Избранная - Лиза Джейн Смит

– Это шутка? – уточнил Кэмпбелл.

– Нет, не шутка. Девушки, предназначенные для фиесты,сбежали, – вновь произнес Квин. – Но, если подумать, оно и к лучшему.

– К лучшему? Квин, мы умираем от голода!

– Они не могли убежать далеко, – сказалМакс. – Это же остров. Давайте пойдем и…

– Никто никуда не пойдет, – оборвал его Квин.

Ракель придвинулась ближе к нему. Она начала нервничать,потому что вампиры, казалось, разъярились. Но она доверяла Квину и видела, чтоостальные побаиваются его.

– Послушай, Квин, ты пригласил нас сюда…

– Я вас не приглашал и даже не знаю, кто это сделал. Ноне в этом суть. Мне нужно вам кое-что сказать. Больше не будет никаких кровавыхфиест, ни теперь, ни потом. А тот, кто имеет возражения, может поделиться ими сСоветом.

Все мгновенно умолкли и насторожились. Они явно не ожидалитакого от Квина.

– И если вы не хотите, чтобы Совет узнал о том, что вызадумали, я рекомендую как можно быстрее отправиться по домам и забыть обовсем. Надеюсь, у вас будет болеть голова всякий раз при упоминании о кровавойфиесте.

Тишину разорвало чье-то злобное бормотание:

– Ах ты, грязный…

Ракель нервничала. Как вампиры смогут отправиться по домам,ведь на острове не осталось лодок?! Если только они не воспользуются лодкойхозяина. Но где он, почему до сих пор не приехал? И где Лили?

– Квин, – тихо сказала Ракель, но ее перебилхудощавый вампир с каштановыми волосами:

– Ты расскажешь обо всем Совету?

– Нет, я попрошу сделать это Хантера Редферна, –ответил Квин. – Но не думаю, что вам этого хочется. Он может представитьвсе в весьма неблаговидном свете. Поднимите руки те, кто считает, что Хантеродобрит это сборище.

– А я имею право голоса?

Вопрос прозвучал сзади. Голос был более низкий и глубокий,чем у молодых вампиров. Ракель почувствовала опасность и обернулась. Теперь ейказалось, что она заранее знала, кого увидит за спиной.

В дверном проеме стоял высокий мужчина. Рядом с ним –молодая девушка и ребенок. Фигура мужчины слабо освещалась всполохами пламени,но Ракель видела его волосы цвета крови и золотистые глаза.

Глаза цвета янтаря, глаза коршуна. Такие же, как у ЛилиРедферн. Почему она раньше не догадалась?!

Лицо мужчины словно возникло из ее кошмарных воспоминаний.Это был тот, кто убил ее мать, а потом гнался за ней и обещал ей мороженое.

Ракель мгновенно ощутила себя слабой и беспомощнойпятилетней девочкой.

– Здравствуй, Квин, – сказал Хантер Редферн.

Квин замер рядом с Ракель. Ей казалось, что он утратил дажеспособность мыслить. Она понимала, почему это произошло, – ведь ей до сихпор было открыто его сознание. Ракель знала, что Хантер олицетворял для Квина:жестокость и безжалостность, вызванные необходимостью, но также и честь. И вотон понял, что все это было ложью.

– Не нужно огорчаться, – продолжал Хантер. Он подошелближе и улыбнулся. Его золотистые глаза смотрели только на Квина. – Длявсего этого есть причины. – Он обвел рукой гостиную. – Совету нужныновые силы. Ламии становятся слишком слабыми. Я объясню тебе, и ты все поймешь.

«Наверное, так он объяснял Квину, почему ему следует статьвампиром, – подумала Ракель, – почему люди являются их врагами».

Она дрожала, но пламя гнева, разгоравшееся в ее душе,уничтожило страх.

– А какая была причина для того, чтобы убить моюмать? – спросила она.

Золотистые глаза метнулись в ее сторону. Похоже, Хантер былзастигнут врасплох.

– Мне было всего пять лет, но я все прекраснопомню, – продолжала Ракель, делая шаг навстречу Хантеру. – Ты убилее, просто свернув ей шею. А зачем ты убил Тимми? Ему было четыре года, но тывыпил его кровь. А мою тетю? Ты хотел сжечь меня, но погибла она.

Ракель замолчала, глядя на человека, которого искаладвенадцать лет. Но он, похоже, не узнавал ее.

– В чем дело? – спросила она. – Ты убил такмного маленьких детей, что не можешь вспомнить? Или вполне уверовал в созданныйтобой благородный образ?

– Ракель… – прошептал Квин.

Она повернулась к нему:

– Это он, я в этом уверена.

Квин посмотрел на человека, сделавшего его Редферном. ГлазаКвина потемнели, превратившись в две черные зияющие дыры.

«Один взгляд в эти глаза может стать смертельным», –подумала Ракель.

Но это была ее месть. Нож все еще находился у нее за поясом.Если бы только ей удалось подойти поближе… Она снова сделала шаг к Хантеру:

– Ты разрушил мою жизнь, но даже не помнишь меня.

– Я помню… – раздался голос из-за спины Хантера.

Ракель показалось, что она теряет сознание. Ребенок,стоявший позади Хантера, вышел на свет, и она вдруг почувствовала запахпластика и старых носков. Воспоминания навалились на нее, как снежная лавина.

– Тимми! О господи, Тимми!.. – только и смоглавымолвить она.

Он был таким же, каким она видела его в последний раздвенадцать лет назад. Темные волосы и широко распахнутые голубые глаза. Но этоуже не были глаза ребенка. В них было слишком много знаний и опыта, и этопугало.

– Ты бросила меня, – сказал Тимми. – Ты обомне не заботилась.

Ракель закусила губу, но слезы уже текли ручьями по еещекам.

– Прости меня…

– Никто обо мне не заботился, – продолжал Тимми,беря Хантера за рукав. – Ни один человек. Все люди – враги.

Он улыбнулся прежней, знакомой ей до боли улыбкой.

Хантер взглянул на Тимми, потом на Квина.

– Просто удивительно, как быстро они всемуучатся, – сказал он. – Ты ведь не встречался с Тимми? Он жил вВегасе, но я решил, что он может пригодиться здесь.

Он повернулся к Ракель.

– Конечно, я тебя помню. Ты немного изменилась,повзрослела. И ты не такая, как мы.

– Ты слабая, – вступила в разговор Лили, подходя котцу. – И проживешь короткую жизнь, поскольку не представляешь собойничего особенного. Другими словами, ты – пища, добыча.

– Хорошо сказано, – улыбнулся Хантер. Он вернулсяк Квину, и улыбка сошла с его лица. – Отойди от нее, сынок.

Квин придвинулся ближе к Ракель.

– Мы – духовные супруги, – сказал он. – И мыуйдем вместе.

За спиной Ракель раздался шум, словно дикие звери почуялидобычу и начали проявлять нетерпение.

– Я давно начал беспокоиться о тебе, Квин, –сказал Хантер. – Прошлым летом ты позволил Эшу и его сестрам сбежать изтайного убежища. Не думай, что это осталось для меня незамеченным. Тыстановишься слишком мягким и слишком слабым. В последнее время многие из насначали утрачивать силу.