Великая перезагрузка. Война за мировое господство - Алекс Джонс

Я считаю, что «21 урок для XXI века» принципиально отличается от первых двух книг. Может быть, у автора проснулась совесть? Или он готов отринуть идеологию глобалистов? Может быть, и так.

Я не планирую подробно разбирать каждый из 21 урока, но просто выделю несколько наиболее тревожных моментов. По давней привычке Харари начинает книгу вполне рационально. Вот пример:

Правда и власть лишь некоторое время могут уживаться вместе. Рано или поздно их пути расходятся. Если вы хотите власти, в какой-то момент придется распространять вымысел. Если вы хотите знать правду о том, как устроен мир, в какой-то момент придется отказаться от власти. Вам придется признать некоторые вещи, – например, как вы пришли к власти, – которые разозлят союзников, оттолкнут последователей или подорвут социальную гармонию. Ученые всех времен оказывались перед этим выбором: служить власти или правде. Объединить людей, заставив всех поверить в одну историю, или рассказать правду, даже если ценой этому станет разлад153.

К этим аргументам не придерешься. Я не раз убеждался в их справедливости на собственном примере. Попытка рассказать правду часто лишает меня какой-то толики власти. И тем не менее нужно отметить, что некоторые из самых популярных сейчас деятелей и общественных лиц, к которым прислушиваются миллионы, например я сам, Джо Роган[20], Джордан Питерсон[21] и Такер Карлсон, упорно говорят людям правду. Размышляя о прошлом, я должен не согласиться с Харари в том, что привычка говорить правду закроет вам любой путь во власть. Просто обществу может потребоваться несколько больше времени, чтобы осмыслить вашу позицию.

Кроме того, власть, полученная с помощью правды, долговечнее власти, основанной на лжи.

Эти размышления о правде и власти весьма плохо соотносятся с тем, как в предыдущих книгах Харари с энтузиазмом восхвалял империи, говорил о необходимости лишить людей базовых прав и разделении общества на высшую касту суперлюдей и низшую касту, которой будут править алгоритмы и генная инженерия.

При этом Харари находит повод для особой гордости, заявляя, что даже Дисней является его союзником в атаке на свободу воли:

Дисней построил свою империю на повторении одного и того же мифа раз за разом. В бесчисленных мультфильмах студии герои преодолевают опасности и трудности и в конце концов побеждают, находя себя и следуя своему свободному выбору. В мультфильме «Головоломка» этот миф жестоко развенчивается. «Головоломка» основана на последних достижениях нейробиологии в изучении человеческого мозга. Зритель попадает в сознание главной героини, девочки Райли, и узнает, что не существует одной настоящей Райли и у нее нет никакого свободного выбора. На самом деле Райли по сути – большой робот, которым управляет несколько конфликтующих биохимических механизмов, которые в фильме представлены в виде симпатичных мультяшных персонажей: веселая желтенькая Радость, голубая мрачная Грусть, вспыльчивый красный Гнев и так далее…

Удивительно даже не то, что Дисней осмелился выпустить в прокат фильм с таким радикальным содержанием, а то, какой успех «Головоломка» имела во всем мире. Возможно, успех обусловлен тем, что это все-таки комедия со счастливым концом и большинство зрителей не разглядели ни нейробиологического содержания, ни зловещего подтекста154.

Вам не кажется странным то количество текста, которое ученый посвящает разбору детского мультика? Мне нет, потому что истории, особенно те, которые мы рассказываем детям, жизненно важны для будущего нашего общества. Сейчас, в 2022 году, все больше родителей упрекают компанию «Дисней» в попытках подрыва традиционных семейных ценностей. Тем интереснее, что Харари отметил эту тенденцию еще в 2015 году. Какие еще преступления против детей можно совершить, когда вы объясняете, что они не отвечают за свои действия и должны бежать от любого, кто скажет им что-нибудь о личной ответственности?

От «Головоломки» Харари возвращается к роману Олдоса Хаксли «О дивный новый мир», который воспринимает как готовую схему счастливого человеческого будущего:

В этом дивном новом мире Мировое правительство использует продвинутые биотехнологии и социальную инженерию, чтобы все граждане были довольны и ни у кого не было причины бунтовать. Как будто Радость, Грусть и другие персонажи «Головоломки», живущие в голове девочки Райли, поступили на государственную службу и стали добросовестно выполнять поручения правительства. В таком мире отпадает необходимость в секретной полиции, концентрационных лагерях или Министерстве любви из оруэлловского «1984». Настоящий гений Хаксли заключается в том, как он показывает, что можно намного лучше контролировать людей с помощью любви и удовольствия, чем страха и насилия155.

Харари явно восхищен Мировым правительством «Дивного нового мира». Думаю, читателю необходимо понимать, что глобалисты не хотят участвовать в видимых проявлениях насилия в отношении своих оппонентов.

И тем не менее, с учетом всего того, что они пишут, я ни на секунду не сомневаюсь, что в рамках глобалистской идеологии насилие, которого общественность не видит, более чем приемлемо.

Но потом Харари пустился в длинное отступление, заставив меня удивиться, почему же так поменялся его подход.

В последней части книги предпринята достойная восхищения попытка защитить поиск правды во всем происходящем. И одновременно с ней излагаются опасения, что такие поиски могут в ближайшее время полностью прекратиться:

С развитием технологий произошли две вещи. Во-первых, по мере того как кремниевые топоры постепенно превратились в ядерные боеголовки, дестабилизация мирового порядка стала намного опаснее. Во-вторых, по мере того как наскальная живопись постепенно развилась в систему телевещания, стало намного проще обманывать людей. В будущем алгоритмы могут довести этот процесс до логического конца, практически полностью лишив людей возможности наблюдать объективную реальность вокруг себя и знать правду о себе. Алгоритмы будут решать, кто мы и что должны знать.

Пока (в ближайшие годы или десятилетия) у нас еще есть выбор. Если мы приложим усилия, то докопаемся до правды о себе самих. Но если мы хотим успеть это сделать, то пора начинать прямо сейчас156.

В последнем абзаце мне слышится плач об уходящем мире, который был так дорог автору.

Как христианин я понимаю и принимаю раскаявшегося в своих прошлых поступках грешника. Это одна из суперспособностей христиан. Мы радуемся возвращению блудного сына и раскаянию грешника даже больше, чем добродетельной жизни прилежного верующего.

В конце «21 урока для XXI века» приводится длинное интервью с Харари, которое все больше укрепляет меня в идее о смене взглядов. Если один человек так незначителен и неважен, как он писал в первых двух книгах, зачем столь подробно и пространно рассказывать о себе? Вот несколько цитат:

В XXI