Пьесы - Юрий Александрович Буряковский

другим бирки навешивать?

М а р т а (потрясенно, Дубко). Значит, правда… Значит — ты?

Ж е л е з н я к (подошел к жене). Все пугала Антонина: саданут дробью из-за угла. А они вот смело, при всех. Некогда, спешить приходится. Что теперь скажешь, товарищ сержант?

Пауза.

Т о н я (взяла мужа под руку). Да, было, боялась, молила Дмитрия, чтобы бросил все. Сейчас еще замирить пыталась. (Дубко). Спасибо, просветлили ум!.. Гнали меня когда-то из дому Димины родичи, вторая блокада мне была. Не предал Дима нашей любви, нашей крови, пролитой вместе. Что же это? Для того я его на себе вынесла с поля боя, чтоб он сейчас перед кусочниками — лицом в грязь? Его — на коленях мне видеть?

В а р я. Есть, значит, счастье на свете?..

Т о н я. Завтра пойдешь, Дима, и все сам — про вину свою.

Железняк молча обнял жену за плечи.

Д у б к о (идет). Ночка длинная, подумать есть еще у вас время.

М а р т а (стала на дороге). Вор, вор… Судить тебя будут. А на каком суде за другое ответишь? (Сдерживая слезы). Обобрал душу, веру убил… Дура последняя, надеялась — любовь всякого очистить может… Что пел мне? Учиться вместе будем, дом уговорил строить, чтоб детишек завести…

Ж е л е з н я к. Прости, Марта, не мог я иначе.

М а р т а. Шкуру спасал сейчас… Вот зачем сегодня предложение мне сделал! Теперь сам со мной распрощался. (Отступает в сторону). Иди.

В а с и л е к. Нет, рано еще! Не работал Дмитрий Иванович в ту смену. Со мной случилось это все, я за рулем сидел, я выпивши был! На себя он взял вину. И теперь вот молчит.

Железняк протягивает Васильку руку. Тот отступает.

В а р я (тихо). Кто же ты такой, парень?

С е р г е й (Дубко). Дурачок он, этот Вася, а?

Д у б к о. Умники все вы тут, а меня утопить — черта лысого! Нет на стройке хищений, не докажете ничего. (Идет).

К а л и н а (встает). Подожди, Дубко. Еще ко мне не сходил.

Д у б к о. Эх, Петрович, за отца вас считал… Кто меня взял на такое место, доверие оказал? Вы моих родителей знали, загребущие были люди, в первую войну скупали у немцев-колонистов виноградники за гроши. И я стыдился грязнить руки, считал — для тех это, кто на другое не способен. Потому и подался в рыбкооп. Вот такой пустой человек был. А кто мне душу перевернул доверием своим, кто…

К а л и н а (обрывает). Отвечай, Дубко: когда мы кирпич стали получать в контейнерах?

Д у б к о (онемел на миг). Это к чему же?.. Не припомню что-то.

О л е к. С июня, Петрович. Третий месяц.

И р и ш а. С нас во всем городе начинали.

К а л и н а. Собрался я писать месячный отчет, забрал всю канцелярию на воскресенье домой. Поднял и его бумажки — ажур, как всегда! А тут я вдруг вспомнил про контейнеры — это когда мы с тобой, Дима, сегодня разбирались… Бегом домой. Справочник в руки: норма боя тут какая? Ошпарило мне душу: при контейнерах — в пять раз меньше! А Дубко давно сообразил. Он по-старому процент боя показывал. Что навалом, когда прямо в машинах возили кирпич, что теперь, в контейнерах. У меня склероз, башка старая, а вы где, умники, были?

Ж е л е з н я к. Ловко ты нас всех, Дубко.

М а р т а. Я за эти контейнеры сама билась всюду…

Д у б к о. Из жалости терпели вас, Калина. Теперь враз выгонят.

К а л и н а. Знаю. Сам уйду.

Тоня поспешно подает ему воду, лекарство.

Ж е л е з н я к. Не надо нам, Петрович, никого другого.

Д у б к о. Кладовщицу Марту Стоян — под суд. Халатность или соучастие. Передовичков этих — из комсомолии.

О л е к (хватает табурет). Хоть будет за что!

С е р г е й (вырывает табурет). Легко наказать себя, парень, хочешь.

М а р т а (Дубко). Один против всех бьешься? Чем? Грязью?

Д у б к о. Отпустили бы с миром? Уеду завтра, и снова тихо у вас… Чего взбесились? В карман я залез к вам? Отбил хлеба кусок? Кирпича вам жалко? Глины с водой? Чей он? (Железняку). Твой? Его? Из-за дерьма такого пускать жизнь свою под откос?

В а с и л е к (встает). Общее сроду хозяина не имело? Общее — все равно что ничье? Слыхал я уже эту песню! Никого запугать не смог? Меня одного, считаешь, на всю жизнь купил? Трус Василек, последнее барахло? Я с ним все лето воровал на пару…

М а р т а. Ох, Василек… Жизнь с такого начинать?

В а с и л е к. Что Дубко утаивал, вместе — на Старые Мельницы. С завода прямо, в контейнерах этих…

Д у б к о. Ду-рак. За два дела десятку сразу получишь.

В а с и л е к. Опоздали пугать.

Ж е л е з н я к. Слышал, Дубко? Теперь вон отсюда.

О л е к (встает). Мы проводим.

Ириша становится рядом с Олеком.

Д у б к о. Куда я сбегу? Куда сбежишь от вас? (Железняку). Аварию чужую покрыл. На твоей машине возили кирпич краденый. Не выйдешь ты, мил человек, в герои! (Уходит).

О л е к. Простите нас, дядя Дима… И пойдем, Ириша. Дежурство все же.

Ж е л е з н я к. Идите, ребята. У вас улица длинная.

Олек и Ириша уходят.

В а с и л е к. Он ведь как промышлял вначале? Выпишут Марте тысячи три кирпича, а Дубко под шумок — в машину!..

Тоня делает знаки Васильку, он не понимает.

Говорил, заберу потом Марту отсюда, иголка у нее золотая…

М а р т а. Я, я… в компании… Ширма для жулика! (Срывается с места, бежит к морю).

Ж е л е з н я к. Держите ее. Не в себе она сейчас! (Догоняет, останавливает силой). Одна у тебя компания, Марта.

М а р т а. Ох, Дима… (С наигранной бодростью, сквозь слезы). Правда, что это я? Мне кукушка сто лет посулила! Голова — руки есть? В бригаду к Олешке пойду.

К а л и н а. Одно я раньше понимал: дает план — человек, фигура, нет плана — нуль.

В а с и л е к. Пойду я, прощайте. У моря посидеть напоследок.

Ж е л е з н я к (качает головой). Никуда ты не пойдешь.

Пауза.

Скажи мне, Василек… что с Дубко свело тебя?

В а с и л е к. Деньги… (Глухо). Пить, гулять.

В а р я (невольно). Да маме больной он все отсылал! До копейки!

К а л и н а. Правда это, Василек?

Василек молчит.

Ж е л е з н я к (Варе). Ты-то откуда знаешь?

В а р я. Случайно… На почте видела…

С е р г е й. Встречал я, парень, ребят, которые там (сложил пальцы решеткой) людьми стали. Ты сам шагнул… Одно сейчас переступил. Амеба этот Дубко. Труха. А вот кто твою жизнь старался под откос пустить? Кто тебя с душой твоей поссорил?

В а с и л е к. Не знаю я больше никого! Сам во всем виноват.

Ж е л е з н я к. Полправды, Василек, хуже всякой брехни.

В а с и л е к. А может человек всю правду вынести?

Ж е л е з н я к. Человек — может.

Пауза.

В а с и л е к. Всю правду хотите знать? Ищете, кто Василька от людей отколол? Матери глаза не дал закрыть? Скажу! Только не пожалеть бы вам, Дмитрий Иванович.

Ж е л е з н я к. Мне?

На берегу раздается выстрел, и тотчас же крики раненых уток, хлопанье крыльев. Все настороженно переглядываются, подбегают ближе, но ничего