Стопроцентная блондинка - Наталия Левитина

Анастасия вспоминала слова и взгляды Андрея, сопутствующие моменту ее вступления в должность. Художник откровенно обрисовал ситуацию. Он не аскет. Означает ли это, что, оставаясь здесь, в лесу, Настя будет балансировать на острие ножа? И в любой момент из-за угла на нее может наброситься мальчуган, не сдержавший естественных порывов? Наверное, именно это и имел в виду Атаманов. Но покажите хоть одну девушку, которую испугает подобная перспектива, если опасность исходит от богатого, успешного мужчины, к тому же молодого и привлекательного.

Бывший гражданский муж был выслан в сознании Анастасии за сто первый километр и маячил там неясной, полузабытой химерой. Платонов прочно вошел в анналы истории, стал частью прошлого. И все благодаря Настиной встрече с Андреем Атамановым.

За неделю сотрудничества она уже изучила некоторые его повадки. Он любил мясо, фундук, «лендровер», сосредоточенную тишину и собственноручно производимый шум. Насте шуметь не позволялось. Стоило случайно громыхнуть кастрюлей, как со второго этажа раздавался негодующий вопль.

Иногда по вечерам художник обессиленно падал на диван, но дольше трех минут пролежать не мог. Мешали темперамент и увлеченность. Горизонтальная неподвижность была противна натуре Атаманова. Его влекло к мольберту, он целые ночи возился в мастерской, он рисовал практически круглосуточно.

А когда не рисовал – лупил боксерскую грушу, обливаясь потом и хрипло выдыхая воздух.

Если честно, Настя полагала, что творческие натуры более склонны к созерцанию и медитированию. На Атаманова правило не распространялось. У него, похоже, в одном месте был пламенный мотор (но не там, где сердце).

Интерьерный простор позволял им редко видеться. Разве не об этом мечтал Атаманов, приглашая экономку? После того как Настя разгребла завалы и вычистила все углы, она обнаружила в своем графике огромные пустоты. И заполнила их прогулками по лесу.

Она пыталась сосредоточиться, чтобы, по совету подруги, наконец-то начать жить осмысленно. Настя уже сделала для себя некоторые выводы.

Во-первых, необходимо обзавестись профессией. Недели скитаний по собеседованиям утвердили ее в следующей мысли: в современном мире ценятся только молодые высококлассные специалисты, наделенные крепким здоровьем. Остальные индивидуумы обречены на вымирание. Во-вторых… И тут Настя – о боже! – вдруг поняла одну вещь. Фортуна фактически вернула ее в прежнее состояние. Она опять при мужчине, и этот мужчина нуждается в ее заботе. Он дает ей деньги, а она кормит его отбивными. Именно этим и занималась Настя последние пять лет.

«А вдруг у меня такое предназначение? – задумалась она. – Всегда быть приложением к другой личности? И тогда зачем мне образование, профессия? Вдруг я от природы – профессиональная хранительница очага? И именно в этой сфере должна реализоваться? Единственный вопрос: где взять семейный очаг? Да, скверно. Именно семьи-то у меня и нет… И зачем я сделала аборт? Сейчас бы у меня был малыш… Интересно, какой бы получился ребенок от Андрея? Хорошенький, бесспорно! Но с характером, это точно! Ой, о чем это я?!!»

Таким образом, Настины мысли, как упорные скалолазы, добрались до новой вершины: она уже рассматривала художника как объект матримониальных притязаний. Если бы не разбитое сердце, она бы сделала это гораздо раньше.

«Ах, как взревновал бы Платонов, узнав о моей свадьбе! Вот это была бы месть! – мечтала Настя. – Но если честно, разве получился бы из Атаманова муж? Он так непредсказуем. Непоследователен. Да, я понимаю, он талант… А впрочем, сейчас мы прекрасно уживаемся! И ведь он не беден, совсем не беден… Скорее даже богат…»

Любопытные белки следили с сосен за передвижениями Анастасии и весело прыгали с ветки на ветку. Их скачки были так же хаотичны, как и мысли Насти. Да, наукой мыслить логически и видеть за фактами – тенденции, а за событиями – процессы она никогда не владела. И даже хваленой женской интуицией природа ее обделила, не иначе. Ведь она до последней секунды не сомневалась в любви Платонова. А он…

– Настя! – крикнул кто-то из окна лимонно-абрикосового дома.

Кто бы это мог быть? Неужели господин Атаманов соизволил вспомнить о том, что в лесу он живет не один? И даже не с дятлами и белками, а с эффектной блондинкой!

У Насти ухнуло и бешено заколотилось сердце. Сейчас он позовет ее и покажет законченную картину. Он хочет знать ее мнение. Она стала ему небезразлична за эту неделю, проведенную вдвоем…

– Настя!!! Где, блин, кетчуп?!!! – проорал Атаманов.

Едва Илья открыл дверь, ему в лицо плеснуло обжигающей волной горя. В квартире творилось нечто невероятное. Пещерно выли близнецы Леша и Антоша – взрослые шестилетние мужики. Вопило прелестное дитя Эдик. Его глаза, мокрые от слез, блестели голубыми топазами. Молочным поросенком верещал Стасик. Маша нервно кусала губы. Люся взволнованно, в сотый раз излагала трагическую балладу, изящно украшая речь простуженным шмыганьем:

– Мы зашли в магазин буквально на минутку! Буквально на минутку! Выходим – а Рекс исчез!

– Он отвязался! – прокричал Антон. – Лешка плохо его привязал!

– Я нормально его привязал!

– Плохо! Плохо!

– Я тебя не слушаю! Я тебя не слушаю!

– О, Рексушка! – голосил Эдик. – О, мой возлюбленный малыш!

– Что же делать? А? – растерянно спрашивала Мария. – Пойдемте искать? Илья! А ты позвони в отделение! Милиция ведь патрулирует улицы, вдруг они его из машины увидят? Пусть поищут!

Конечно, если разобраться, было неразумно грузить милиционеров подобной просьбой, ведь они выполняли важную задачу поддержания порядка на улицах. Но с другой стороны, каких только приказов начальства не выполнял младший состав! И не такое приходилось делать.

И Илья, естественно, позвонил. А потом сам отправился в ночь, во тьму искать четвероногую пропажу. К щенку, привезенному детьми из деревни, он прикипел душой. Сколько взволнованных минут доставило ему это вертлявое существо! Например, когда сгрызло новые туфли, купленные в крутом магазине, или когда съело служебные документы заодно с кожаной папкой!

Здоровякин ходил и ездил по улицам, посвистывал, кричал. Промокнув, осатанев, он в десять вечера вернулся домой ни с чем. Дома царила тишина. Но только до тех пор, пока дети не повылазили из кроватей и не принялись вновь рыдать. Их сокровище так и не нашлось.

– Всем молчать! – шепотом рявкнул Илья. – Цыц! Хватит! Вы мужики или где? Завтра развесим объявления…

Еще через неделю, когда Настя полностью освоилась в доме художника, ее начала беспокоить индифферентность Атаманова. Художник ее игнорировал, он уделял гораздо больше внимания и эмоций приготовленным Настей котлетам, нежели самой поварихе.

Подобная ситуация не могла не травмировать блондинку. Ах да… Они ведь заключили соглашение. От Насти требовалось изображать глухонемую и желательно – невидимку. А ей все труднее становилось скрывать свою заинтересованность Андреем.