Московские каникулы - Андрей Ирмович Кузнецов

отвечая, Лютикову). С тех пор наше юное дарование еще больше выросло… Сантиметров на восемьдесят… И для пастушонка, увы, больше не подходит. Оно перешло на амплуа героев-любовников, ибо ни на что другое героическое пока не способно. В частности, на извлечение утопших из пучины речной.

Г а л и н а  П е т р о в н а. Ну, ребята, хватит. Пойдемте, товарищ Лютиков, не будем мешать им готовиться к выпускному вечеру.

Л ю т и к о в. Нет, вы не думайте, я не обижаюсь! Некоторая игривость свойственна молодежи в силу ее возраста. Если позволите… Я еще не высказал тех мыслей, которые были выношены мною после печального происшествия.

Г а л и н а  П е т р о в н а (вздохнув). Ну что ж, высказывайте.

Л ю т и к о в (откашлялся). Вообще-то я счетовод-бухгалтер по профессии, специальность не очень пьющая, однако слабость имею, к чему скрывать? И если изредка Удавалось избегнуть бдительного надзора супруги, или, проще сказать, жены, то случалось, конечно, сколотить компанию. Себе на погибель, это я отчетливо сознаю!

Ж е н я. Слышите, товарищ Калитин?

Л ю т и к о в. А я когда выпью, во мне исключительно много смелости проявляется… Фигурально говоря — нахальства. Известное дело, пьяному море по колено, не то что Москва-река. Ну а насчет плаванья я не чересчур большой мастак. Кролем там или брассом не обучен, больше, извините, по-собачьи… Стал, естественно, тонуть, а голосовые данные не соответствуют моменту, отсырели со всех сторон. (Галине Петровне.) Так что, ежели б не ваша дочка, кормил бы я рыбок в канале… А кто моих деток кормил бы — вопрос остается открытым… (Сморкается.)

Ж е н я. Ладно вам, товарищ Лютиков… У меня ведь первый разряд по плаванью. Меня этому специально обучали, понимаете? Можно сказать, на народные, на ваши деньги. Так что мы квиты.

Л ю т и к о в. Мало их там было, обученных? А вот, кроме вас, никто за мной нырять не стал. В том числе и прохиндеи собутыльники.

К о с т я. А вы, никак, и сегодня на троих сообразили?

Л ю т и к о в. Что вы, товарищ вундеркинд! После того как я речной водички досыта нахлебался, видеть ее не могу, проклятую!

К о с т я. Водичку?

Л ю т и к о в. Водку, сгори она синим пламенем! Теперь ничего, кроме кукурузного ситро, в рот не беру.

К о с т я. Вкусно?

Л ю т и к о в (доверительно). Вроде касторки. Но польза большая. Экономия. Супруга не нарадуется. (Жене.) Можете считать, вся моя семья вас единогласно благодетельницей называет.

К о с т я. Евгения Румянцева, благодетельница… Звучит.

Л ю т и к о в. Ну а теперь действительно не буду больше вам мешать. Счастливо повеселиться сегодня.

Б о р и с. Спасибо, Валерий Савельич.

К о с т я (Лютикову). Если еще кого откачать нужно будет — забегайте.

Л ю т и к о в (Галине Петровне). В их годы и я веселый был… (Ребятам.) Прощайте, молодые люди. Ни пуха вам, ни пера!

Т и м у р (вежливо). Извините, но мы вынуждены послать вас к черту…

Л ю т и к о в. К черту так к черту… (Прощально помахав рукой, уходит.)

Г а л и н а  П е т р о в н а (Жене). Ты скоро? Нина Семеновна вот-вот платье принесет.

Ж е н я. Позвони — прибегу.

Г а л и н а  П е т р о в н а. Подождите, товарищ Лютиков! (Ко всем.) Не прощаюсь — вечером увидимся. (Уходит.)

Ж е н я. Ну-с, товарищ Калитин, вы все еще настаиваете на своей идее — выпить?

К о с т я. Была такая безумная идея?

Т и м у р. Не хотите — комар с вами. Я и без того пьян!

К о с т я. В одиночку принял?

Т и м у р. От свободы пьян! От предчувствия будущего! Это вы понять можете?

К о с т я. О какой свободе речь, когда впереди самое худшее, что придумало человечество на погибель молодежи, — вступительные экзамены! Хотя тебе что, ты с медалькой уже почти дома, физику свою как-нибудь толкнешь на пятерку. А вот нам еще предстоит хлебнуть горячего.

Ж е н я. Ну, тебе в театральном тоже местечко забронировано. Инна Сергеевна сама намекала.

К о с т я. Неужто намекала?

Ж е н я (с легким смущением). Только ты меня не выдавай…

К о с т я. Не выдам. Тем более что я решил поступать не в театральный и не в ГИК, а в духовную семинарию.

Б о р и с. Куда-куда?

Т и м у р (Косте). Ты что, трюхнулся?

К о с т я (невозмутимо). Ничуть. Вчера специально в Загорск ездил, разведал правила приема и прочие подробности. С ребятами беседовал.

Б о р и с. С какими ребятами?

К о с т я. Ну, с семинаристами. Узнавал, какая стипендия, как с общежитием, питанием…

Б о р и с. Так ты что, серьезно?

К о с т я. Вполне. Такой же вуз, как и другие. Со своей спецификой, разумеется. Но дает солидную гуманитарную подготовку. И перспективы не хуже, чем после факультета международных отношений. Материальные — во всяком случае.

Ж е н я. Ребята, да он нас разыгрывает! Собирался в театральный и вдруг…

К о с т я. Это вы меня туда собирали. Житья не давали — артист, артист! Впрочем, духовная карьера тоже актерских способностей требует. Как и твоя, дипломатическая. Так что, говорю, покряхтеть придется.

Ж е н я. Но ты же комсомолец!

К о с т я. Вот и буду обеспечивать там комсомольское влияние на внесоюзную молодежь.

Т и м у р. Борька, врежь ему с правой! (Косте.) Ты что, на солнце перегрелся? Я-то знаю, куда ты подавать собираешься! (Ко всем.) Думаете, он зря на планере летал?

К о с т я (быстро). Не зря! Чтоб к богу быть поближе!

Т и м у р. Ну а нас на бога не бери! Не на таких напал.

Б о р и с (шумно выдохнув). Фу-у, дьявол… А я чуть было и правда не поверил.

К о с т я. Ты, деточка, вообще отличаешься ба-альшим легковерием. Учти на будущее.

Б о р и с. Пошел ты! Хоть бы на нас свои перевоплощения не пробовал.

К о с т я. Насколько я понимаю, сейчас мне предстоит перевоплотиться в самого Ромео Монтекки?

Б о р и с. Вот это занятие как раз по тебе. А я что-то с перепугу зверски есть захотел… (Кричит.) Мама, можно завтракать?

На веранду выходит  В е р а  И г н а т ь е в н а.

Т и м у р. Здравствуйте, Вера Игнатьевна!

В е р а  И г н а т ь е в н а. А, Тима, Костик! Молодцы, к яичнице поспели. Идемте за компанию.

К о с т я. Сыт по горло, Вера Игнатьевна.

Т и м у р. Я тоже.

Б о р и с. Мать, не уговаривай, мне больше останется.

Т и м у р. Братцы, мне еще в школу забежать нужно. Совсем забыл, Ангелина Арсентьевна просила.

Ж е н я. Зачем?

Т и м у р. Не знаю. (Борису.) Купаться пойдем?

Б о р и с. Приходи — обсудим.

Т и м у р. Без меня не ходите! (Убегает.)

Б о р и с. Пока я завтракать буду, вы свою репетицию в темпе проверните.

К о с т я. Глотай не спеша.

Вера Игнатьевна и Борис уходят в дома. Пауза.

Начнем, пожалуй?

Ж е н я (деловито). Значит, так. Сцена в саду. Объяснение в любви. Давай.

Костя молчит.

Ну?

К о с т я. Я тебе объясняться должен?

Ж е н я. Не ты, а Ромео. И не мне, а Джульетте.

К о с т я. Все равно язык не повернется. Не упроси меня Ангелочек — фиг бы ты меня сейчас видела.

Ж е н я (с раздражением). Слушай, Бережной, хватит дурака валять! Наш номер — первый, имей это в виду. Сорвешь концерт — будет гром на всю школу!

К о с т я. Слушай, Румянцева, а не пора ли тебе забыть про металл в голосе? Про гром и про молнии? Ну хотя бы до поступления в свой МИМО и до избрания там на очередную руководящую должность?