Спасти Феникса - Маргарет Оуэн

Затем лучи солнца снова поймали сталь, метавшуюся между людьми на другом конце рынка, впереди. Крики оглашали воздух, как фейерверк. Фу оглянулась и увидела, что новые Соколы, смыкая кольцо, мчатся сломя голову через перепуганную толпу.

Тавин схватил ее за плечо.

– Ты должна нас спрятать.

– Нет, – отрезал Жасимир. – Если мы разделимся, мы друг друга потеряем.

Фу не могла думать. Помочь Па. Она должна помочь Па.

Тавин выругался, диким взглядом окинув рынок. Заметил палатку.

– Стереги Жаса, – рявкнул он и рванул прочь.

Через мгновение завывание рожков заглушил неблагозвучный грохот бьющейся керамики. Фу уловила кислотный запах трупожара и фонарного масла.

Уловила вместе со всей окружающей толпой.

Нараставшая паника вылилась в паническое бегство табуна, бросавшего волны человеческой плоти на наступавших Соколов. Перевернулся один стол, за ним второй. Смертоносная лавина бегущих людей выплеснулась на улицу. Фу искала что-то глазами, ее легкие горели, она оступилась и повалилась назад.

И тут – искры…

Синий фантом с шипением завладел маслом и трупожаром в мгновение ока. Вилы белого пламени взлетели над улицами, волны жара сдули речную воду с лица Фу облачками пара.

Из огня выскочил Тавин.

– К аллее… бегом, бегом…

Все трое бросились в тесные закоулки. Через мгновение Фу услышала звук, как будто воздух всасывается через флейту.

Кирпичи у нее под ногами содрогнулись, а белый свет и гром встряхнули аллею.

Палатка. Вся палатка торговца трупожаром и ламповым маслом взлетела на воздух.

Спасите нас, мертвые боги.

Тавин затащил их в глубь аллеи, укрыв за холодной общественной печью. Руки его дрожали. Возбуждение? Страх? И то и другое, как у нее? Ее кровь все еще окрашивала полосками его ладони.

– Это наш шанс. Мы можем сбить их со следа.

Я должна заботиться о своих.

Все свои были сейчас в Плавучей крепости.

Все свои, возможно, погибли на том мосту…

– Фу, – вернул ее к жизни голос Жасимира. – Ты можешь отвлечь внимание павлиньим зубом?

– А взорвать половину Третьего рынка недостаточно, чтобы отвлечь внимание? – спросил Тавин.

Принц покачал головой.

– Я не про то. Я про иллюзию, за которой они погонятся вместо нас. Ты можешь это сделать?

Может ли она? Фу прижалась к холодной штукатурке стены. Павлиньи чародеи шли по наке за дюжину. У нее на связке было достаточно их зубов.

И даже больше.

Ты будешь вождем.

Она увидела Па, вручавшего ей меч, чтобы она перерезала первое горло. Она по-прежнему была не готова. Па, протягивающий мешочек с зубами.

Заботься о своих.

– Фу?

Голос Тавина снова ее разбудил. Он смотрел на нее так, словно хотел сказать ей тысячу вещей, вещей типа «извини», или «я знаю», или «пожалуйста», но прежде всего – «ты мне нужна».

Но выжило только сильнейшее:

– Ты можешь это сделать?

В ответ она непослушными от боли пальцами сорвала со связки зуб Воробья.

– Побудьте здесь.

Фу нырнула туда, где когда-то была улица, укрываемая дымом, сажей и вдобавок воробьиным наследным правом. К счастью, она не увидела ни единого тела, только языки пламени, судорожно отплясывавшие на разбитых кирпичах, как Прелестный Ренса над павшими врагами. Тавин специально так время подобрал? Или отсутствие трупов было последним осколком их везения?

Соколы уже начали мужественно бороться с умирающим огнем, напирая по краям трупожара. Фу уклонилась от одного наиболее отважного стража, сорвав со связки зуб павлиньей колдуньи, скользнула за обугленную палатку и выпустила зуб Воробья.

Зуб павлиньей колдуньи загорелся, катаясь между ее ладонями и затягивая яркую песню капризов и величия. Дедушка, рассказчик, слагающий возле домашнего очага легенды о древних героях для круглолицых деток с широко открытыми глазенками. Его зубное эхо рассмеялось над историей, которую передавала Фу.

Резким кистевым броском она швырнула зуб в канал.

И по ее прихоти перед глазами преследователей предстали три фигуры: принц, Сокол и Ворона, карабкающиеся по бочкам на грузовой барже. Стражи зашлись криками. Три призрака вздрогнули, как испуганные олени, и перескочили с одной баржи на другую.

Сапоги и сталь прогромыхали мимо. Соколиные стражи возобновили охоту. И благодаря павлиньему зубу, подхваченному течением и уводившему иллюзию вниз по каналу, они будут преследовать призраков до тех пор, пока не разберутся.

Как только стражи скрылись, она нырнула обратно в дым. Столп огня по-прежнему тянул когти к темнеющим небесам в том месте, где когда-то стояла палатка с маслом. В нескольких шагах от нее за пожаром наблюдала Чайка, и слезы оставляли дорожки на ее пораженном горем, покрытом сажей лице.

Возникшие в затуманенной аллее лордики махнули, призывая ее следовать за ними, и устремились к лестнице на Четвертый рынок. Фу не знала, понимают ли они, какой урон причинили, чтобы выбраться. Главное, что они оставили Третий рынок позади и не оглянулись. Ни разу.

* * *

Через Четвертый рынок они пробирались долго, с остановками, избегая стражников, поскольку послеполуденная давка заметно поредела, сменившись толпами поменьше. По мере того как ночь поглощала солнце, поднимался туман. Вялый ветерок с бухты касался волос Фу, влажный и теплый, как дыхание пьяницы.

Тавин вел их по рынку, выжидая у каждого водяного подъемника и дренажного желоба, пока в конце концов не остановился возле водостока позади ларька с закрытыми ставнями.

– Ждите здесь.

Он спрыгнул на пустую баржу, пришвартованную поблизости, и надавил рукой на плитку в дальней стене канала. Плитка с тихим щелчком утонула в штукатурке. Когда он отнял руку, Фу заметила очертания выгравированного там молота.

Вода, ниспадавшая в желоб каскадом, оскудела до струйки, потом до равномерной капели. Тавин надавил на плитки под желобом, и внутрь с песчаным похрустыванием ушла панель размером с горожанина, открыв кромешную тьму. Тавин поднял руку – ждите – и скрылся в черноте.

– Ремонтные туннели, – сказал Жасимир. – Само собой.

Через мгновение из темноты долетели огненные всполохи: Тавин сигналил, что можно идти. Фу спрыгнула на баржу и позволила ему подтянуть ее в туннель, все время помня про меч и зубной мешочек, по-прежнему подвязанные к бедру. Как только к ним присоединился Жасимир, Тавин потянул за цепь, болтавшуюся у входа. Керамическая панель вернулась на место, и наступила жуткая тишина.

Тавин снял со стены горящий факел и подпалил им другой, который передал принцу. Потом повел их по коридору, выходившему в более просторное круглое помещение, где в широких терракотовых берегах медленно текла темная вода.