Золотая клетка для синей птицы - Антон Леонтьев

Светлана едва не поперхнулась. Надо же, Резниченко удалось узнать достаточно много. Значит, и это премилое кафе, в котором был весьма разнообразный для провинциального заведения ассортимент и вполне доступные цены, принадлежит родителям Оксаны.

– Я изучил в библиотеке местную прессу, фамилия Винокуровых достаточно часто мелькает на страницах газет. То они жертвуют школе компьютерный класс, то оплачивают одаренным детям отдых на Черном море, то спонсируют открытие памятника Демидову. В общем, они столпы общества в Усть-Кремчужном, местные Рокфеллеры, так сказать. Их называют самыми состоятельными людьми городка. Впрочем, если учесть, что население здесь не дотягивает и до восьмидесяти тысяч… Но думаю, они на самом деле богаты. Я побывал в местном элитном районе, который носит поэтическое название Дубки, там обосновались богачи и чиновники. Винокуровы отгрохали себе настоящий дворец, который вполне можно сравнить с теми, что расположены по Рублевскому шоссе. Они живут абсолютно замкнуто. Никаких интервью, отклоняют одно за другим предложения местного телевидения выступить в усть-кремчужном аналоге «Героя дня», почти не появляются на публике. И вроде бы все из-за того, что до сих пор носят траур по дочери, убитой тридцать лет назад.

Павел снова купил себе пирожные, Светлана, не удержавшись, последовала его примеру. Винокуровы держали хорошего кондитера, сладости были на удивление вкусными.

– Нам повезло, что сейчас только половина одиннадцатого, – сказал Павел. – После часа здесь не протолкнешься, школьники, старушки, рабочий люд – все стоят в очереди за пирожными и тортами. Винокуровы рассчитали верно – если жизнь горькая, то хочется чего-то сладкого. Вот они и предлагают это в «Лакомке».

Ну я продолжу. Я попытался найти в телефонной книге их номер, но семейство Винокуровых там не фигурирует. Есть множество однофамильцев, но нет Ивана с Натальей. Видимо, они перешли в разряд небожителей, чьи телефонные координаты не указываются. Но меня этим не смутишь, я попробовал взять у них интервью. Позвонил в ворота их особняка, дверь открыла старая мегера, как я понял, сама Наталья Винокурова. Я представился, показал журналистское удостоверение, попросил разрешения побеседовать с ней о деле ее дочери. Видели бы вы, как она поджала губы, как вспыхнули ее глаза! Мадам Винокурова заявила, что у меня нет ни малейшего права вмешиваться в приватную жизнь их семьи, и, если я что-то напишу, она затаскает по судам меня лично и газету, в которой я имею несчастье работать. Это ее слова. Затем захлопнула перед самым моим носом дверь, и я услышал, как она спускает с цепи пса. У них во дворе бегает четвероногий, по размерам не уступающий собаке Баскервилей. Винокуровы не хотят предавать огласке свои семейные тайны.

– Странная линия поведения, – в задумчивости произнесла Светлана. – Ведь они родители жертвы… Можно понять, что они чураются лишнего упоминания о смерти дочери, но ведь прошло более тридцати лет.

– Они не просто враждебно настроены, они на этом повернуты, – продолжал Павел. – Я поговорил в местной библиотеке с милой пташечкой по имени Вера. Если у меня имеется талант находить общий язык с прелестным полом, почему бы не воспользоваться этим? Так вот, Верочка все дни напролет только и делает, что читает газеты и коллекционирует слухи и сплетни. Я пообещал, что ее имя появится в моей статье, и она выложила мне все, что ей известно о Винокуровых. В Усть-Кремчужном их не любят. Считают ворами и выскочками. Винокуровы же заявляют, что большая часть жителей городка – трутни и придурки. Даже помощь Усть-Кремчужному они оказывают, как будто подают милостыню. Чтобы они раскошелились на десяток компьютеров, пришлось пообещать, во-первых, установить в классе табличку с упоминанием о том, что эти компьютеры – дар семейства Винокуровых, а во-вторых, в обозримом будущем присвоить школе имя Оксаны Винокуровой. Представляете, чего добиваются эти люди? Хотят, чтобы имя их дочери осталось в истории города. Они заявили, что если это произойдет, то они будут выплачивать стипендии наиболее одаренным ученикам и возьмут на себя заботы по капитальному ремонту. Крайне заманчивое предложение, но власти пока не приняли решения. И Верочка сказала, что своих детей она ни за что не отдаст в школу имени Оксаны Винокуровой – просто из принципа.

– А что вам известно об их сыне? – спросила Светлана.

Резниченко закивал головой:

– Ну, Слава Винокуров личность в городке достаточно известная. Мне повезло, старшая сестра Верочки ходила с ним в один класс, поэтому Верусик многое рассказала. Вы же знаете, что Слава появился на свет только из-за того, что была убита его сестра Оксана? Винокуровы приняли сознательное решение родить еще одного ребенка. Девочку они непременно назвали бы Оксаной, но появился мальчик. Они воспитывали сына в поклонении культу мертвой сестры. Везде ее фотографии, портреты, в особняке даже, говорят, есть комната, в которой находятся вещи Оксаны – тетради, одежда… Ужас, да и только! Они чокнулись! Хотя по-человечески их можно понять – пережить смерть дочери, которую к тому же изнасиловали… Но не до такой же степени культивировать память о ней.

Павел поежился, от его рассказа и Светлане стало неуютно. Что ж, каждый имеет право жить так, как считает нужным. И все же, если все, о чем повествует Резниченко, соответствует истине, то ей жалко Вячеслава.

– Но все это только цветочки, – сказал журналист. – Например, Вячеслав как-то заявил, что если будет выбирать себе супругу, то обязательно девушку по имени Оксана. Таково непременное условие его родителей. И внучку он должен назвать именно так. Скажите мне, какая женщина согласится выйти замуж за такого идиота?

– Если учитывать, что его родители одни из самых богатых жителей города, то, наверное, многие, – произнесла Ухтомина. – Ведь их единственным наследником является Вячеслав, как бы они ни старались, но завещать все покойной дочери у них не получится…

– Вероятно, вы правы. Но я продолжаю. Наш Славик, в отличие от умницы-сестры, не отличался особым интеллектом, учеба давалась ему с трудом, но он все же со скрипом окончил одиннадцатилетку, хотя успеваемость у него была самая низкая в классе. Таких, как он, обычно после девятого спроваживают в ПТУ, но родители непременно хотели, чтобы их чадо пошло по стопам Оксаны и поступило в медицинский институт. Слава даже проучился там два семестра, но затем вылетел из вуза с треском. Не помогли ни протекция родителей, ни крупные взятки. Славик пошел в армию, причем, как я понял, это было его личное желание. Он наперекор родительской воле хотел во что бы то ни стало попасть в войска, мечтал о военной карьере, и предки смирились с этим, полагая, что генерал армии Вячеслав Иванович Винокуров или даже министр обороны не так уж плохо звучит. Славик попал в нехорошую историю, никто толком не знает, что именно произошло. То ли он кого-то покалечил, то ли его избили, но молодой человек, и так не отличавшийся добрым нравом до службы, после возвращения в Усть-Кремчужный разительно изменился. Он стал подлинным ужасом города. Приставал к девушкам, избивал всех, кто пытался призвать его к порядку. У него рост метр девяносто три, вес за центнер с гаком, такой если двинет в челюсть, мало не покажется. Поэтому с ним не связывались. Родители прикладывали неимоверные усилия, чтобы их сынок не попал в тюрьму. Он участвовал в изнасиловании и двух кражах, но каждый раз приговор суда удивлял всех своей мягкостью – условное наказание. Конечно, тут не обошлось без связей Ивана Винокурова и больших денежных подношений. Но когда Вячеслав с ножом набросился на молодого человека, у которого пытался отбить подругу, и нанес тому тяжелые ранения, Винокуровы поняли: их сыну не избежать сурового наказания. Свидетели уверяли, что он пытался перерезать парню горло, и это могло закончиться для Славы годами тюрьмы… Светлана вспомнила скрюченное тело Лизы Никитиной, которое обнаружила в ванной. Девушке кто-то хладнокровно перерезал горло. Уж не Славик ли Винокуров?