Немного скандала - Эмма Уайлдс

— Важно, — веско сказал Стивен, — чтобы она была хорошо устроена и чтобы о ней заботился человек, который относился бы к ней с уважением. Я даже поведал графу о том, что у нее неладно со здоровьем, и его это не отпугнуло.

— Как великодушно с его стороны, — резко ответила София.

— Я так и подумал.

Кажется, ее зять был готов защищаться?

— Я согласна, что Эмилии нужен человек, способный оценить ее живой ум, разделить любовь к литературе, который восхищался бы не только ее наружностью, но и красотой ее души. — София прислушалась к раскатам музыки и увидела, как Эмилия смеется чему-то, что сказал ей партнер. Как грациозны были ее движения! Жаль, ей нельзя много танцевать! — Но, боюсь, только не Уэстхоп.

— Почему не он? — раздраженно спросил Стивен. — Пора покончить с этим делом. В доме некуда деваться от цветов и явившихся с визитом поклонников. Я провожу вечера на скучнейших мероприятиях вроде сегодняшнего, вместо того чтобы приятно провести время в клубе или за карточным столом…

— Милорд, она ваша дочь, и, что для меня еще важнее, она дочь Сары. Я хочу видеть ее счастливой.

Он тотчас же замолчал. София знала — он любит Эмилию, да только не умеет этого выразить. Эта спешка с замужеством указывала скорее на то, что его очень тяготит роль отца; которую пришлось наконец играть. Раньше Эмилия была заперта в стенах загородного дома, где о ней заботилась гувернантка. Теперь дочь превратилась в женщину, и нужно было как-то общаться с ней. Дело осложнялось и внешним сходством Эмилии с матерью. Может быть, это будило в нем воспоминания о ее смерти, а это событие, как подозревала София, он до сих пор отказывался принимать — на эмоциональном уровне. Он потерял разом и жену, и сына. Поэтому не приезжал в тот дом, где это случилось. Красноречивая деталь.

— И Уэстхоп не подходит на эту роль? — тихо спросил он.

— Нет.

— Вы уверены?

Она спрятала улыбку, слыша его смиренный тон.

— Боюсь, вас это разочарует, однако, да, я уверена.

Он, казалось, почувствовал себя оскорбленным, но София понимала — она только что задела болезненную струну в его душе. Он сухо сказал:

— Вам меня не понять, София.

— Разумеется.

Грубовато, но он по крайней мере был из тех мужчин, что могли признать поражение. Наскоро изобретя какой-то предлог, он отошел.

— Ну и что же вас так развеселило?

Обернувшись на толпу разодетых гостей, она увидела, что к ней направляется Ричард. Оркестр почти заглушил его слова. Она ответила:

— Я только что развеяла в прах надежды Хатауэя выдать Эмилию замуж за Уэстхопа. Теперь он несколько обижен, но это пройдет.

— Вы, дорогая, как никто, умеете повергнуть в прах мужские надежды. — Взяв ее руку, Ричард поднес ее к губам — к ее восторгу, он, кажется, обожал это делать. Потом добавил: — И я нахожу этот ваш талант очаровательным.

— Большинство мужчин так не сказали бы.

— Я не большинство.

Конечно, нет. Оркестр перестал играть, и Ричард отпустил ее руку. Она сказала:

— Сент-Джеймса здесь нет.

— Разве это плохо? Я думал, вы хотите оградить племянницу от его недостойного общества.

— Сначала — да. — Ей вспомнился вечер концерта. Было что-то трогательное в том, как он, едва войдя в гостиную, сразу нашел взглядом Эмилию. София начинала думать, что этот человек гораздо глубже и содержательнее, чем ей сперва казалось. — А теперь я в растерянности. Вы говорили с ним?

— Да, вроде того.

— И что? — Она сверлила Ричарда требовательным взглядом. — Что значит «вроде того»?

Ричард только улыбнулся в своей спокойной манере, как умел улыбаться только он.

— Дражайшая София, вряд ли я мог бы подойти к нему и напрямик спросить, что он затевает насчет Эмилии. Я встретил его несколько дней назад, когда мы оба играли в карты в одном и том же салоне. А потом исхитрился сесть рядом, когда за его столом освободилось место. Он мне нравится. Хорошо играет! По-крупному, но не перебирает.

— Как мужчина играет в карты… — начала было София, но Ричард не дал ей закончить.

— Рассказывает о нем очень многое, — сообщил он. — Сент-Джеймс не вопит от восторга, когда выигрывает, и не впадает в мрачность в случае проигрыша. В своем чувстве юмора он не опускается до непристойностей. Вообще не говорит о женщинах, даже тогда, когда другие начинают хвастать! Ни о прошлых увлечениях, ни о нынешних — к сожалению. Значит, он неболтлив и умеет быть деликатным. Вынужден заметить, как раз это нам сейчас не на руку.

«Нам». Выразительное слово, но, на взгляд Софии, она сама и Ричард еще не объединились в слове «мы».

— Скрытный повеса. Как некстати, — пробормотала она, наблюдая, как Эмилия садится, пропуская следующий тур, рядом с молодыми девушками. Эти девушки, «желтофиоли», как их называли, были из тех, кто не пользовался успехом у мужчин, и не потому, что были некрасивы, а из-за чрезмерной застенчивости. Одна из них, юная леди Элизабет Доде, была особенно дружна с ее племянницей, и сейчас девушки сидели и что-то обсуждали с видом заговорщиц.

— Как некстати, что он джентльмен, — Ричард усмехнулся.

— Ничего смешного. Ведь мы говорим об Эмилии.

— Знаю, — мягко согласился он. — Она вам как дочь, вы обожаете ее и мечтаете видеть счастливой. Если Сент-Джеймс — необходимое условие для счастья Эмилии, и он, и она очень скоро это поймут. Не в ваших силах помочь этому случиться, София. И домешать, боюсь, вы не сможете также.

Она бросила на него косой взгляд:

— Вы, к сожалению, правы. Впрочем, это не облегчает дело.

— Мы сделаем все, что сможем. А сейчас потанцуйте со мной. В тот вечер вы исчезли, так и не дав мне шанса опрокинуть ваш тюрбан на пол на глазах изумленной публики. — Ричард протянул ей руку. — Думаю, вы должны мне тур вальса, раз обещали.

Протянутая рука искушала. К тому же он был отличным танцором. И никогда не жаловался, если она вдруг сбивалась на ведущую роль — со всеми вытекающими неуклюжими последствиями.

— Мой тюрбан и вправду оказался не слишком удачным, — призналась она. — И не будьте ко мне слишком снисходительны. Даже я иногда ошибаюсь в том, что касается моды.

— Вы всегда выглядите божественно, дорогая София. — Его глаза весело блестели. — А теперь потанцуем наконец?

Она протанцевала три танца подряд.

И теперь, черт возьми, он встревожился. Как будто он имел право считать ее вальсы, будто страж, которому поручено опекать эту девицу! Алекс хлебнул тепловатого шампанского, не сводя задумчивого взгляда с кружащихся в вихре танца пар. Ей не следует этого делать.

Но какое его дело, черт возьми?