Перед изгнанием. 1887-1919 - Феликс Феликсович Юсупов

разбирая бумаги брата, я нашел переписку, открывшую мне темную роль, которую сыграл в этой истории некто Чинский, известный оккультист. Из писем следовало, что Николай был полностью под его влиянием. Он писал брату, что он – его ангел-хранитель и что Божья воля им руководит; он представлял ему обязательной женитьбу на этой девушке и убеждал его следовать за ней в Париж. Во всех этих письмах расхваливались он сам и его мать и содержались советы быть осторожным в отношении наших родителей и меня.

Прежде чем покинуть нас, великая княгиня взяла с меня обещание приехать к ней в Москву, когда мать почувствует себя лучше, чтобы поговорить о моем будущем. Это могло произойти лишь спустя какое-то время. Состояние здоровья матери улучшалось, но она никогда не оправилась от пережитого горя.

Возвращаясь однажды с прогулки и поднимаясь по лестнице последней террасы, я остановился наверху, чтобы оглядеть огромный парк с его статуями и аллеями и великолепный дом, давший приют бесценным богатствам. Я думал, что однажды все это будет принадлежать мне и что это лишь частичка богатства, которое должно перейти ко мне. Мысль стать однажды одним из богатейших людей России опьянила меня. Я вспоминал о том времени, когда украдкой проникал в театр и представлял себя своим предком, великим меценатом царствования Екатерины II. Я видел вновь мавританский зал на Мойке, где, лежа на подушках, шитых золотом, обернутый восточными тканями и увешанный бриллиантами матери, я царил посреди моих рабов; богатство, роскошь, власть: я не знал до сих пор жизни. Посредственность и уродство приводили меня в ужас. Но что будет, если война или революция лишат меня состояния? Я вспоминал отверженных, виденных мною в Вяземской Лавре. Может ли быть, что я дойду до такого? Эта мысль была непереносима. Я быстро вошел в дом. Проходя перед своим портретом работы Серова, я остановился и внимательно в него вгляделся. Серов был замечательный психолог, схватывавший лучше, чем другие, характер позирующих. На лице молодого человека, которого я видел перед собой, можно было прочесть тщеславие, гордость и сухость сердца. После ужасного испытания, каким была для всех нас смерть брата, как мог я не измениться? Как мог все еще замыкаться в своем эгоизме? Я почувствовал такое отвращение к себе, что на мгновение подумал о самоубийстве. Мысль о горе родителей заставила меня отбросить это крайнее решение.

Я вспомнил, что великая княгиня посоветовала мне приехать к ней, и решил воспользоваться наступившим улучшением здоровья матери, чтобы отправиться в Москву.

Глава ХIII

Великая княгиня Елизавета Федоровна. – Ее благотворное влияние. – Моя деятельность при ней в Москве. – Планы на будущее

Я не претендую на то, чтобы сообщить здесь что-то новое о великой княгине Елизавете Федоровне. Эта чистая и благородная личность уже близка всем, кто читал многочисленные труды о последних годах монархии. Но я не могу писать о своих собственных воспоминаниях, не напомнив, какова была жизнь той, которая сыграла в моей жизни роль одновременно важную и благотворную, о той, кого с детства я любил, как вторую мать.

Все, кто знал ее, отдадут дань как восхитительной красоте, так и благородству характера этой исключительной женщины. Высокая, стройная, светлоглазая, с мягким и глубоким взглядом, тонкими и чистыми чертами, она прибавляла к этим телесным дарам редкий ум и самое большое великодушие. Она была дочерью принцессы Алисы Гессен-Дармштадтской, сестрой царствующего принца Эрнста Гессенского, внучкой королевы Виктории и старшей сестрой нашей молодой царицы. Другие ее сестры – принцесса Виктория Баттенбергская, позднее маркиза Милфорд Хейвен, и принцесса Генриетта Прусская. Елизавета Федоровна вышла замуж за великого князя Сергея Александровича, четвертого сына царя Александра II.

В первые годы замужества она жила в Санкт-Петербурге, много принимала в cвоем дворце на Невском проспекте, вела блестящую жизнь, соответствовавшую ее положению и уже в ту пору не очень ей нравившуюся. В 1891 году великий князь был назначен генерал-губернатором Москвы. Великая княгиня быстро снискала большую популярность в новой резиденции. Она вела там такую же деятельную жизнь, как и в столице, деля время между светскими обязанностями и многочисленными благотворительными делами.

17 февраля 1905 года, когда великий князь выезжал на Сенатскую площадь Кремля, террорист[113] бросил в его карету бомбу, разорвавшую ее на куски.

Великая княгиня была занята на устроенном ею в Кремле сборе теплых вещей для войск в Маньчжурии. При грохоте взрыва она выбежала, даже не накинув манто. На площади она увидела раненого кучера и двух убитых лошадей. Тело великого князя было буквально разорвано, и останки его рассеяны по снегу. Великая княгиня собрала его своими руками и велела перенести в дворцовую часовню. Сила взрыва была такова, что пальцы великого князя, все еще в кольцах, были найдены на крыше соседнего дома. Эти детали мне сообщила сама великая княгиня. Известие об этой трагедии застало нас в Санкт-Петербурге, и мы поспешили в Москву.

Спокойствие и твердость великой княгини вызывали общее восхищение. Она проводила в молитвах дни, предшествовавшие погребению, и черпала в христианских чувствах мужество для поступка, ошеломившего все ее окружение: она велела проводить себя в тюрьму, где содержался убийца, и попросила закрыть себя с ним в камере.

– Кто вы? – спросил он.

– Я вдова того, кого вы убили. Зачем вы совершили это преступление?

Никто в точности не знает, каково было продолжение их беседы. Разные версии были более или менее вымышленными. Некоторые уверяли, что после ухода посетительницы, убийцу нашли с закрытым руками лицом, плачущего горькими слезами.

Несомненно то, что великая княгиня писала императору просьбу о помиловании узника и что Николай II согласился бы, если бы убийца наотрез не отказался от этого сам. Он даже написал великой княгине, что не выражает и не испытывает какого-либо раскаяния и заранее отказывается от помилования, которое она испрашивала для него.

Великая княгиня посетила в госпитале кучера, смертельно раненного. Увидав ее, несчастный, от которого скрывали смерть господина, спросил: «Как чувствует себя Его Высочество?» – «Это он послал меня узнать о тебе», – ответила она.

После смерти мужа она продолжала жить в Москве, но удалилась от светской жизни и посвятила себя всецело делам милосердия и благотворительности. Она раздала приближенным часть своих драгоценностей и продала остальные. Мать купила у нее великолепную черную жемчужину, подарок императора Николая II. Поднося ее свояченице, царь сказал: «У тебя теперь будет жемчужина почти такая же прекрасная, как “Перегрина” Зинаиды Юсуповой».

Раздав все свое добро, великая княгиня купила участок в Москве, на Ордынке, на правом берегу реки. В