Наперстянка - Аделин Грейс

рассказать ей о том, что случилось в лесу той ночью, так это Шарлотта.

Блайт вела их по размякшей почве в лес, такой до боли знакомый, что она снова почувствовала себя ребенком. Она видела не просто зеленые деревья, склоняющиеся к ним своими ветвями, а призрак матери, проглядывающий сквозь тонкие ветви, не позволяя им порвать подол ее белого платья, как это часто случалось с нарядами Блайт. Птицы приветственно стучали по стволам высоких дубов или пели нежные весенние песни. Блайт услышала смех своего брата. Услышала, как он ругает ее за то, что она перепачкалась и звала маму, чтобы та помогла выловить ее запутавшиеся волосы из жадных веток.

Чем дальше они углублялись в лес, тем сильнее у Блайт щипало в носу и слезились глаза. Но она радовалась, что не забыла эти места. Она выросла на этой земле, срывая сочные ягоды с кустов и следуя за Перси столько, сколько требовалось, чтобы увидеть, как он, всегда такой воспитанный джентльмен, годами прятался в чаще с дамами, когда думал, что никто их не видит. Она чуть не рассмеялась при этом воспоминании; и обязательно напомнит об этом Перси, когда им удастся его найти.

Блайт не нуждалась в тропинке, чтобы понять направление. Она могла ориентироваться в лесу по изгибу ветвей и пожелтевшим листьям уходящего сезона. Лес всегда был частью ее, он проник в душу глубже, чем она осознавала.

Блайт отдала бы все на свете, чтобы закрыть глаза и позволить себе свернуть налево, к забытой тропинке в сад матери, где аромат лилий ласкал обоняние. Она хотела позволить себе поверить, что мама ожидает ее, любуясь цветами лотоса на пруду, или сидит на своей любимой скамейке и читает книгу, которую Блайт позже украдет для себя.

Но все, что осталось в саду, – это пепел и призрак слишком сладких воспоминаний. Поэтому Блайт повернула направо, прочь от сада, к дому Шарлотты Киллинджер.

Менее чем за двадцать минут они добрались до поместья, расположенного у подножия леса и защищенного крепостью высоких вязов. Оно значительно уступало Торн-Гров, хотя очарование дома было неповторимым. Торн-Гров всегда выглядел мрачным, в то время как даже серый дым, валивший из трубы поместья Киллинджеров, казался прекрасным. Лозы обвивали темный камень стен, пытаясь поглотить входную дверь, которая, казалось, вела войну и с растущим напротив нее кустарником. Блайт представила, что, если бы кто-то нарисовал сказочный домик и оживил его с помощью магии, он выглядел бы как поместье Шарлотты. Лужайка, на которой стоял дом, была ярко-зеленой, окруженная сливовыми деревьями и одинокой бузиной. По железному забору вдоль участка пробирался мох, и сквозь его щели Блайт увидела, что Шарлотта вышла на улицу.

Только она была не одна.

Эверетт Уэйкфилд сидел рядом с Шарлоттой, по-мальчишески улыбаясь. Шарлотта смеялась, сжимая его руки в своих, и они о чем-то весело переговаривались. Никто не сопровождал их, и Блайт почувствовала себя лишней, когда Эверетт украдкой поцеловал Шарлотту, на что та радостно ответила.

Раскрасневшись, Блайт повернулась к Уильяму и сказала громче, чем следовало:

– Вы только посмотрите на это, мистер Крипсли, кажется, мы прибыли раньше, чем ожидалось!

Шарлотта оттолкнула Эверетта, и они зашептались, обмениваясь фразами, которые Блайт не смогла разобрать. Она притворилась, что смотрит в другую сторону и совершенно не замечает Эверетта, когда он скрылся из виду.

Блайт всегда знала, что Шарлотта интересуется Эвереттом, но не знала, отвечает ли тот взаимностью. Как странно, что они оба скрывали свои отношения.

Только после того, как Шарлотта поправила платье и уложила волосы, она поспешила к ним.

– Посмотри на себя! – ахнула девушка. – Я так давно не видела тебя верхом на лошади!

Не обращая внимания на усталость в теле и стараясь не думать о том, чему только что стала свидетельницей, Блайт вздернула подбородок и сказала:

– Боюсь, мир не готов к моей мощи теперь, когда силы ко мне вернулись.

Шарлотта закатила глаза.

– Пожалуйста, избавь меня от этого. – Она попыталась незаметно стереть с юбки пятно от травы, когда Уильям спрыгнул со своей кобылы и взялся за поводья Митры, чтобы Блайт могла спешиться. Она и не заметила, что запыхалась. И хотя за последние несколько месяцев ее силы значительно восстановились, время от времени знакомая слабость охватывала ее, вызывая резь в глазах или стеснение в груди. Напоминание о том, что нельзя перенапрягаться.

Проницательная Шарлотта, должно быть, почувствовала усталость подруги. Она взяла Блайт под руку в молчаливой поддержке.

– Вас только двое? – Шарлотта посмотрела в сторону леса, очевидно выискивая Сигну. – Почему бы нам не присесть? Мистер Пембрук? – Шарлотта повернулась к высокому, плотному мужчине в костюме, как только тот вышел из дома. – Пожалуйста, проводите конюха мисс Хоторн в конюшню и проследите, чтобы ему дали все, что он пожелает.

– Конечно, миледи. – Мистер Пембрук кивнул, и через мгновение двое мужчин уже направлялись по полю к конюшням.

– Прости мне столь внезапное появление, – сказала Блайт, как только они остались одни. – Я знаю, что в этот день ты обычно не принимаешь гостей, но я решила, что мне лучше ненадолго уехать из Торн-Гров.

Привычное веселье тут же исчезло с лица Шарлотты.

– Удивительно, что ты так редко выезжаешь, учитывая слухи, которые ходят об этом месте.

Если бы Шарлотта сказала такое днем раньше, Блайт, возможно, даже обиделась бы. Но после увиденного в кабинете уже не была уверена в том, что слухи о призраках Торн-Гров просто пустые сплетни.

– Пока все нормально, – ответила Блайт. Позади них рос куст черники, грустный и увядающий, несмотря на теплую погоду. Проговорив следующие слова, Блайт смотрела на этот куст, поглаживая его голые веточки. – Хотя есть кое-что, о чем я хотела бы с тобой поговорить.

Блайт никогда не видела, как кто-то глотает лягушку, но представила, что при виде подобного зрелища выглядела бы так же, как Шарлотта сейчас.

– Ох, правда? – Ее взгляд метнулся в ту сторону, куда поспешил Эверетт. В то время как Блайт больше всего на свете хотелось расспросить об их отношениях, Шарлотта была слишком порядочной и явно чувствовала себя неловко при мысли о том, чтобы посвятить кого-то в подробности столь интимного момента.

– Я бы хотела, чтобы ты рассказала мне обо всем, что видела в ночь исчезновения моего брата.

Облегчение Шарлотты было столь явным, что Блайт почти почувствовала, как расслабляются ее напряженные плечи.

– Блайт, из этого разговора ничего не выйдет. Мы это уже обсуждали.

Верно. Но Блайт продолжала настаивать:

– Сделай мне одолжение. Обещаю, что спрашиваю об этом в последний раз.

Шарлотта вздохнула и повела Блайт к