Большой конфликт - Берт Хеллингер

Хеллингер просит Клару встать и ставит напротив нее заместителя для ее мужа. За мужем он ставит заместительницу для ислама.

Муж начинает беспокоиться. Он смотрит на ислам, потом снова на жену. Ислам подходит к нему ближе. Муж поворачивается вправо и периодически снова смотрит на ислам. Жена встает напротив него.

Муж медленно идет к жене. Она тоже делает шаг в его сторону. Он поворачивается к исламу, подходит ближе к жене и снова смотрит на ислам.

Он подходит к жене еще ближе и хватается за нее левой рукой. Другой рукой он хочет дотянуться до ислама, но жена ему не дает. Она хочет притянуть его к себе и не дать дотронуться до ислама. Муж прислоняется головой к ее плечу.

Теперь Хеллингер вводит в расстановку сына.

Муж и жена обнимают друг друга со спины и вместе смотрят на ислам и на сына. Ислам и сын напряженно смотрят друг на друга. Муж хочет вместе женой подойти ближе к исламу, но она его удерживает. Муж смотрит то на жену, то на сына.

Через некоторое время муж немного отрывается от жены. Правой рукой он обнимает сына, но его левая рука остается на плече жены. Теперь он стоит напротив ислама.

Жена хочет отделиться от мужа и смотрит в сторону. Муж снова кладет руку ей на плечо, чтобы ее удержать. Тем временем сын немного от него отошел, теперь он стоит ближе к исламу.

ХЕЛЛИНГЕР: Хорошо, этого достаточно.

ХЕЛЛИНГЕР через некоторое время Кларе: У высокомерия есть свои границы. И дети нам их показывают.

КЛАРА: Но сын вообще на меня не смотрел.

ХЕЛЛИНГЕР: Он смотрел туда, куда должна смотреть ты. Ты заняла такую позицию, где ты возносишься над исламом и над матерью твоего мужа.

Группе: Ей не помочь, это ясно. Но теперь мы испытываем уважение к мальчику.

ЗАМЕСТИТЕЛЬ МУЖА: При этом муж так сильно ее любит.

ХЕЛЛИНГЕР: Она этого не видит.

Через некоторое время жене: Поведение сына – результат материнского упоения властью.

Когда клиентка хочет что-то сказать: Я не хочу ничего знать. Мы же все видели. Яснее быть не может. Но как хорошо бы иметь власть над судьбой!

Когда женщина кивает: Вот именно, хорошо бы. Ладно, на этом я закончу.

Другой взгляд

Ближнее

Я проведу упражнение для всех желающих. Мы можем закрыть глаза и успокоиться. – Мы внутренне расширяемся, становимся очень широкими и собой целиком, максимумом своей поверхности, открываемся неизвестному Большому. – Мы становимся маленькими перед этим величием. – Мы просим без слов. – Мы соглашаемся с расстоянием между Большой Душой и нашей собственной. – Возможно, мы убеждаемся в том, что это Могучее в то же время легко, и отдаемся как широте, так и низкому и легкому. – Затем мы отворачиваемся, чтобы оно осталось за нами, как солнце, которое светит издалека. – И теперь смотрим на ближнее, простое, человеческое.

Чужое

Я хотел бы сказать несколько слов о тайнах. Что делать, если мы узнали тайну, которую не должны были узнать?

Приведу простой пример. Иногда человек рассказывает мне что-то, а я чувствую, что, если я впущу это в свою душу, это будет ее тяготить. Меня вдруг заполнит что-то чужое. Тогда не останется места для моего собственного, уместного для меня. Такое случается с помощниками, которые задают много вопросов. Это их загружает и, возможно, становится причиной того, что через какое-то время они выгорают и чувствуют себя опустошенными. Они позволяют слишком заполнить себя чем-то другим, чем-то для них чужим. Поэтому путь, который выбираю я, это спрашивать как можно меньше. Так лучше для моей души. И помогает сохранить мою силу.

Иногда родители делятся с детьми какими-то секретами. Рассказывают им то, что их совершенно не касается, например, о своих супружеских отношениях. Если родители сделали что-то нехорошее и каются в этом перед детьми, это тоже плохо для детей.

Но есть способ оставить это позади. Можно пройти очищение, которое освобождает от этой тайны. Оно заключается в том, что мы позволяем тайне выйти из нас и найти дорогу туда, где ей место. Я просто позволяю ей из меня выйти и возвращаюсь к самому себе.

Это один способ. Другой способ – подставить тайну под яркий свет, в котором она растает. Это всего лишь образ. Но можно почувствовать, как он помогает освободиться от чего-то чужого.

Источник жизни

Выполним одно маленькое упражнение.

Представим себе, что мы разделены на две половины. С одной стороны мы чувствуем за собой своего отца. За ним мы чувствуем его родителей, за ними – его дедушек и бабушек, а еще дальше – его прадедушек и прабабушек. Мы открываемся той жизненной силе, которая течет через всех этих предков и вливается в нас. Мы чувствуем их силу. Она приходит откуда-то очень издалека. Все эти предки прожили свою жизнь и справились с ней. Они приняли ее и передали дальше. Теперь они стоят за нами. Мы чувствуем тепло, которое вливается в нас вместе с их силой, и можем быть, замечаем разницу с другой стороной, где этой связи пока нет.

Затем мы переходим к другой стороне и чувствуем за собой свою мать. За матерью мы чувствуем ее родителей, за ними – ее бабушек и дедушек, прабабушек и прадедушек, прапрабабушек и прапрадедушек – огромную, широко разветвленную сеть. Она полна жизненной силы, которая издалека течет через этих предков к нам и в нас.

Теперь мы чувствуем, как оба потока жизни, от отца и от матери, сливаются в нас в единое целое. Оно уникально и неповторимо. Мы чувствуем тепло и силу, а может быть, еще, как эта сила накапливается и стремится течь дальше, через нас к нашим детям и нашим задачам на службе жизни.

Возможно, мы поставим в этот поток и свою болезнь, какой бы она ни была. Иногда болезнь прерывает связь с потоком жизни. Она заставляет нас осознать, что что-то оказалось прервано. Она хочет, чтобы мы преодолели этот разрыв. Если под давлением болезни мы восстанавливаем эту связь, значит, она выполнила свое назначение.

Травма

Фрагмент курса «Расти и процветай, дорогое дитя» в Идштайне в 2004 году

Травма возникает вследствие опасной для жизни ситуации или представления о том, что ситуация была опасна для жизни, хотя в реальности, возможно, и не была. Травма оставляет отпечаток в душе