Золотые крылья - Глеб Владиславович Пономарев

«Викторию» поглядеть. Уж больно мне она понравилась при первой нашей встрече.

— «Фиктория»? Какая из нихь есть «Фиктория»?

— А вот третья, — взглянула Гладерика на стоящий чуть ближе к ангарам аэроплан.

— Эта? Конечно! Нельзя лезть внутрь, а посмотреть можно.

— До полёта нельзя? Ах, как жаль. Разрешите посмотреть вблизи, герр Браун!

— Вблизь разрешаю, — ответил он.

— Спасибо вам большое! — мило улыбнулась девушка и, поклонившись, побежала к аэроплану. — Вот моя птичка! Моя ты радость, — заговорила она, погладив машину по фюзеляжу у кромки двигателя, — не мучают тебя здесь? Господа, — обратилась она ко снующим вокруг мужикам, — как вы с ней обращаетесь?

— А нам как приказали, так и обращаемся, — махнул рукой проходивший мимо техник. — Сударыня, ради Бога, пришибёт же ненароком, лучше отойдите!

— И не подумаю, — фыркнула она. — Это моя птичка, я на ней скоро полечу.

Глаза у мужичка округлились.

— Вы? — удивлённо спросил он. — Ну дела… Уж долго на свете живу, многое повидал, но чтобы барышня в аэроплане — такое впервые.

— Да, я, — настояла Гладерика. — Так что прошу вас обращаться с ней нежно, как с девицей. Она молода ещё, неба не видела. Вы её протираете?

— Протираем, а как же.

— Мотор чистите?

— Чистим, так не работал он ещё на полную, чтобы засоряться шибко.

— А запускали хоть?

— Запускали, даром что на низких оборотах.

— Ладно, занимайтесь дальше. Скоро полетим, моя хорошая, — улыбнулась девушка, пройдясь рукой по кромке крыла. Но тотчас изменилась в лице, увидев, что её ладошка покрылась чёрным жирным пятном. — Так, как тебя по имени-то? — снова обратилась она к мужику.

— Трофимом звать.

— Трофим, что за безобразие? — показала возмущённая Гладерика ладонь. — Это что, масло?

— Так точно.

— Ну, а что оно на крыле делает? Разве ему там место?

— Да никак нет, сударыня. Видать, кто-то спешил и после смазки мотора опёрся на крыло.

— Немедленно ототрите, — спокойно, но серьёзно сказала Гладерика. — Видишь, Вика, не любят тебя на земле, бедняжка ты моя.

Пока девушка ходила вокруг своего тренировочного аэроплана и проверяла целостность всех деталей, к аэродрому подошли трое её товарищей — Стёпа в синем лётном комбинезоне с рюкзаком на спине и Ваня с Милей в той же форме одежды. Вслед за ними брели по лётному полю Гриша Добров с Романом Ивановичем.

— «Старгейт», «Тюльпан», «Аурус», «Миля», стройсь, — приказал Гриша.

Все четверо выстроились в одну шеренгу перед ними.

— «Старгейт», выйти из строя, — скомандовал Роман Иванович.

— Есть, — ответил Стёпа и шагнул навстречу командиру.

— «Старгейт», занять место в летательном аппарате. Пойдём, Григорий.

Стёпа, Роман Иванович и Гриша пошли ко стоящему последним аэроплану. Стёпа несколько раз обошёл вокруг него, потрогал его различные детали, заглянул в зазор между лопастями пропеллера и двигателем. Затем доложил командирам об отсутствии визуальных повреждений на фюзеляже, после чего по небольшой лесенке, приставленной заранее, залез в кабину. Гладерика наблюдала за всем этим действом с небольшого расстояния — никто не разрешил им разойтись из строя. Жестом Гриша приказал им отойти ещё дальше. Все трое поняли это, ведь шеренга их находилась прямо на пути проезда аэроплана. Они организованно отошли на край дорожки. Вдруг до них донёсся голос Стёпы:

— От винта!

Роман Иванович, Гриша и техники отпрянули от аэроплана. Лишь один мужичок подошёл к лопастям и со всей силы дёрнул за них. В тот же миг они начали раскручиваться, набирать бешеные обороты, и над всем аэродромом раздался протяжный гул мотора. Он тарахтел и сопел, изредка фыркал, но работал — и работал стабильно. Стёпа поднял большой палец вверх, указывая, что в кабине всё нормально. С земли техник ответил ему тем же, и тут же начал активно жестикулировать. Вытянув перед собой правую руку с поднятым вверх большим пальцем, он резко повернул её вправо. Этот жест означал: «приступить к движению». Стёпа прибавил газ, и огромная птица нарастила шум своего мотора. Плавно тронувшись, аэроплан плавно покатился по земле. Троица наблюдавших за действиями своего друга восхищённо смотрела на это работающее чудо техники. Аппарат встал прямо и покатил по дорожке. Проехав совсем рядом с восхищёнными Гладерикой, Ваней и Милей, Стёпа повернулся к ним и приложил руку к козырьку. Его глаза были уже в ветрозащитных очках. Защищаться было от чего, ведь, едва он стал проезжать мимо наблюдающих, им в лица подул стремительный порыв набегающего воздуха. Золотистые волосы Гладерики мигом оказались у неё на глазах и на носу. «Надо будет придумать, как их убрать перед полётом, — подумала она». Машина медленно и грациозно проехала мимо них, после чего повернула направо — прямо на полосу. Вывернув влево и встав прямо, Стёпа убавил газ и затормозил. Каждый, в том числе и Гладерика, в тот момент стали отсчитывать секунды…

Ей удалось отсчитать от силы секунд шесть до того, как грудная клетка её загудела, а уши стало закладывать от оглушительного рёва. То, что было до этого, показалось девушке комариным писком по сравнению с нынешней громкостью работающего на полных оборотах двигателя. Аэроплан со Стёпой Адлербергом внутри сперва медленно покатился, а затем всё более стремительно понёсся по взлётно-посадочной полосе, вздымая за собой пылевой кильватер. Всего несколько мгновений — и аэроплан медленно оторвался от поверхности земли, постепенно набирая высоту. Гладерика некоторое время смотрела заворожённо, но затем услышала возгласы своих товарищей:

— Ура! Он летит! Он в воздухе, братцы! — кричали Ваня Дашков и Миля, хватая друг друга за руки. — Гладерика, сударыня, позволь пожать тебе руку! Он полетел!

И только сейчас до девушки стала доходить вся та радость, что таил в себе этот момент. Стёпа — первый человек из их эскадрильи, поднявшийся в воздух! Впустив в себя ликование, Гладерика обняла сразу двоих.

— Ура, братцы! «Старгейт» — первый человек в небе!

Стоит сказать, что радость их была искренняя. Они не врали друг другу о своих ощущениях, в их сердцах не было жгучей зависти. Быть может, кто-то из них и завидовал, но все понимали, что Стёпа не приложил усилий для того, чтобы стать первым. Всё в их эскадрилье делалось строго в алфавитном порядке — а кто будет виноват в том, что фамилия его начинается на «А»? Кроме того, все трое в тот момент своей радостью хотели перекрыть страшные переживания и волнение перед первым их полётом. В некотором роде им даже стало легче оттого, что не они первыми оказались в своих машинах. Словом, все приготовились встретить вернувшегося из полёта Стёпу как героя.

Тем временем, «Хартия» под его командованием, набрав высоту примерно в сто пятьдесят метров, начала плавно разворачиваться. План полёта был ясен и