Хозяин жизни - Надежда Мельникова

Я непроизвольно дергаюсь. А мама не дает отстраниться и прижимает крепче, заботливо поглаживая меня по голове.

— Хорошо же я тебя воспитала, что ты сразу от мужа ушла.

Закрываю глаза и начинаю тихонько плакать. И откуда она только все знает? Наверное, когда становишься мамой, все видится иначе.

— Мне на работу пора, — шмыгаю носом.

— Конечно, доча.

— Ты мне напиши, что к ужину купить, — натягиваю пиджак, беру сумку.

Мама с грустью опирается о косяк двери и от былого ее веселья не остается не следа. Она переживает за меня. Ей больно за меня, а я не знаю, чем облегчить эту ее боль. Потому что свою спрятать я не могу. Да и от кого прятать? От матери? Она все равно все поймет, она же мама.

Уроки длятся бесконечно долго. Открываем букварь и начинаем читать.

— Буква «В». Какие слова вы знаете на букву «В»?

— Ворона!

— Вася!

— Ватка!

На душе так горько, что я не могу собраться и вести урок с непринужденной легкостью и юмором, как делаю это обычно. Мне даже дышать трудно, будто в помещении душно или накурено. Но это конечно не так.

— Мариночка, читай, пожалуйста.

— Ва-ву-вы, — трясет хвостиками девочка с большими синими глазами.

Я благодарю ее, вызываю кого-то еще, но в затылке невыносимо давит. Очень тоскливо внутри, хочется закрыться в каморке за моим кабинетом и просто напиться. Но это конечно не выход. Да и отпустит совсем ненадолго. Наверное, чтобы выкинуть из головы отца моего мужа нужно время. А может и оно не поможет, я не знаю. Тягучая пустота тянет меня на дно. Я хочу себя куда-то деть, но ничего путного в голову не приходит.

Беру мобильный со стола и, пока малыши тщательно выводят букву «В» в тетрадках, проверяю все социальные сети. Глупости, он не мальчишка, он богатый, взрослый мужик, у которого на всю эту белиберду нет времени.

В конце рабочего дня я замечаю дорогое черное аудио на противоположной стороне дороги. Оно припарковано под деревьями, в тени, как будто его хозяин не хочет, чтобы его заметили. У Дусманиса много машин. На свадьбе он был на одной, ко мне приезжал на другой. А нас с Артуром отправлял домой на третьей. И фантазия тут же дорисовывает картину того, что он приехал ко мне. Он хочет меня увидеть. Для него это не просто спустить пар с той, которую давно хотел. Он решил рискнуть. Мы найдем, мы обязательно придумаем, как сказать Артуру. Мы все сочиним и преподнесём ему правильно. Да, будет неприятно, но… Но разве мало такого в жизни? Ну всякое же бывает, ну тянет нас к друг другу так, что зубы сводит, так, что с этим ничего невозможно поделать.

Сердце колотится, руки потеют и начинают трястись. Планы и тетради учеников валятся на пол. Безрезультатно пытаюсь засунуть все это в свою сумку, но не получается. Все мнется, ну и хрен с ним. Кое-как запираю класс и, столкнувшись с завучем в коридоре, извиняюсь, стремглав сбегая по лестнице вниз. Чуть не сбиваю с ног какого-то ребенка, вовремя удержав и поставив его на ноги.

Вылетаю на улицу. Лицо тут же обдает прохладным воздухом. И… острым ароматом роз. Дорогу мне преграждает муж, пихая в лицо огромный бордовый букет. Я быстро смотрю за его спину, пытаясь перестать дышать ртом. Из черной «ауди» выходит седовласый мужчина, он помогает вылезти с заднего сидения глубоко беременной женщине. Это не машина Дусманиса и это не он приехал ко мне. Это вообще не ко мне. Медленно и безнадежно перевожу взгляд на мужа, который смотрит на меня глазами кота из Шрека.

Смотрю в полные надежды глаза Артура и отшатываюсь. Мне становится дурно. Тошнит. В глотке что-то противно шкрябает, улица вокруг меня плывет с такой скоростью, будто я кружусь на карусели.

Впервые в жизни мне хочется ударить ни в чем не повинного человека, чтобы просто убрать его с дороги, чтобы привести в чувства. Я тебя бросила! Бросила, твою мать! Ну не делай ты хуже нам обоим. Но Артур не виноват, он никогда не был виноват. Он хороший человек. Он меня всегда любил. Я это точно знаю. Как мог, так и любил. Подарки дарил, раны перекисью обрабатывал, когда с лестницы неловко свалилась. Он меня грел, когда я мёрзла, он меня через лужи таскал. А секса у нас в последнее время не было, потому что рогом он упирался, когда я требовала. Ну такой он человек, характер дурацкий. Упрямый интеллектуал, который все привык объяснять историческими фактами. Но меня же все устраивало. Мне казалось это милым, когда он что-то долго и увлеченно рассказывал.

Глаза печёт от поступивших слез. Я просто не могу контролировать те эмоции и чувства, которые испытываю к его отцу. Не могу, они как лавина, сбивают меня с ног. Они меня разума лишают. От вида несчастного лица Артура меня снова ведет. Я опять начинаю жалеть его, пытаюсь обойти, цветы в руки не беру, хотя они очень красивые. Я не хочу говорить ему про измену, дрожью пробирает от мысли, что он станет докапываться, с кем я его предала.

Скорее всего, с его отцом мы больше никогда не увидимся. Но и Артура размазывать изменой я не решаюсь. Делаю шаг вправо, но он улыбается с той нежностью, которую невозможно спутать ни с чем другим. Он ждет. Он надеется. Он пришел вернуть меня обратно. Он бы никогда мне ни изменил, он бы никогда не остался в клубе с певицей. Он бы никогда не предал меня. Он немного дурачок в каком-то самом хорошем смысле этого слова. И для меня он родной человек, я люблю с ним болтать, но он не мужчина от которого трясутся коленки. Я не хочу, я ужасно не хочу делать ему больно. Но думать нужно было раньше, до того, как пошла за его отцом. Слеза течет по щеке. Сердце обливается кровью.

— Сладенькая, ну чего ты? Я тебя обидел? Ну, пожалуйста, скажи. Я все исправлю. Маш, я люблю тебя, люблю. Я ведь всегда любил, только тебя, с первого раза, — неловко обнимает.

Между нами застревает букет, чувствую иголки, что впиваются в кожу, несмотря на бумажную упаковку. Меня трясет от того, что я собираюсь сказать. Но, если я не скажу, он так и будет лелеять надежду. Таскать букеты, просить прощения за то, в чем не виноват.

Он еще встретит, встретит ту, что полюбит его, растворится в его карих глазах, примет любой подход к сексу и интиму. Будет дышать одним с ним воздухом. А мне нужно разрезать эту пуповину раз и навсегда.

— Я изменила тебе, Артур, — произношу осипшим голосом, — мне жаль.

Он медленно отлипает от меня. Глядя в глаза повторить это сложнее. Но Артур смотрит, а я не имею права скрывать дальше. Ради него. Ради этого еще совсем молодого парня, который достоин большего, чем дрянь, мечтавшая о сексе с его отцом на собственной свадьбе.

— На концерте Азалии я, — выдавливаю, — я была с другим мужчиной.

Артур отстраняется, чуть не падая со ступенек крыльца школы. Смотрит на меня, будто не узнает. Потом смеётся, как-то совсем жалко и отчаянно. Кривится. Не может поверить. Принимать не хочет.

— Ты? Ты не выдумывай, Маш, что за дикая бредня? Ты ведь всегда переживаешь, что платье короткое или грудь видна. Ты и первый встречный мужик в баре? Маш? — он резко мрачнеет, злится, переходит на крик. — Маш, зачем ты врешь?!