Никогда_не... - Таня Танич

Его просто все… потеряли.

Потеряла Тамара Гордеевна, давшая мне пару часов на возвращение сына, как будто это какая-то игрушка. Потерял Дэн — поэтому он кричал мне в трубку: «Где Артуро?», пытаясь найти друга. Но… почему все так? Почему они до сих пор не нашли его, ведь я четко сказала, где его искать?

— Эмель, погоди, погоди! — кажется, только новые непонятки выводят меня из состояния идиотского полуобморока. — Что значит «не можете найти»? Я же сказала Денису, что Артур у меня дома! Вы что, мне не поверили? Повелись на какие-то другие слова? Так твоим родственникам я наврала, специально, чтобы они не доставали его хоть сегодня! Верь мне, я правду говорю — он звонил мне оттуда! Артур точно у меня, срочно выводите его на воздух!

— Н… не получается! — всхлипывает Эмелька, и ее голос неожиданно заглушает какой-то нарастающий шум.

Не могу понять, что там происходит, и продолжаю ее допрашивать:

— Что значит, не получается? Вы, вообще, в дверь звонили? Пытались в дом пробраться?

— Д…да! — из-за постоянных всхлипов ее очень трудно понимать. — И в дверь стучали и звонили, и в окна пробовали! Никто не открывал. А потом нас прогнали!

— К… кто прогнал? Пожарники?

Пожалуйста, пожалуйста, пусть будет так. Пусть хоть одна хорошая новость за сегодня. Пусть я сейчас услышу, что приехали профессионалы и взяли ситуацию в свои руки.

— Нет, — мгновенно обрубает мою слабую надежду Эмелька. — Ма… ма.

— Что?! — вот тут я уже теряю контроль и ору в трубку, как будто это Эмелька виновата в том, что происходит. Но я ведь видела, уже видела Наташку там — на что я могла надеяться? Что она просто увидит Эмель, пообщается с ней и уйдёт?

— Что она там делает, Эмель?! Ты ее встретила раньше всех — я в сториз видела, отвечай!

— М… Мне… Теть Поль, я не м. могу-у, — она ревет прямо таки взахлёб, а я продолжаю добивать ее вопросами, даже не стараясь успокоить, желая только одного — вытрясти из нее, наконец, правду.

— Мне кажется это она-а…

— Что?!

— Что она подожгла траву… А теперь она там, у крыльца. Она и еще… Женщины… Разные! Они там что-то… выкуривают.

Господи, там же Артур. Зачем они его выкуривают?

— Эмель! Слушай меня внимательно! Это очень важно! Кто-то должен это прекратить! Это вопрос жизни и смерти, Эмель! Причём, как раз твоего дяди жизни и смерти! — неужели я это говорю?

Нет, я сплю и мне снится кошмар. Мне просто дали слишком забористое снотворное, и на самом деле я до сих пор в палате, напротив сидит Люда, охраняет мой сон. А как проснусь, за мной приедет Артур — он тоже отдохнёт, и мы уедем вместе с ним, спокойно и без всяких потрясений.

Ох, черт… Вот же разгадка того, куда он пропал, почему они не могут его найти и даже выкурить. Он спит! Я почти железобетонно уверена в этом — такая версия обьясняет всё! А что, если он не услышал будильник… Или нет-нет, не так. Ведь он вне зоны.

А что, если он завёл будильник, но телефон почему-то отключился… разрядился, отошёл от сети… Тут же вспоминаю, что возле постели у меня нет никаких розеток, все они только в кухонной зоне, парочка в ванной и несколько — в предбаннике с черного входа, где Вэл сгрузил оставшийся после ремонта инвентарь.

Точно, так и есть! Артур говорил со мной, уже лёжа на нашей кровати, а значит — завёл будильник, положив рядом с собой и не поставил на зарядку. И батарея села за несколько часов! А в некоторых моделях будильники не срабатывают при выключенном аппарате!

С одной стороны, мне становится легче от того, что я разгадала загадку и знаю, что с ним. С другой — это худший из всех возможных случаев. Артур, не спавший нормально последние недели две, с отключённым телефоном и будильником, после сильного стресса, в пустом огромном здании, из которого его ещё и пытаются выкурить!

Вернее, не его… Никто же не подозревает, что он там. А кого? Меня? Так все знают, что я в больнице, сама Тамара Гордеевна являлась ко мне туда с важной миссией.

Ну кого ещё? Вэла, который уехал, и это тоже известно? Козла Антона?

И тут я застываю от новой догадки. Да, козла Антона. Который Бафомет. Как бы парадоксально это ни звучало, но именно его!

«Я знаю, где твой оберег, и как до тебя через него добраться», — вспоминаются мне слова Тамары Гордеевны, а следом идут и другие, сказанные сегодня Людой: «Это она мне посоветовала, Тамарка… гараж спалить. Сказала, там оберег моего охламона находится. А что толку? Все сгорело, а он как бил, так и бьет».

А с учетом того, что клялась я Тамаре Гордеевне головой несчастного Антошки, и что наплела на своём канале Кристина, она свято уверена, что именно этот череп давно погибшего козла, спьяну водружений Вэлом в центр несущей стены… Мой оберег, черт бы его побрал! Который теперь Наташка с подругами хочет то ли выкурить, то ли спалить, чтобы лишить меня ведьмовских сил, после того, как два часа прошли, а Артур в родительский дом так и не явился!

Не хотела по добру снять приворот, так выйдет, значит, силой…

Какая глупость! Какая преступная глупость — в своём желании вернуть сына, Тамара Гордеевна ведь может потерять его окончательно. Как можно этого не понимать?

Мне хочется орать и визжать от разгула мракобесия, которое поставило под угрозу жизнь реального человека, который меньше всего заслуживает быть втянутым в эти дремучие разборки. Он и так терпел эти истерики едва ли не с рождения, бросил спорт, рисковал собой, ввязывался в бестолковые драки ради семьи, остался в городе, из которого всегда хотел вырываться — и теперь оказался заложником ситуации, опасной прежде всего для него самого!

«Материнская любовь — страшная сила», — всегда говорила Тамара Гордеевна. «Никто не знает, на что она способна».

И это, к сожалению, правда. Пугающая, беспощадная правда слепой материнской любви, прикрывающейся своей безусловной святостью.

— Теть Поля! Теть Поля! — прихожу в себя от того, что трубка по-прежнему истошно кричит в меня голосом Эмельки. — Тут дедушка приехал, он что-то хочет тебе сказать, срочно! Ты не отбивай его, он… наш! Это он мне позвонил и сказал, что мама с бабушкой задумали. А я побежала снимать на пустырь и сразу… спалилась! Мама у меня телефон забрала и к Денису не отпускала, все рассказывала, что я должна быть с ними, сделать что-то, чтоб твой сглаз спал, и у нас опять стало всё хорошо!

— А ты что… — понимая, что этими разговорами уже не изменишь ничего, с неестественным спокойствием спрашиваю я больше для порядка. Если я буду молчать, странная темнота накроет меня с головой и на этот раз я точно упаду в обморок. А я… должна быть активной. Должна сделать все, что в моих силах, как только мы приедем.

— Я… Да щас, деда, подожди! Я не стала ее слушать и убежала, вернулась назад в город и все рассказала Денису! Я ж не знала, что дядя там, думала они просто хотят поле подпалить, чтоб тебя попугать — но все равно… Дядя все верно говорил — нельзя жить так, как будто тебе любой закон не писан. Это даже не хулиганство, теть Поль! Это уже… бандитство какое-то! Как беспредельщики из кино про девяностые!