Гладерика осталась стоять одна посреди шума, который исходил от толпы юношей, осматривавших со всех сторон «Хартию».

— Довольно, братцы, — крикнул им Роман Иванович. — Стройсь!

Делать было нечего: все одиннадцать кандидатов вновь выстроились в одну шеренгу перед командованием эскадрильи.

— Равняйсь! Смирно! Все вы видели, — продолжил с напускной деловитостью Роман Иванович, — этот первый полёт нашего товарища — Степана Адлерберга. Должен отметить, что прошёл он успешно, и сейчас нашему воздухоплавателю полагается заслуженный отдых. Далее на очереди — Иван Дашков, позывной «Тюльпан», Гладерика Дельштейн-Орлова, позывной «Аурус» и Милорад Друцкий, позывной «Миля». Вы втроём, дамы и господа, можете остаться, а всех остальных я попрошу покинуть лётное поле. Григорий, — обратился он ко стоящему рядом Доброву, — придумай нашим энергичным братцам занятие, да чтобы позанимательней и повеселей!

На этих словах он взглянул на Гришу прищуренными глазами. Сей жест Григорий прочитал правильно, поэтому отдал команду:

— Эскадрилья, кроме «Старгейта», «Тюльпана», «Ауруса» и «Мили» — на спортивную площадку бегом — марш!

Юноши с недовольным видом побежали ко снарядам. Гриша вызвался их сопровождать, а трое кандидатов остались с Романом Ивановичем. Настал черёд Вани Дашкова. Тот с нескрываемым волнением подошёл ко своему аэроплану, внимательно осмотрел его со всех сторон, потрогал в местах всех соединений, а затем вскарабкался по небольшой лесенке в кабину. На этот раз Гладерика