Защита поручена Ульянову - Вениамин Константинович Шалагинов

- подпись: ленкоранский 2-й гильдии купец Ник. Иван. Михайлов.

Странно. Михайлов - юрист по образованию, кандидат прав, но вот перед «обществом Самарской губернии» он выставляет себя в неожиданном качестве купца 2-й гильдии. Почему? Так выгоднее. Ближе к доверию торговых и промышленных контор, к золотой реке неумеренных гонораров.

Афиша ленкоранского купца-адвоката помещена в 82-м номере «Самарских губернских ведомостей» за 1870 год, а 22 года спустя, ко времени выступления молодого Ульянова в судебных местах Самары, во главе адвокатского дома Михайловых встает новое лицо - племянник основателя, преуспевающий буржуа, противник Владимира Ильича по одному делу, мнимый его союзник - по другому.

Новый Михайлов, естественно, не тычет в чужие глаза легковесным торговым титулом - этот дешевый приемчик теперь вызвал бы дружные улыбки его «повзрослевших» коллег, но в душе он еще больше купец, чем его дядя. Сузив гамму услуг до строгих границ юридической помощи (за обревизование дел и счетоводств он не брался), А. М. Михайлов намного расширил так называемые доверительные акции, «задушевные советы миллионщикам», которые при известных обстоятельствах принимали характер преступных рекомендаций - подстрекательств к уголовщине.

В Госархнве Куйбышева хранится протокол такого содержания:

«Сего 1892 года, 23 сентября, в 9 1/2 часов утра в кабинет председателя (в котором в это время председатель находился один) явился помощник секретаря уголовного отделения Дмитрий Иевлев Белицкий, в крайне взволнованном виде, со слезами на глазах, и, закрыв за собой плотно двери, упал председателю (вставшему со своего места) в ноги и затем, вытащив из-под грудной полы бывшего на нем пиджака два свернутых в трубочку дела, сказал председателю подавленным голосом со сдерживаемым плачем: «Не ищите дел Эпштейна и Розиных» [76].

Из последующей части этого мелодраматического документа видно, что на все расспросы председателя коленопреклоненный канцелярист отвечал односложным, мало что говорящим признанием: «Моя вина. Пощадите».

Между тем это была вина Михайлова. Подстрекательство выкрасть и предать огню два дела - об этом узнали через шесть лет после кончины председателя - шло по цепи, начинавшейся с Михайлова.

Сохранились три жалобы-прошения (самарских мещанок, виноторговца и титулярного советника в отставке) по поводу «неблаговидного поведения» частного поверенного Михайлова, а в одном случае и по поводу «непредставления им обещанного оправдания». Наследник ленкоранского купца-адвоката брал рысаками, севрюгой, лесными дачами, черноземом, обещая «пренепременное милосердие» суда.

Но вот - осечка.

Впрочем, на рискованные предприятия Михайлов решался не часто. Жонглируя юридическими понятиями, он в тонкостях знал этот свой реквизит, знал, с кем и как спорить, говорил мягким и властным басом, умел мастерски «делать» улики и доказательства, был человеком неистощимого, чисто мужского долготерпения. И потому самарская Фемида была к нему благосклонна.

26 октября 1892 года.

Раздумчивая меланхоличная трель распорядительного колокольчика призывает под своды судебного зала присяжных и коронных судей, разноликую горстку свидетелей, потерпевших… Слегка привстав над своим столиком, прокурор без волнения и интереса встречает взглядом пеструю кавалькаду присутствия, степенную, чопорную и тоже бесстрастную, в крестах, серебре оплечий, касторе…

Председательствующий (выправляя фалды мундира над подлокотниками кресла). Прошу садиться, господа! (И чуть громче, стро-оюе, другим голосом.) По указу его императорского величества и за полномочиями, дарованными мне его уставами и его волей, дозволяю себе настоящее заседание суда провозгласить открытым…

Суд пошел.

Ходкое перо протоколиста оставляет на бумаге:

«По открытии заседания подсудимые заняли места на скамье для подсудимых - Алашеев, Карташев, Перушкин под охраною стражи, а Абрамов и Червяков - без охраны стражи. Защитниками подсудимых явились, помощник присяжного поверенного Ульянов, избранный Алашеевым, Карташевым и Пе/рушкиным, и частный поверенный Михайлов, избранный Червяковым» [77].

Помощник присяжного поверенного Ульянов и частный поверенный Михайлов - за одним адвокатским столиком. Тот и другой слева от судей, на общепринятом полюсе защиты, тот и другой на положении процессуального противника государственного обвинителя.

Что это? Маленький союз единомышленников?

Если союз, тогда какая же скрепа соединяет их под этими сводами?

Общее обвинение? Общий обвинитель?

Единый щит, одна и та же защитительная идея?

Или попросту место, которое они занимают, левый столик?

Председательствующий (заканчивая чтение обвинительного акта). «…На основании вышеизложенного самарские мещане Василий Искарионов Алашеев, 21 года, Алексей Виссарионов Карташев, 22 лет, Дмитрий Алексеев Перушкин, 18 лет, крестьяне села Суходол, Суходольской волости, Ставропольского уезда, Самарской губернии Андрей Андреев Червяков, 18 лет, и села Силина, Крюковской волости, Лукьяновского уезда, Нижегородской губернии Василий Семенов Абрамов, 31 года, обвиняются: Алашеев, Карташев и Перушкин в том, что в течение зимы 1891 - 1892 годов в г. Самаре по предварительному между собой уговору, в разное время тайно похитили у купца Духинова 20 стальных рельсов, лежавших близ амбара Духинова на открытом месте… и, во 2-х, в том, что в начале января 1892 года они, также по уговору между собой, тайно похитили у самарской купчихи Прасковьи Бахаревой от ее лавки чугунное колесо… а Червяков и Абрамов в том, что, не принимая непосредственного участия в вышеозначенных кражах, по совершении уже таковых, они заведомо принимали для сокрытия и перепродажи от Алашеева, Карташева и Перушкина рельсы и чугунное колесо, украденные у Духи-нова и Бахаревой» [78].

Желтолицый старец в кресле председательствующего - это А. И. Смирницкий, он на полвека старше и Ульянова и Михайлова.

Председательствующий (Алашееву). Ну-с, братец… воровал?

Алашеев. Голодно было…

Председательствующий (Карташеву). А ты?… (Перушкину.) А ты? Постой, постой… значит, в одном деле был, а вот чугунного колеса у Прасковьи Бахаревой не крал? И даже не мог? Как, как? Алиби, значит. Н-да-с… (Абрамову.) Одна необходимая уточняющая подробность: вы по-прежнему приказчик?

Абрамов. Никак нет-с. С прошлой осени держу самостоятельное дело в железном ряду.

Председательствующий. Находите себя виновным?

Абрамов. Никак нет-с.

Председательствующий (Черепкову). А вы?

Червяков. Точно так же по торговой части… И по недоразумению. Не виноват, ваше высокородие.

Председательствующий (Д. Д. Микулину, представителю государственного обвинения). Несколько меняя фигуры нашего обряда, я попросил бы досточтимого титулярного советника предъявить нам его мнение об уместности вызова новых свидетелей, как и о всяком ином дополнении уликового материала.

Микулин. Улик предостаточно, ваше превосходительство. Не смею утруждать высокое присутствие новьн ми просьбами.

Председательствующий. Господин Ульянов…

Ульянов. Нужды еще в новых свидетелях не вижу. Представителю обвинения, по его словам, достаточно улик для обвинения, защите - я имею в виду защиту Алашеева, Карташева, Перушкина - достаточно фактов, материалов, свидетельств для защиты. Но об этом позже… Мой подзащитный Перушкин, гребенщик из чужого заведения, совсем еще юный рабочий, не может, а потому и не хочет признать вину в краже колеса, приводного чугунного колеса для конной молотилки, оцененного купчихой Бахаревой в