Убить куклу - Надежда Черкасова

— Может, Лиля была ее родственницей? Тогда понятно, почему она меня ненавидит: заняла чужое место.

— Да что ты! У Ирины Марковны отродясь никого не было. Она сама мне рассказывала. Ни единой души. Однажды проговорилась, что у нее когда-то в ранней молодости ребенок родился, но тут же умер от неизвестной болезни. Потому она больше и не решилась рожать, опасалась, что и другого малыша постигнет та же участь. А по мне, так лучше бы родила. Может, не такая бы злобная была теперь.

— А почему у вас нет детей? — спросила Лера и тут же прикусила язык, но было уже поздно: на глазах поварихи выступили слезы. — Светланочка Николаевна, извините меня за бестактность!

— Не бери в голову, — уже улыбалась та. — Бесплодная я, от самого рождения. Да ты не смущайся, все нормально. И не вздумай жалеть меня. Сначала я очень хотела ребеночка родить, даже лечиться пыталась, думала, что врачи могут и ошибаться. Но потом привыкла. Знаешь, как говорят: «На все воля божья». А теперь, к старости, поняла одну простую вещь: лучше совсем детей не иметь, чем таких нелюдей, как у некоторых. По телевизору вон показывают, как взрослые дети стариков-родителей из дома выгоняют. Спаси, сохрани и помилуй от таких деточек! Уж лучше никаких, чем эдакие. Так что жалеть меня не стоит, потому что я гораздо счастливее этих горемык-родителей. Ну я пойду, заболталась с тобой. Через час ужинать приходи. Как раз проголодаешься. Да, кстати, а у тебя-то почему до сих пор деточек нет? Твой возраст самый детородный, грех его упустить.

— Хочу родить от любимого, а не от кого попало. Пока не встретила своего единственного.

— Ну с тобой все ясно. Девочку, что ли, хочешь?

— Почему именно девочку? Я и от мальчика не откажусь. А почему вы про девочку спросили? — Лера почувствовала, как внутри у нее все похолодело от дурного предчувствия.

— Думала, это ты для нее игрушку купила, заранее. Вот только игрушка какая-то немного странная, можно было и покрасивее выбрать, не такую экзотическую.

— Вы о какой игрушке говорите, что-то не пойму? — спросила Лера, боясь услышать ответ.

— Да вон же кукла, по ту сторону кровати свалилась. Только ты ее сама подбери. А мне бежать пора. Как бы хозяева не хватились. Да и Ирину Марковну лучше не злить понапрасну, иначе потом хлопот с ней не оберешься, пока отмоешься от ее наговоров. А ты отдыхай. Вон какая бледная, — и Светлана Николаевна, подхватив поднос, скрылась за дверью.

Лера откинулась на подушку, не в силах заглянуть за кровать. Сознание вдруг словно прояснилось и восстановило события вчерашнего общения с куклой, закончившееся внезапной болью и беспамятством. Весь день оно на что-то намекало, подбрасывая некие обрывки воспоминаний, навеянных то ли дурным сном, то ли излишней усталостью, но Лера отмахивалась от них, словно чувствовала, что они могут обратиться для нее во зло. И все же зло пробило защиту памяти и ворвалось в ее жизнь чудовищным страхом и безысходностью. Лера лежала тихо, стараясь не шевелиться, чтобы кукла подумала, что она спит.

Вчерашняя поездка Василия в Энск пролила кое-какой свет на личность и характер Валерии. Оказывается, «ей в рот пальца не клади, откусит вместе с рукой», как выразилась директриса детдома и рассказала о случаях, когда Лера дважды пыталась совершить убийство, причем одного воспитанника чуть не утопила, а другого намеревалась проткнуть ножом. А ведь это были мальчики, физически куда сильнее ее.

Но самое трагичное то, что они впоследствии все же погибли, и при довольно странных обстоятельствах. Директриса голову давала на отсечение, что Лера причастна к их смерти, так как оба умерли в один день в ее квартире. Где находилась в это время Лера? Ни один человек не сможет ответить на этот вопрос, так как Леру никто не видел, а потому и алиби на момент гибели воспитанников у нее нет. Почему соответствующие органы не стали подробно заниматься этим вопросом? Так они и занимались, только списали все на несчастные случаи.

Директриса смутно помнит, что об отце Леры в документах не было ни строчки. Свою мать Лера никогда не видела, так как та бросила девочку в роддоме сразу после рождения, а сама бесследно пропала. Воспитывала Леру до четырех лет бабушка, которой сообщили, что ее дочь погибла. После смерти бабушки девочку определили в детский дом. Нет, документов никаких не сохранилось, ни имени матери, ни имени бабушки директриса не знает, а если и знала, то уже забыла давным-давно. Личное дело, которое на воспитанницу заводили, до сих пор не могут отыскать: куда делось — непонятно. Наверное, Лера сама его и похитила из архива, чтобы никто ничего о ней не смог узнать. Кому же еще-то это нужно было? И хорошо, что у Леры не осталось родственников, иначе бы они от нее дружно отказались, так как «посчитали бы грехом родниться с эдаким отродьем».

Соседи же порассказали столько, что Василий даже засомневался, что речь идет о молодой женщине, а не о прожженной и видавшей виды уголовнице. Вот уж верно, что самые большие сплетни рождаются в самых маленьких городах. А может, все гораздо проще: та ложь, которую они наплели, и есть для них правда, потому что другая им неведома? Поэтому не стоит бегать от лжи, чтобы потом не убегать от правды, ведь ложь хоть и вездесуща, но, как правило, не вечна. Если, конечно, это и в самом деле ложь, а не самая что ни на есть правда.

Оказывается, Валерию считали виновной в гибели сторожа парка, в котором она же стала свидетельницей то ли несчастного случая, то ли убийства. Говорили даже, что это она подстрекала убитого впоследствии мужчину против сторожа, так как стояла рядом и нагнетала обстановку. Вот только полиции ничего не удалось доказать, и «она ушла от правосудия, так как ей помогло колдовство».

Час от часу не легче, еще и колдунья!

«Она и мужа своего до инвалидности колдовством довела, а потом в Москву укатила, так как люди против нее очень обозлились».

Свекровь наотрез отказалась говорить о Валерии, а ее муж Павел говорить был не в состоянии, а если бы и мог, тоже, наверное, как и большинство, порассказал бы о ней немало всякой всячины.

Да, Валерии и в самом деле нечего было делать в родном городе, где она каким-то чудом умудрилась обидеть не только тех, кого знала, но и тех, с кем не была даже знакома. Просто поразительные способности настраивать против себя людей. Выходит, что она никак не могла вернуться к себе домой.

Василий прилетел в Москву только сегодня утром и снова нагрянул на съемную квартиру, где проживала Лера, чтобы узнать, нет ли вестей. На этот раз его встретил хозяин комнаты, которую прежде снимал Григорий.

— Еле ноги унес от проклятой квартирантки, — рассказывал Николаич, худой и несчастный облезлый мужичок со слезящимися на свету глазами. — Посмотри сам, что она со мной сделала, ведьма проклятущая! Она же мне всю жизнь поломала: пить больше не могу! Ну как мне теперь жить? Раньше выпью чуток, и жизнь становится не такой горькой да серой. А что теперь? Веришь, радоваться жизни перестал! Думаешь, легко мне себя ничтожеством ощущать? Даже дружки мои бывшие от меня отвернулись, потому как я теперь совсем пропащий человек.