Золотая клетка для синей птицы - Антон Леонтьев

– У них ведь есть сын, Вячеслав, – сказала, как бы невзначай, Светлана. – Он родился уже после смерти Оксаны?

– Совершенно верно. Винокуровым к тому времени перевалило за сорок, Оксана была их единственным и горячо любимым ребенком. Их можно понять: неизвестно, как бы повел себя я сам, если бы одну из моих девочек лишил жизни грязный подонок… Они решили завести еще одного ребенка, который бы наполнил смыслом их существование. На этот раз родился мальчик, Вячеслав, как вы верно заметили.

– И что вы можете сказать о нем? Наверняка вы продолжали следить за судьбой каждого из участников трагедии? Расскажите мне, Григорий Иванович, ваше мнение мне очень интересно!

Ватутин усмехнулся и заметил:

– Если вам так этого хочется… Да, я продолжал следить за каждым. Стаховский улепетнул в Свердловск, затем поступил в МГУ. Я никогда бы не сказал, что он на это способен. Да и связей у него в Москве не было. Когда я много лет спустя увидел его на экране телевизора в ток-шоу, то поразился – надо же, каким он стал солидным, как изменился и с каким апломбом держится! От прежнего Вовы Стаховского, худого и нескладного, мало что осталось, только наглый тон и самоуверенность. Поэтому я не удивился, когда узнал, что Стаховский, помимо журналистики, занялся еще и бизнесом. Он ведь стал богатым, как я полагаю? Очень богатым… Он всегда мечтал о деньгах и власти. Но все же особенно жадным и хитрым был Таранцев. Когда я первый раз беседовал с Федором в доме его бабки, то поразился тому, насколько изворотлив и хитер этот молодой человек. Стаховский и Таранцев были два сапога пара, похожи не только внешне, но и по складу характера. Мне такие молодчики никогда не нравились… – Помолчав, он продолжил: – Винокуровы, насколько я знаю, воспитывали своего сына в ненависти к убийце сестры, из Оксаны сделали настоящий культ в семье. Вячеслав служил в армии, а потом…

– Что с ним произошло? – спросила Светлана. Рассказывая Григорию Ивановичу о событиях в столице, она обошла молчанием самый, пожалуй, важный пункт – роль в событиях Вячеслава Винокурова.

– Насколько я понял, у молодого человека были неприятности в армии, какого рода, я не могу сказать. Кажется, он то ли избил, то ли даже убил кого-то. Некоторое время, и это мне точно известно, он находился на учете у психиатра, затем просто исчез из города. Его родители хранят гробовое молчание. Вячеслав их гордость и свет в оконце.

Ага, вот она ниточка! Значит, Винокуров-младший состоял на учете у психиатра, наверняка у него были проблемы с головой. Тогда вырисовывается занятная картинка – молодой человек нанимается к Стаховскому, который мог быть причастен к смерти его старшей сестры, а тот потом погибает при взрыве самолета.

– Бабка Таранцева, которой к моменту событий было далеко за семьдесят, не пережила гибели внука и скандала. Она скончалась несколькими месяцами позже от инфаркта. Родители Федора, которые никогда о нем не заботились и бросили, как кукушонка, на воспитание старухи, вообще не появились в Усть-Кремчужном, судьба их чада, как я понял, была им безразлична.

– Получается, что Стаховский, который сделал удивительную карьеру и разбогател, был у всех на виду. Многим могло не нравиться, что он вдруг превратился в успешного телеведущего, а затем и владельца крупного медиахолдинга.

– Это так, – подтвердил Ватутин. – После своего поспешного бегства он ни разу не посетил Усть-Кремчужный, как будто городок, в котором он вырос, потерял право принимать такого известного человека. И Стаховский наверняка до сих пор вызывал отрицательные эмоции у семейства Винокуровых. Я помню, как мать Оксаны кричала на меня, требуя, чтобы я немедленно арестовал убийцу ее дочери, она потом писала жалобу за жалобой во все инстанции: обвиняла меня в том, что я позволил Таранцеву покончить с собой, а не понести заслуженное наказание. Я несколько раз сталкивался с Винокуровыми на улице, но они упорно делали вид, что не замечают меня. Зато я в отместку никогда не хожу в принадлежащие им магазины. Вот так-то!

Светлана задумалась. Что ж, она узнала много нового, но пока не решила, что ей предпринять дальше.

– А что произошло с Борисом Куликовым, которого следствие вначале подозревало в убийстве Оксаны? – спросила она. – Он по-прежнему живет в Усть-Кремчужном?

– Да, так и существует. Как был алкоголиком и бездельником, так и остался. Называет себя свободным художником, торгует на рынке редкостным китчем собственного производства. Я много раз видел его в «обезьяннике», он имеет несколько судимостей. В общем, полностью деградировавший тип. Винокуровы пытались привлечь его к уголовной ответственности, но не за убийство дочери, а по факту рукоприкладства: якобы кто-то видел, как он однажды ударил Оксану. Но у них ничего не получилось.

– Где я могу найти Куликова? – спросила Светлана.

Ватутин ответил:

– Я достану вам его адрес, если это так необходимо. Впрочем, на днях, кажется, завтра или послезавтра, в школе, где учились герои этих событий, состоится сбор выпускников. Куликов постоянный гость на этих вечерах, там он может бесплатно упиться и наесться. Так что, если желаете…

– Спасибо, Григорий Иванович, – произнесла Светлана. – И не могли бы вы заодно достать мне адрес Винокуровых?

– Да не за что, – ответил тот. – Семейство Винокуровых живет в Дубках, в элитной части Усть-Кремчужного, там расположены дома богатеев. Особняки из красного кирпича, знаете ли, металлические ворота, видеокамеры. Я завтра вам покажу.

Они проговорили несколько часов, затем, извинившись, Ватутин отправился встречать жену. Светлана осталась одна. Она ушла к себе в комнату, попыталась заснуть, так как чувствовала себя уставшей, но сон никак не шел. Итак, что же произошло тридцать лет назад? Кто на самом деле убил Оксану Винокурову? Таранцев, как уверяет ее Григорий Иванович, Стаховский, как подозревает она, или оба подростка причастны к произошедшему. Или, может быть, виновником является Борис Куликов? Или кто-то иной, до сих пор остававшийся в тени? Она надеялась узнать это в ближайшее время.

Следующим утром Светлана поднялась еще до семи, однако на кухне уже возилась Нина Афанасьевна. Ватутина, завидев гостью, затрещала:

– Доброе утро, Светочка! Как вам спалось, матрас не слишком жесткий? Вы собираетесь вставать или хотите еще немного вздремнуть? Я сама – ранняя пташка, а вот Григорий Иванович в последнее время что-то долго по утрам спит, возраст сказывается…

Светлана вспомнила об откровениях Ватутина вчера вечером, и у нее защемило сердце. Он не хочет, чтобы жена знала о его недуге. Он имеет на это право…

– Я уже поднялась, – сказала Ухтомина, направляясь в ванную.

– Вот и правильно, мы вместе с вами позавтракаем, я готовлю оладушки, вы ведь их любите?

Нина Афанасьевна, когда они сели за стол, подвигала к гостье то одно блюдо, то другое.

– Ну что же вы совсем не попробовали варенье из морошки, оно такое вкусное. И хотите еще один оладушек, нет? Ну тогда немного кофе, еще одну чашечку, я же знаю, что вы кофе обожаете, ведь не ошиблась? А вот я его почти совсем не пью, мы с Гришей перешли на цветочные чаи и отвары…